— Она покровительница девочек и хранительница радуги, — очень тихо проговорила Сайо.
— Да, Сайо-ли, — кивнул монах, он услышал ее слова.
— Значит, все-таки беглый крестьянин! — хищно осклабился Мирамо.
— Или ратник, — возразил Макао. — Младший сын бедного рыцаря, а может — чьего-то соратника. Или житель Небесного города[3].
— В таком случае, — пьяно усмехнулся рыцарь. — Ты, Мирамо-сей, дважды прав, что велел его выпороть. Я не знаю, кем он был раньше, но теперь будет — моим рабом!
— Я рад служить тебе, Гатомо-сей, — склонил голову старший соратник.
— У них на западе народу полно, — продолжал пьяно бубнить Гатомо. — А в нашей глуши каждый простолюдин на счету.
Мужчины важно закивали, признавая бесспорную правоту хозяина. Сайо скромно молчала, размышляя над словами Макао. Мысль о том, что Алекс может быть благородным воином, ей явно нравилась.
— Слышишь, Мирамо-сей? — продолжал рыцарь. — Здесь дорог каждый работник! И мне не нравится, когда мое имущество портят по пустякам!
— Я понял, Гатомо — сей, — отвел глаза воин.
Чжанчол сдержал свое обещание, и целых три дня Александра валялась на сене. Симара приходила еще два раза: намазала спину едучей мазью и сняла швы. Кроме нее вечером заскочили две молоденькие служанки.
Пина и Тиули пришли познакомиться и принесли пострадавшему гостинцы: пшеничные лепешки с медом. Как подозревала Алекс, эти вкусности являлись объедками с барского стола. Однако в ее положении привередничать не приходилось. Пока Александра поглощала угощение, служанки охали, сочувствовали, и поведали, какой чудак (на букву «м») этот Вунгыр, как он пристает к порядочным девушкам. Под большим секретом они рассказали, что старший соратник, видимо, получил от господина нагоняй за его порку. «Второй день ходит злой, как медведь после зимней спячки», — смеясь шептала Пина, прикрывая рот ладошкой. Вот только Александру это совсем не обрадовало. Лепешки она слопала, а трескотня посетительниц стала надоедать. К счастью появился конюх, и служанки, пожелав скорейшего выздоровления и одарив многообещающими взглядами, скрылись. Алекс перевела дух.
— Приглянулся ты нашим девкам, — засмеялся Андак. — Мало ли тут народу пороли, а в гости служанки господина только к тебе пришли.
Александра в ответ только кисло улыбнулась. В данный момент ее больше волновал старший соратник со своим ублюдком.
Все хорошее всегда проходит слишком быстро. На четвертый день ее с утра припахали помогать конюху. «Ну вот, больничный лист закрыли», — грустно думала Александра.
Она раздавала лошадям сено, овес, носила из колодца воду, убирала навоз, растирала лошадиные шкуры жесткой тряпкой, промазывала маслом кожаные ремни уздечек. По поведению конюха чувствовалось, что он явно доволен новым помощником. Однако вечером мужчина подошел к ней и, пряча глаза, проговорил:
— Ты вот что, Алекс… В общем, возвращайся ночевать на свое место. Спина у тебя поджила и вообще, нечего тут.
Александра усмехнулась.
— Спасибо за гостеприимство.
Замок погружался в сон. На лестнице главной башни монументальной фигурой возвышался Вонгыр. Алекс хотела его обойти, но парень заступил ей дорогу. Александра шагнула в сторону, Вонгыр сделал вид, будто пропускает ее, и попытался ударить локтем в бок.
Алекс легко увернулась, крепко вцепившись в локтевой сустав. Пальцы сами отыскали нужные точки, и парень тихо взвыл от боли.
— Слушай, козел, — очень тихо проговорила Александра. — Если ты еще раз меня хоть пальцем тронешь — я тебя убью.
— Тебя тоже убьют! — зашипел от боли будущий благородный.
— Конечно, — не стала спорить Алекс. — Вот только тебе это будет уже все равно. И папиного меча тебе точно не видать!
Она отпустила локоть и прошла в коридор.
Сложенная постель была на месте. Но едва она разложила матрас, к ней вихляющей походкой подошел один из слуг.
— Эй ты, полоумный! — крикнул он тонким, писклячим голосом. — Теперь я тут спать буду!
Александра повернулась. Парнишка лет шестнадцати смотрел на неё, грозно выпятив нижнюю челюсть и сжимая немаленькие кулаки.
Остальные четверо слуг стояли в стороне, с интересом наблюдая за происходящим.
— Что? — переспросила Алекс.
— Здесь теперь мое место! — уже увереннее проговорил пацан, подходя вплотную. Как раз в это время среди слуг появился Вонгыр.
— А твое место у двери!
— У тебя тоже папа соратник? — Александра поморщилась от стойкого запаха гнилых зубов.
— Нет, — парнишка явно не ожидал такого вопроса. — Он кузнец…
— Замечательно! — улыбнулась Алекс и от души пнула его коленом между ног.
Ей самой в новом теле еще не приходилось этого испытывать, но, судя по имеющейся информации, должно было быть больно.
Парнишка заскулил и стал валиться на пол. Александра подхватила его за шею и швырнула в слуг.
— У кого еще папы из благородных! — оскалилась она.
— Ни у кого? — уточнила Александра, сейчас она была готова растерзать этих щенят. — Тогда я буду спать там, где захочу!
Слуги подхватили пострадавшего коллегу и помогли лечь на матрасик.
Алекс сняла куртку, положила ее под подушку и, натянув на голову одеяло, затаилась. Но, видимо, полученный урок оказался слишком наглядным. Никто из слуг ее больше не побеспокоил.
— Господину барону ответ нужен немедленно? — спросил Гатомо, принимая у гонца письмо.
— Нет, Гатомо — сей, — поклонился воин.
Отпустив соратника Токого, рыцарь сломал печать и развернул листок. Прочитав письмо сюзерена, он сразу же направился к Сайо.
Воспитанницу он отыскал на кухне. Девочка о чем-то оживленно беседовала с кухаркой. Стоявшая рядом Симара первой заметила хозяина и склонилась в глубоком поклоне.
— Что ты тут делаешь, Сайо-ли?
— Мой господин, мы обсуждали праздничный ужин, — объяснила воспитанница. — Ты сказал, что на праздник цветения риса в замке будут гости.
— Я думаю, с этим справятся и без тебя, — усмехнулся рыцарь, взглянув на кухарку.
— Конечно, Гатмомо-сей, — поклонилась женщина.
— Пойдем. Я хочу с тобой поговорить.
Сайо в недоумении шла за рыцарем. Его лицо казалось странным. Под седыми усами пряталась довольная улыбка. За госпожой семенила еще более заинтересованная Симара. Какое такое новое дело придумал господин для своей воспитанницы. Служанка привычно остановилась у двери кабинета, но хозяин жестом пригласил войти и ее.
Усевшись за стол, Гатомо взял только что полученное письмо.
