— Нас приглашает на праздник господин Токого, — сообщил он. — Меня и Сайо.
— Я очень рада, — пролепетала девочка. Ей еще никогда не приходилось ездить к кому-то в гости.
— К барону приехала его сестра, — продолжал рыцарь. — Барон рассказал ей о тебе, и госпожа Кацуо Айоро хочет с тобой познакомиться.
— Хорошо, Гатомо-сей, — поклонилась Сайо.
Рыцарь нахмурился.
— Ее супруг господин Мусасибо Айоро — командир сотни соратников сегуна, а Кацуо — придворная дама жены нашего сегуна.
Стоявшая у стены Симара тихо охнула.
— Теперь ты понимаешь, как важна эта встреча? — сказал Гатомо, не обратив внимания на служанку.
— Понимаю, Гатомо-сей.
— Иди, — буркнул рыцарь. Ему казалось, что воспитанница не серьезно отнеслась к полученному известию.
Симара звонко грохнулась на колени.
— Разреши сказать, мой господин!
— Что еще? — Гатомо готов был взорваться.
— Сайо-ли не может ехать в Токого-маро, — торопливо заговорила служанка.
— Это почему? — хозяин даже растерялся от подобной наглости рабыни.
— У нее же нет подходящего платья! — разъяснила Симара. — Вся ее одежда — это одежда девочек! А в Токого-маро она должна выглядеть как будущая хозяйка Гатомо-фами. Сайо-ли не должна опозориться в глазах госпожи Айоры и других благородных женщин.
Подумав, Гатомо признал правоту служанки.
— Пригласи жен соратников и нашу портниху, — распорядился рыцарь. — Ткань выберете в кладовой сами.
— Нет, мой господин, — подала голос Сайо. — Я не должна появиться на празднике цветения риса в платье, сшитом нашей портнихой.
— Почему? — еще больше удивился Гатомо. На его памяти это был второй или третий раз, когда воспитанница осмеливалась ему противоречить.
— Благородные женщины в Токого-маро прежде всего будут смотреть: кто и как одет, — спокойно разъяснила Сайо. — Их одежды, наверняка, сшиты лучшими мастерицами сегуната. Я уважаю вкус жен наших соратников и мастерство портнихи, но в ее платье я буду только позорить моего господина.
Рыцарь не мог не согласиться со словами воспитанницы. Мысленно прикинув наличные, он решительно объявил:
— Завтра Мирамо едет в Мусимо, я прикажу ему заказать тебе лучшее платье.
— Настоящий воин не доверит покупку меча никому, — твердо сказала Сайо. — Платье для женщины тоже оружие, Гатомо-сей. И я не хочу быть беззащитной в Токого-маро.
Гатомо откинулся на спинку кресла, с нескрываемым удивлением глядя на девочку. Симара продолжала стоять на коленях, не поднимая глаз, но внутри она не могла не восхищаться словами новой госпожи.
— Я согласен с тобой, Сайо-ли, — непривычно мягко проговорил он. — Завтра мы едем в город, и ты закажешь себе хорошее платье.
— Благодарю, мой господин, — поклонилась девочка.
«Какая женщина из нее вырастит! — молча покачал головой Гатомо, глядя вслед Сайо. — Умница и красавица. Вполне достойная меня.»
Девочка шла по коридору, гордо подняв голову. Она едет выбирать себе платье! Первый раз в жизни она будет заказывать себе красивую одежду. Сайо не знала, чем обернется для нее поездка на праздник в Токого-маро, но в ее бедной событиями жизни она обещала стать настоящим праздником.
Мирамо как всегда внимательно слушал распоряжения господина.
— Прикажи приготовить коляску. Завтра я и Сайо-ли едем в город. Возьми четверых соратников. Оденьте доспехи, поедем с деньгами.
— Да, Гатомо-сей.
— Пока мы будем заказывать платье для госпожи, съезди в канцелярию наместника. Проверь, может кто-нибудь разыскивает человека по имени Алекс.
Александра проснулась необычайно рано. Вокруг закутавшись в одеяла сопели во сне слуги. Что-то было не так. Осторожно ступая, она вышла на крыльцо. Новое тело Алекс явно чего-то требовало. И это были не физиологические надобности. В мягких лучах рассвета Александра прошла на задний двор. Решив выяснить, что все-таки хочет ее новая оболочка, она присела на корточки, закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего. Вспомнила мать, доброго, но такого не приспособленного к жизни отца, старшего брата, Марину. Александра едва не расплакалась, а когда очнулась, то обнаружила, что…. Делает зарядку! То есть занимается абсолютно бессмысленным с точки зрения Саши Дрейк делом! Она замерла в причудливой позе с поднятыми вверх руками.
«Что ж, — философски решила Александра. — Будем поддерживать форму». И резко ударила воздух ребрами ладоней. Потом пришел черед растяжек. Связки нового тела еще не затвердели, и она легко задирала ноги выше головы и садилась на шпагат не хуже красавчика Ван Дама.
В такой позе ее и застал Кирибуцо, обходивший дозором двор замка.
— Неплохо, — прокомментировал он увиденное.
Алекс легко вскочила и привычно поклонилась.
— Мой господин.
— Кто научил?
— Не помню, Кирибуцо-сей.
Воин поправил меч.
— Хочешь победить на празднике?
— На каком празднике, мой господин? — не поняла Александра.
— Через четыре дня праздник цветения риса. Господин выставляет угощение, будут танцы и состязания.
— Я ничего об этом мне знал, Кирибуцо-сей.
— Благородные бьются на мечах, — продолжал соратник.
Проскучав всю ночь, он был рад хоть такому собеседнику.
— А простолюдины соревнуются в борьбе. Второй год среди юношей побеждает Вонгыр, — воин усмехнулся. — Победитель получает козу.
Оставив Александру в замешательстве, соратник пошел дальше по обычному маршруту.
Совершив кувырок через голову, Алекс удовлетворенно улыбнулась. И тут услышала какой-то шум.
«Вот гадство! — вдруг вспомнила она. — Чжанчол же велел пораньше воды на кухню принести!» Проклиная себя за забывчивость, она рысью бросилась на кухню. Там ее встретила ругань кухарки:
— Хорошо, что я со вчерашнего дня воду оставила, а то на чем бы стала господам завтрак готовить!
Алекс схватила деревянные ведра и побежала к колодцу. На дворе царила суета: ходили вооруженные соратники в доспехах, конюх запрягал лошадей в старую повозку. Ее вчера вытащили из сарая и долго приводили в порядок: меняли кожаные рессоры, подкрашивали лаком потертые поручни.
Когда Александра делала третий водовозный рейс, на крыльцо главной башни вышел хозяин замка: тоже в доспехах и Сайо. Алекс обратила внимание, на сколько хмурой была физиономия Гатомо, на столько светилось плохо скрываемой радостью лицо его воспитанницы.
Подскочил Чжанчол.
— Ты где лазишь?
— В колодце, — ответила Александра, глядя, как господа усаживаются в повозку.
