Бандиты двигались без разведки и, когда свернули с Западной Дороги к Уводью, оказались в ложбине между двумя рядами холмов. Они не прошагали и фарлонга, как дорогу им преградила высокая баррикада из перевернутых фермерских повозок. Это их слегка озадачило, а когда они обнаружили, что дорога позади тоже перекрыта телегами, они просто растерялись. Кругом на склонах холмов мелькали перебегавшие хоббиты. В этот момент сверху раздался голос.
– Эй, вы! Слушайте меня. Вы в ловушке. Ваши приятели тоже угодили в засаду. Один убит, другие взяты в плен. Складывайте оружие, отходите на двадцать шагов и садитесь на землю. При малейшем сопротивлении прикажу стрелять.
Видимо, громилы полностью полагались на свое превосходство в силе. Поэтому они и не подумали сдаваться. Десятка два из них ринулись назад и раскидали телеги. Шестеро при этом были убиты, но остальным удалось прорваться в направлении Залесья. Мерри протрубил сигнал, и вдали прозвучал ответный рог.
– Далеко не уйдут, — сказал Пиппин. — Там полно наших охотников.
Остальные громилы, а их было еще около восьмидесяти, бросились штурмовать баррикаду и склоны холмов. Тут–то и разыгралось настоящее сражение. Бандиты рвались вперед, не думая об опасности. Натиск был так силен, что хоббиты заколебались и готовы были отступить, тем более, что некоторые были убиты, но тут с востока в полном порядке в бой вступили отряды под командой Мерри и Пиппина. Мерри сразил вожака нападавших, огромного, косоглазого человека, очень похожего на орка. После этого бой скоро кончился. Около семидесяти захватчиков полегло, дюжину взяли в плен. Были потери и среди хоббитов: девятнадцать убитых и около тридцати раненых.
Тела громил закопали в песчаной яме — позднее ее стали называть Бранной Ямой, — а павших хоббитов похоронили на вершине холма, установили над могилой огромный камень, а потом там разбили сад. Так закончилась Битва при Уводье 1419 года, последняя битва в Шире, где ничего подобного не происходило со времен сражения на Зеленых Полях, триста лет назад.
В Алой Книге событиям этим посвящена целая глава, а имена участников занесены в Памятный Свиток. Историки Шира знают их наизусть.
Слава Недоселков после этого еще более возросла, но открывается Свиток именами вождей Мериадока и Перегрина.
Фродо за весь бой так и не обнажил меч. Он только удержал хоббитов от расправы над пленными.
К вечеру друзья собрались вместе у Недоселков за поздним обедом. Фродо сказал:
– Что ж, теперь самое время, пожалуй, повидаться с Предводителем.
– Да уж, с этим лучше не откладывать, — согласился Мерри. — И знаешь, не нежничай с ним особо. В конце концов, все беды начались с него. Он должен ответить за то зло, которое причинил.
Отправились сразу после обеда. Том Недосёлок собрал отряд из двух десятков хоббитов, особо отличившихся в бою. «Это ведь мы так думаем, что громил больше нет, — говорил он, — а как там на самом деле — неизвестно».
Фродо, Сэм, Мерри и Пиппин шагали во главе отряда. Наверное, когда они подходили к разоренным Засумкам, это был самый печальный момент в их жизни. Огромная труба поднималась над дорогой. Пройдя мимо каких–то бараков, они вышли к новой мельнице — большому и грязному кирпичному строению. По трубе, выходившей из нее, в реку текла какая–то дрянь. Деревья вдоль всей дороги были свалены.
Перейдя через мост, они взглянули на Горку и ахнули. Сэму не помогло даже то, что он видел в Зеркале Галадриэли, в Лориене. Старое имение было в полном запустении, а вокруг понатыканы обмазанные дегтем сараи. Каштаны исчезли, изгороди повалены. Огромные телеги в беспорядке стояли тут и там. Тугосумы зияли песчаными и гравийными карьерами. Самих Засумок не было видно за скопищем бараков и хижин.
– Они срубили его! — вдруг завопил Сэм. — Они срубили Праздничное Дерево! — Он смотрел на то место, где раньше росло дерево, под которым Бильбо произносил свою Прощальную Речь. Сейчас оно лежало неподалеку мертвое, с обрубленными ветвями. Сэм расплакался.
Его прервал неприятный смех. Через низкую стену мельничного двора на них смотрел рослый, грубого вида хоббит. Лицо у него было недоброе, а руки совсем черные.
– Что, Сэмчик, не но вкусу? Я помню, ты всегда был такой чувствительный. Думали, ты сгинул уж давно на тех кораблях, которые все уплывают, уплывают… Ну, зачем вернулся? Работа, правда, для тебя найдется. Мы теперь большие дела делаем.
– Оно и видно, — едва сдерживаясь, ответил Сэм. — Весь в делах, руки отмыть некогда. Ну, слушай, Песошникс. Мне здесь кое с кого должок получить надо. Гляди, чтобы и тебе счет не прислали, да такой, что не расплатишься!
Песошникс сплюнул через стену.
– Та–та–та, — презрительно сказал он. — Я друг Аспида, меня нельзя трогать. А если еще что от тебя услышу, так и знай, он вас так тронет, что не обрадуешься.
– Хватит с дураком разговаривать. Сэм, — остановил друга Фродо. — Надеюсь, немного хоббитов найдется таких, как этот. Вот настоящее зло, а все остальное поправимо.
– Слушай, ты, грязный, наглый Песошникс! — сказал Мерри. — Мы как раз и пришли повидать твоего Аспида, а заодно передать ему, что своих верзил он больше не увидит.
У Тэда рот открылся от изумления, когда он заметил отряд вооруженных хоббитов, входящих на мост. Он бросился к мельнице, выскочил назад с рогом в руках и громко затрубил.
– Эй, не надорвись! — засмеялся Мерри. — У меня получше получается! — Он поднял рог, и чистый серебряный звук разлился над Горкой. Из окрестных нор и домишек стал выходить народ, многие с радостными возгласами присоединились к отряду.
Наконец, они подошли к усадьбе. Дом выглядел снаружи совсем заброшенным. Входная дверь перекосилась, колокольчик не звонил. На стук никто не отозвался, тогда они толкнули дверь и вошли. Внутри был полный кавардак; видно, домом давно не пользовались.
– Куда же подевался этот несчастный Лотто? — удивлялся Мерри.
Они обшарили весь дом, но, кроме мышей и крыс, никого не встретили.
– Здесь хуже, чем в Мордоре, — сказал Сэм, со злобой дав пинка какой–то зазевавшейся крысе. — Хуже потому, что это наш дом, и мы помним, какой он был раньше.
– Да, это дело Мордора, — вздохнул Фродо. — И дело сделано руками Сарумана. Он хоть и думал, что он сам по себе, а на деле выполнял черную волю, как и те, кого он обманул, вроде Лотто, например.
Мерри озирался с гадливым выражением.
– Пошли на воздух, — решительно сказал он. — Знай я, что все оно так будет, затолкал бы свой кисет Саруману в глотку!
– Может и так, может и так… Да ведь вы не сделали этого, и теперь я могу приветствовать вас! — В дверях стоял Саруман. В глазах его явно читались злоба, насмешка и самодовольство.
