– Для меня – очень. Мне будет позволено обратиться к Его величеству?
– У-у… Значит, в самом деле что-то серьезное, – покачал головой король Эрхард. – Во-первых, граф, мы не в Тарантии, при Троне Дракона. Говори, как умеешь, а не как положено. Во-вторых, к Его величеству обратиться позволено Его же величеством. Излагай.
– Дело в том, что я больше не граф.
– Печально, однако не смертельно, – тотчас отозвался Веллан. – Тебя титула лишили?
– Не говори ерунды, – Тотлант жестом приказал Веллану заткнуться. – Никто не может лишить аквилонского дворянина титула, включая короля. Древняя священная привилегия. Изгнать, посадить в тюрьму, казнить – сколько угодно. Но даже на плахе ты останешься графом или герцогом. Ага, кажется, понял! Маэль, дело связано с тем письмом, которое запустили в твое окно несколько дней назад вместе с камнем? И что такого? Я уже рассказал эту историю Эрхарду…
– Подумаешь! – фыркнул король Пограничья. – В награду за верную службу Трону Льва сам себя наградил офирскими векселями. Какое у тебя жалование было в Латеране? Так вот, не расстраивайся и не терзайся. Я бы на твоем месте тоже не отказался от бумаг на целых четыре с лишним офирских сфинкса!
– Месьор придворный маг абсолютно прав, – выдавил я, обращаясь к Эрхарду, – никакая власть не вправе лишить меня наследного герба. Кроме меня самого. Я отрекся.
– Отрекся? – кажется, это слово повторили хором все присутствующие в шатре. – Зачем?
– Просперо обидел меня…
– Вот дурак! – это воскликнул Эрхард. – Нет, не Просперо, а ты! Кажется, я знаю, зачем ты сюда пришел. Просить подданства Пограничья как страны, принимающей любых беглецов и неудачников?
– Ну… Да. Ваше величество, дело в том, что я могу бы принести пользу королевству… В конце концов, никто не знает, где спрятаны векселя. Те самые. Я внесу эти деньги в казну Пограничья.
Эрхард поперхнулся. Эртель с Велланом немедля завопили: «Берем! Берем и на службу, и куда угодно! За такие-то денежки! И титул дадим! Будет у нас в Пограничье первый и единственный граф!»
– Закройте рты, – цыкнул король, показывая, кто здесь отдает приказы и принимает решения. Посидел, хлебнул пива, вздохнул и, наконец, молвил:
– Маэль, ты, конечно, человек хороший. И четыре сфинкса на дороге не валяются. У меня в казне и того меньше. Но, понимаешь ли, подданство Пограничья не покупают. Ты сразу же сделал ошибку, предложив мне деньги. Поверь мне, самая дорогая вещь в мире – глупость. Сейчас ты сглупил. И поссорившись с Просперо, тоже сглупил.
– Гав! – короткое взлаивание донеслось у меня из-за спины. Покосившись, я увидел сидящего на ковре громадного полупса-полуволка черной масти. Я покраснел до корней волос. Оказывается, Конан, точнее, Кораннон, тоже здесь. И все слышал. Правда, неизвестно, понимал он наши разговоры или нет, но, судя по исключительно заинтересованному взгляду, король в своей новой ипостаси продолжил следить за событиями. И полностью поддержал слова Эрхарда.
– Подданства ты не получишь, – веско произнес старый оборотень. Кораннон одобрительно рявкнул. – Конечно, мы поддержим тебя и ты останешься нашим другом, однако жить в Пограничье тебе незачем. Помирись с Просперо, извинись. Скажи, что погорячился, с кем не бывает. Если нужно, я с ним поговорю. Или попрошу Чабелу это сделать.
– Никогда! – с жаром воскликнул я.
– Маэль… – Тотлант посмотрел укоризненно. – Иногда бывают случаи, когда гордость, вернее, гордыню, нужно заткнуть поглубже. Смирить.
– Хо-хо! Четыре сфинкса! Четыре тысячи золотых офирских талантов! – наконец подала голос Зенобия. – Маэль, рано падать духом! На такие непомерные деньжищи ты запросто купишь и титул, и лен в любой стране Заката.
– В Шеме, например, – злобно прошипел я и, не прощаясь, выбежал из шатра. Какие же они бессердечные! Я-то, дурачок, был уверен – друзья никогда не подведут!
– Граф, граф, подождите!
Я обернулся, увидев взъерошенную Цици, выскочившую вслед за мной.
– Госпожа баронесса?
– Всю дорогу была Цици, а теперь вдруг баронесса? – защебетала Цинтия. – Не надо сердиться и злиться! Я уверена, Эрхард не хотел тебя обидеть. Зайди к нему ближе к вечеру, мы его уговорим… Папочка всегда говорил, будто из самой сложной ситуации отыщется самый простой выход. Честное слово!
– Благодарю за заботу, – холодным, словно граскаальский гранит тоном ответствовал я. – Однако сорок второй и последний граф Монброн в ней не нуждался и не нуждается. До свидания.
Оторопевшая Цинтия осталась стоять подле Эрхардова шатра, а меня ноги сами понесли к большой, отлично обустроенной стоянке, где обосновалась королева Чабела. Если вам так плохо, что впору браться за мыло и веревку, куда вы первым делом отправитесь? Верно, к родственникам!
Родственничек у меня в обозримой реальности имелся только один. Райан Танасульский, один из первых носителей славного имени Монбронов, маг и авантюрист, живущий на этом свете пятую сотню лет благодаря древнему драконьему проклятию.
Обитает Райан вместо со своими новыми и крайне неприятными мне дружками под покровительством Ее зингарского величества королевы Чабелы. Уж не знаю, какими сладкими речами Райан и приехавшие вместе с ним к Демсварту гули и незнакомый волшебник с обезображенным лицом соблазнили Чабелу, но очаровательная монархиня, видно, сочла обитателей Рабиров своими заблудшими подданными, наконец-то решившими вернуться под благодатную сень Скипетра Морских Королей. Их поселили на почетном месте – в полусотне шагов от гигантского пышного шатра голубого цвета, расшитого серебристыми дельфинами и увенчанного знаменем Золотой Башни Кордавы.
Родственничек окончательно обнаглел. Украсил свою палатку родовым вымпелом Монбронов – крылатый меч на алом поле. Вообще-то только я имею право носить этот герб. Ох, простите, имел до сегодняшнего дня.
У входа возлежит величественная, как Великий сфинкс Птейона, здоровенная рыжая псина с плоской черной мордой, коротко обрезанными ушами и хвостом. Вечная и верная подружка Райана. Собаку зовут Чинкуэда, она являет собой образец чистейшей крови кофийской бойцовой породы. Животное – своего рода секретарь моего досточтимого предка. По-моему, она немножко разумна. Во всяком случае, Райан частенько посылает ее что-нибудь разузнавать, разведывать или разнюхивать, Чинкуэда возвращается и, вероятно, докладывает хозяину последние новости.
Я попытался обойти Чинкуэду, но та подняла голову и угрожающе зарычала.
– Тьфу! Проклятущая тварь! Пойди к хозяину, доложись!
Боги, стою, как последний идиот, с собакой разговариваю…
Собака лениво встала, раздвинула полог боками и исчезла в полутьме. Изнутри немедля донесся яростный вопль:
