Собака лениво встала, раздвинула полог боками и исчезла в полутьме. Изнутри немедля донесся яростный вопль:
– Если это не крушение мира и не совет у Чабелы, то меня здесь нет! Убирайтесь!
– Райан, это я, Маэль! – в ответ тоже пришлось кричать. – Можно войти?
– Нельзя! Я занят! Завтра! Нет, лучше послезавтра! Завтра очень важный день, мы должны подготовиться!
Теперь-то я понял истинное значение слова «озвереть». Это когда с трудом подавляешь желание выхватить клинок, рассечь полотняную стену шатра и ввалиться вообще без всякого приглашения. Впрочем, хватит с меня на сегодняшний день глупостей, правильно сказал Эрхард. Попытаемся быть вежливыми. Хоть самую малость.
Я осторожно вошел в шатер. Ясно. Месьор волшебник изволит давать приватную аудиенцию некоей благородной даме. Дама невелика ростом, худощава, черноволоса с проседью и вообще очень мила, если не обращать внимания на неподвижный тяжелый взгляд и неулыбчивость. Такой мрачноватой красотой обладают только рабирийские гули, к коим, собственно, новая приятельница Райана и относится. Зовут привлекательную, но жутковатую особу на зингарский лад – Меланталь Фриерра. Монброн-старший точно свихнулся. Обычные женщины его больше не устраивают. У меня бы духу не хватило связаться с подобной красоткой. Проснешься утром, а горло-то у тебя и перегрызено…
– Чего? – взвился (в буквальном смысле – вскакивая с расстеленного на полу шатра толстого ковра) уважаемый предок. – Я же говорил – занят! Маэль, когда ты перестанешь мне надоедать?
– Когда ты наконец-то уляжешься в могилу! – шикнул я. – К своему ужасу, подозреваю, что это случится очень нескоро.
– Райан, выслушай молодого человека, – серебристо проворковала девица-гуль, тоже усаживаясь и без особой поспешности натягивая на острые плечи разноцветное покрывало. – Судя по его лицу…
– Вижу! – сердито рявкнул в ответ маг. – Сделай одолжение, выйди наружу. Я сейчас оденусь и приду!
Он явился быстро, на ходу застегивая колет невообразимого ярко-алого цвета. Из непременных широких разрезов на рукавах выглядывала голубая ткань с золотым шитьем. Райан всегда любил одеваться чересчур ярко и вызывающе.
– Ну? – нетерпеливо бросил предок. Ему хотелось обратно в палатку, а я его отвлекал.
– У меня беда, – коротко сказал я.
– У всего мира беда. Ты, как последний эгоист, носишься только с самим собой. Над полагать, на этот раз твоя драгоценная персона действительно в опасности? Если верить выражению лица, вполне подходящему для мертвеца трехдневной давности. Говори, только быстро!
Я и рассказал. Обо всем. Про векселя, про письмо, влетевшее в окно постоялого двора, про сегодняшнюю беседу с Просперо, где я каялся в грехах и просил его светлость воздействовать на барона Гленнора, дабы тот изменил свое решение. И даже про брошенную к ногам герцога дворянскую цепь.
– Болван! – взвыл Райан, хватаясь за голову. – Никчемный мальчишка! Потерять герб, титул, имя, славу которому создавал отнюдь не ты! Кстати, где ты спрятал векселя?
– В Тарантии. И вообще, какое отношение к делу имеют закладные бумаги офирских золотых копей?
– Самое прямое! Пока у тебя не отобрали аквилонские подорожные, отправляйся в столицу, забирай бумаги и уноси ноги из Аквилонии куда-нибудь подальше! В Туран, в Агидею, в Нехрем…
– Может, лучше сразу в Черные Королевства? – я тоже повысил голос до неприличия. Ничего себе, картина: стоят два благородных месьора и в голос орут друг на друга. – Я прошу у тебя помощи, как у… Как у родственника, наконец!
– Для мира я умер четыреста с лишним лет назад, – справедливо огрызнулся Райан. – Меня нет, я не существую! Мертв, двинул кони, скончался, отбросил копыта, ушел к Нергалу, окочурился, перекинулся! Четыре столетия прошло! Мое имя выбито на памятной доске в фамильном склепе!
– Райан, можно потише? – из-за полога выглянула очаровательная физиономия обитательницы Рабиров. – У тебя просто попросили совета. Ты же вопишь так, что к вечеру, буде окажется попутный ветер, тебя услышат на Полуденном Побережье.
– Мелла, я сам разберусь! – отмахнулся маг и снова уставился на меня колючими зелеными глазами. Дама презрительно хмыкнула и исчезла в шатре. Рыжая собака сидела у нас под ногами, переводя недоуменный взгляд то на одного, то на другого. – А ты… Ты – неудачник! Бездумный юнец! Пошел вон отсюда, пока не огреб фамильное проклятие по всей форме! Клянусь именами всех богов, прокляну! Да так, что следующую тысячу лет проквакаешь в болоте!
Зря я сюда пришел. В лягушку он меня, конечно, не превратит, но проклясть действительно может. Нет ничего хуже настоящего магического проклятия.
Я сплюнул, попав одновременно на блестящий сапог Райану и на лапу собаке, шепнул под нос словечко из богатого арсенала ругательств, приобретенного во времена пиратствования на Закатном океане и быстро зашагал, куда глаза глядят. Даже не оглянулся, хотя предок что-то орал вслед.
Жизнь стремительно теряла всякий смысл.
Стоп! Значит, во времена пиратствования? На Закатном океане? В Кордаве? В чине королевского корсара? Забери меня самый злобный демон Нижней Сферы! Это мысль! Мой прежний капитан, Сигурд из Ванахейма, иногда присылает мне письма с долгими, обстоятельными, в подлинном нордхеймском духе сагами о плаваниях «Крылатого змея». Клянусь потерянной честью, плюну на все, вернусь обратно в Кордаву и снова подамся в пираты! Уж кто-кто, а Сигурд меня точно не выгонит! И пропади оно все пропадом!
Я отыскал коновязь, где была привязана моя кобыла – Бебита счастливо повела ушами и фыркнула. Хоть кто-то рад меня видеть. Подтянул подпругу, забрался в седло и поехал через холмы к замку Демсварт, громоздящемуся на высокой скале над рекой.
Расположенные вокруг Демсварта поля, рассеченные перелесками и оврагами, представляли сегодня зрелище удивительное. Весь полуденный берег реки мерцал оранжевыми огоньками костров. У подножия замка, на окружавших скалу возвышенностях, расположились лагерями высочайшие посольства – зингарцы, аквилонцы, Тарамис с охраной, король Пограничья, аргосский принц, соправители Хорайи, посланники Офира, Альбиорикс Бритунийский со своей гвардией, больше смахивавшей на отряд разбойников. Весь совет Семи королей. Отбыли на родину лишь великий визирь Турана, который рассудительно предпочел не вмешиваться в непонятный для него спор за одну из корон Заката, да оскорбленный Балардус Кофиец, которого все и каждый теперь подозревали в тайных интригах, приведших Тараска к трону. Центром этого довольно большого импровизированного поселения служил шатер королевы Моря и Суши, Чабелы. Всего, если считать со слугами, охраной и свитскими, набиралось не меньше двух тысяч человек.
