— Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, один! — строго сказал преподобный. — Как же подданным различать сроки правления императоров? Только по именам. Но в целом ты прав. Назвать благородного человека по имени могут только близкие.
— Спасибо за ответ. Теперь я, наверняка, что-то вспомню, — заливалась витасом Александра. — Я уже что-то припоминаю.
— Что? — живо заинтересовался Макао.
— Что-то смутное, — уклончиво ответила Алекс. — Какие-то люди, куда-то идут.
— Я рад, если мой рассказ поможет тебе вернуть память, — проговорил монах, поднимаясь на ноги.
Александра решила ковать железо не отходя от кассы.
— Преподобный Макао-сей! — трагическим голосом проговорила она. — Есть у меня еще одна просьба, с которой не смею я обратиться к другим благородным!
Монах хрустнул коленками, и нахмурился.
— Что тебе нужно?
— Научи меня грамоте!
Видимо Макао ожидал чего-то другого.
— Зачем тебе это?
Алекс встала так, чтобы он не видел ее глаз.
— Еще не знаю. Но очень хочется научиться читать.
— Я живу в монастыре и сюда прихожу редко, — после недолгого молчания ответил монах. — А тебе надо сначала узнать: согласится ли Гатомо-сей, чтобы его слуга тратил время на пустые занятия.
Александра поклонилась. «Это значит — знай свое место, холоп!» — подумала она и сказала, отведя взгляд:
— Спасибо тебе, Макао-сей.
— За что? — улыбнулся монах.
— За урок. И за историю.
Глава IV. Праздники, призы и подарки
Гости не были разочарованы: праздник получился весьма приятным, богатым, обильным, разнообразным и длительным.
Дж. Р. Толкин. Властелин колец
Гатомо внимательно выслушал Симару.
— Иди, — разрешил он. — Ты все правильно сделала. Я доволен.
Кланяясь и пятясь спиной, служанка покинула кабинет рыцаря. Хозяин замка немного подумал и отправился навестить воспитанницу.
Увидев опекуна, Сайо отложила книгу и поклонилась.
— Здравствуй, Гатомо-сей.
— Здравствуй, — кивнул рыцарь. — Я пришел похвалить тебя, Сайо-ли. Ты хорошо сделала, что не дала Кирибуцо прервать нашу беседу с соратником барона Кирохо.
— Я лишь выполняла свой долг. Благородному гостю вряд ли интересны мелкие проступки хозяйских слуг.
Гатомо улыбнулся и пригладил седые усы.
— А почему ты приказала Симаре лечить Алекса?
— Я лишь выполняла свой долг, — повторила воспитанница. — Алекс недавно оправился после тяжелых лишений, и если ему не помочь, то неизвестно, сколько времени он пролежит на животе, даром переводя твой хлеб. А Симара обещала поставить его на ноги за два дня.
«Из этой девочки вырастет прекрасная хозяйка!» — восхищенно подумал Гатомо, еще раз похвалив воспитанницу:
— Ты опять все сделала правильно, Сайо-ли.
— Я рада, что угодила тебе, Гатомо-сей.
— Сегодня нас должен навестить преподобный Макао, — сообщил рыцарь, зная, что девочка будет рада этой встрече. — Я хочу попросить его переговорить с Алексам. Балахон монаха только добавил остроту его уму. Может быть, он сможет понять больше чем мы?
Бывший старший соратник не разочаровал Гатомо.
— Этот человек говорит не все, что знает, — уверенно заявил он за ужином.
Рыцарь, Мирамо и Сайо удивлено посмотрели на него.
— Тогда ему мало двадцати палок! — вскричал старший соратник.
— Почему ты так решил, Макао-сей? — робко спросила Сайо, ей почему-то не хотелось, чтобы бедного Алекса еще раз выпороли.
— Он молод и еще не научился лгать, — снисходительно пояснил монах. — Но наказывать его не за что, уважаемый Мирамо-сей.
— Как это? — удивился рыцарь. — Если он обманывает…
— Я не сказал «обманывает», — напомнил Макао, поливая рис острым соусом. — Он просто не все говорит. Скорее всего, потому, что на самом деле очень много не помнит. Видимо, пока его воспоминания слишком разрозненны.
— Как ты думаешь, кто он? — спросил немного успокоившийся Гатомо.
— Меньше всего он похож на простолюдина, — к всеобщему удивлению ответил монах.
— Ты считаешь его благородным? — проговорил старший соратник. — Почему?
Однако Макао не стал отвечать прямо, ответив вопросом на вопрос:
— Как думаешь, Мирамо-сей, о чем мы так долго с ним говорили?
— Не знаю, преподобный, — смутился воин.
— Об истории Тангойской империи! — Макао поднял вверх палец. — От первых Сынов Неба до войны с Самозванцем! И я не встречал более внимательного слушателя. При этом он не знает самых элементарных вещей: кто такие сегуны, чем различаются синие и желтые бароны, и даже то, что простолюдинам нельзя носить оружие.
— Что же ты ему рассказал… о войне? — рыцарь налил себе еще водки.
— Только то, что знает каждый благородный человек, — непринужденно ответил Макао.
— Значит, по-твоему — он благородного происхождения? — вновь задал вопрос старший соратник.
— У него живой и острый ум, — продолжал увиливать от прямого ответа монах. — Ему все любопытно. Я простой монах и часто беседую с простыми людьми. Для меня теперь нет деления на благородных и не благородных. Мне известно, как думают простолюдины. Алекс думает по-другому. Он даже попросил научить его читать!
— Вот как! — удивился рыцарь.
Сайо, забыв о приличиях, широко распахнутыми глазами уставилась на Макао.
— Ты согласился?
— Нет, конечно, — покачал головой монах. — Не мое дело решать, что должен знать чужой слуга.
Гатомо одобрительно хмыкнул.
На лице Мирамо заходили желваки.
— И, тем не менее, ты считаешь его благородным? — спросил он, с трудом сохраняя вежливый тон.
Макао отвел глаза, явно вновь не собираясь дать четкого ответа. С улыбкой наблюдавший их диалог Гатомо рассмеялся.
— Признайся, Макао-сей, ты так и не узнал, кто он.
— Ты мудр, мой господин, — развел руками бывший старший соратник. — Я действительно не знаю, кто такой Алекс.
Сайо уткнулась лицом в тарелку, с трудом подавляя смех.
— Что же тогда ты узнал, преподобный? — пришел в хорошее расположение духа Мирамо.
— Я знаю, откуда он.
— И откуда? — спросил уже изрядно захмелевший рыцарь.
— С запада, из старших сегунатов.
— Почему ты так решил?
— Он знает Асиону. У нас эта богиня почти не известна, а в старших сегунатах есть даже праздник в ее честь.
— Она покровительница девочек и хранительница радуги, — очень тихо проговорила Сайо.
— Да, Сайо-ли, — кивнул монах, он услышал ее слова.
