— Договорились!
За стеной в последний раз чихнул генератор. Лампочки погасли, и в окне стал виден занимающийся рассвет.
* * *
Как всякий умный, гордый, облеченный властью человек, Альбус Дамблдор терпеть не мог оправдываться. К тому же делать это ему не доводилось со времен школьной скамьи, и непривычное занятие порядком трепало нервы. Разоблачение Северуса слегка подняло настроение? помните, с кем имеете дело, мальчики!? но радость от маленького триумфа через пять минут сошла на нет. Через десять Альбус уже раскаивался в том, что извлек зловредного зельевара из-под плинтуса, а через пятнадцать вовсю размышлял, как бы запрятать его обратно. Воссоединившись, парочка мгновенно обрела уверенность и свойственное анархистам умение мыслить в унисон, тон беседы изменился. Сумасшедшая круговерть событий минувшей ночи наглядно показала, насколько близко сошлись эти двое, и все же Альбус до последнего отказывался верить в очевидное. Снейп и Поттер, Поттер и Снейп… невозможно! Однако вот они, сидят рядышком, пьют чай, хрустят печеньем и с редкостным единодушием портят своему директору аппетит, безжалостно вытаскивая на свет божий самые сомнительные моменты альбусовой деятельности на ниве воспитания героя.
— …простите мне мою недоверчивость, сэр, но это ведь очень странно: мы с Риддлом десять лет сидели каждый в своей резервации, а потом вдруг одновременно явились в Хогвартс.
— Впрямь, Альбус, удивительное совпадение. Вы приняли Квиррелла на работу, посоветовали набраться опыта, знали его летний маршрут. Может, даже сами подсказали, куда направиться?
— Я выяснил, что Том скрывается в албанских лесах, не до, а после путешествия Квиринуса. Точнее сказать, благодаря ему, — мрачно ответил Дамблдор. — Не надо приписывать мне все грехи мира.
— Но не станете же вы утверждать, будто не подозревали о содержимом его затылка? — продолжал давить Северус.
— Тем более у вас Карта есть? — поддакнул Гарри.
— Ох, сортиры Камелота, разумеется, подозревал. И велел кое-кому не спускать с Квиринуса глаз…
— Конечно, единственному в замке носителю Метки. Лорд вполне мог мне открыться и приказать добыть Камень.
— В высшей степени маловероятно.
— Его попытки убить Поттера тоже маловероятны? Как же безопасность детей?
— И несчастные единороги?
— Не говоря уж о риске досрочного возрождения Лорда.
— Я же сам достал для него Камень!
— Поверьте, мальчики, даже при самом плохом развитии событий Том не смог бы покинуть Хогвартс с Камнем в руках.
— Очень утешает. Поттер едва не погиб…
— А если б профессор Снейп не выдержал и вмешался в драку? Что, по-вашему, ждало предателя?
— Этого не могло произойти.
— Вы так во мне уверены? Странно, ведь я тогда почти сорвался.
— Смотрю, у вас нет друг от друга тайн.
— Таково необходимое условие командной работы, господин директор.
Альбус предпочел промолчать.
* * *
Ночь в южном Саффолке выдалась ветреной, а старые кости Августы Лонгботтом не любили ветер. Отчаявшись заснуть, она долго читала, потом перебирала тяжелые альбомы с колдографиями, и, наконец, под утро оделась и пошла на веранду подышать прохладным весенним воздухом.
Мгновенная реакция досталась Августе-Каллидоре от предков по отцовской линии: палочка оказалась в ладони еще до того, как она поняла, что на веранде кто-то есть. Темный силуэт в одном из плетеных кресел медленно поднял обе руки.
— Так и думал, что ты не спишь.
— Невилл?
— Привет, ба.
Он поднялся, зажег огонек в лампе и помог бабушке устроиться во втором кресле.
— Что случилось? В Хогвартсе потоп или эпидемия?
— Нет, пока все спят. Но скоро проснутся и сойдут с ума… вся Англия сойдет. Волдеморт умер.
— Прости?
— Сорок минут назад, окончательно и бесповоротно. С победой, ба. — Невилл извлек из воздуха пушистый плед и укутал бабушкины ноги. — Тебе в спину не дует?
Августа молча позволила завернуть себя во второй плед, не сводя с внука внимательных глаз.
— Итак, он мертв, — констатировала она, когда Невилл вернулся в свое кресло. — Как глубоко ты завяз в этой истории?
— По уши. Правда, про нас почти никто не знает и, дай Мерлин, не узнает.
— Прекрасно. Чем же тогда объяснить твой отнюдь не радостный вид?
Невилл так сжал сложенные на коленях кулаки, что в полутьме явственно забелели костяшки пальцев.
— Я… отпустил их, ба.
— Кого?
— Этих… выродков. Лестранджей. Беллатрикс.
Августу пробрал озноб. Она подтянула плед до подбородка.
— У тебя наверняка есть разумная причина.
— Это общее решение. Мы придумали отправить весь Ближний Круг в Индию на триста лет назад. Девчонки с лупой прошерстили доступные исторические хроники и не нашли никаких следов этой компании. Может, они сразу погибли, может, позже, или жили долго и счастливо… Наши решили, что так лучше всего, и я слова не сказал против.
— Почему?
— Потому что имел свои планы. Хотел в конце, когда уже будет неважно… потребовать их себе. Украсть, если придется. Наверное, получилось бы, если б не Драко Малфой? умный слизер и отличный друг. Он неделю мне втолковывал… правильные вещи говорил, но дело даже не в том. — Невилл вдруг сморщился, будто в рот ему попала целая ложка хины. — Прошлым вечером я впервые убил.
Старуха выпрямилась, холодея.
— Ты… убил?
— Нет, ба, не Риддла! Всего лишь его фамилиара, большую полуразумную рептилию. Ее нужно было уничтожить, я так радовался, когда открыл жребий! А оказалось… это мерзко и страшно? лишать кого-то жизни, все равно, кого. — Невилл снова сморщился. — Одна моя подруга не задумывалась, просто резала уродов, всех подряд. Я попросил ее не трогать Лестранджей, оставить их мне. Нет, она и так бы не тронула, потому что прицельно щипать Ближний Круг было слишком опасно, но я-то мнил себя терпеливым и хладнокровным, мечтал о мести, воображал, как закруциачу всех троих до безумия! Слюни пускал, так хотелось до них добраться! И чего? Всего лишь змея, злобная тварь, тоже убийца, между прочим? а меня полчаса рвало в кустах! В жизни не забуду, как она корчилась! — Невилл локтем вытер глаза. — Я размазня, ба. Сопливый слабак, недостойный носить имя отца, годный только цветочки пересаживать. Правильно ты меня презирала. Я сам себя презираю. Как теперь маме в глаза смотреть?
Он отвернулся, хлюпая носом, и не видел, как Августа протестующе дергала подбородком. Она молчала ровно до тех пор, пока чуть сдувшийся горький шар в горле не позволил ей заговорить.
