уставилась на него. Он коротко пожал плечами.
– Мама думает – для меня это как вытягивать ману из злыдней. Я не вижу разницы. Задействован тот же канал.
– Как же ты… не лопнешь?
Мне всегда казалось, что неограниченно пить ману – это все равно что наполнять воздушный шарик из пожарного шланга. Лично у меня внушительная вместимость, раз в сто больше среднего, но даже я не нанесла бы ощутимого ущерба активному запасу нью-йоркского анклава.
Орион нетерпеливо пожал плечами, как будто никогда не удосуживался об этом подумать.
– Для чего она тебе нужна? Столько маны… да ее хватит лет на десять, даже если бы каждый день накладывать сильнейшие чары!
– Я не хотел забирать ману! Я все вернул! Как только папа сделал мне односторонний разделитель.
Орион выставил запястье, на котором красовался узкий браслет. В его голосе звучала мука, и до меня дошло: ну разумеется, ему внушили, что он хуже малефицера. Вот уроды. Один из самых распространенных способов победить анклав – подселить внутрь предателя, который вытягивает большое количество маны из общего хранилища и передает своим; иными словами, анклав уничтожают, используя его же собственную силу. Такое уже бывало не раз, и волшебники – по крайней мере, одиночки – частенько об этом рассказывают. Возможно, именно так пал Бангкок.
– И сколько времени понадобилось твоему папе, чтоб это сделать? – спросил я, и Орион уныло понурился.
– Неделя, – буркнул он.
Представляю, как радовались нью-йоркские маги при виде тринадцатилетнего парня, который выпил столько маны, что мог взорвать весь анклав, и как они старались, чтобы он прожил эту неделю беспечально.
Я бы охотно зашвыряла их камнями – а еще, быть может, крепко обняла бы Ориона, но, как вы понимаете, то и другое было невозможно. Поэтому я ободряюще ткнула его в плечо и сказала:
– Ну так давай восстановим твои права.
Я зачерпнула изрядную порцию маны через разделитель. До сих пор я брала ее из хранилища только в экстренных случаях; странное было ощущение – сделать это намеренно и без всякой угрозы для жизни. Когда я извлекала силу из кристаллов, которые дала мне мама, мана казалась другой, немного грубее, как будто я чувствовала труд и боль, которую вложила в нее. А может быть, беря ману из кристаллов, я всегда думала про труд и боль, через которые предстояло пройти, чтобы пополнить запас. Куда проще и приятнее брать ману из общего хранилища – хранилища, которое ты не обязан пополнять в одиночку (и я уже безнадежно к нему привыкла). Ненасытным был не только Орион. Я бы сама охотно пила ману, пока не наполнилась бы до краев.
Но вместо этого я взяла тщательно отмеренную дозу – количество, которое я обычно вкладываю в составление алхимического рецепта, – а потом положила руку на грудь Ориона и втолкнула ману в него. Он ахнул и зажмурился, накрыв мою ладонь своей. Я чувствовала, как вздымается его грудь, как бьется сердце. Сквозь истертую ткань футболки шел жар… утром я заставила Ориона переодеться и вымыться, однако мы с тех пор преодолели четыре лестничных пролета, и от него все равно немножко пахло потом, но не так уж неприятно. Он открыл глаза и взглянул на меня, продолжая прижимать мою руку к груди, и мана текла между нами, и я была почти уверена, что вот-вот что-то произойдет, и я не буду возражать – я почти не сомневалась, что это плохая идея, но в ту минуту она казалась прекрасной… и вдруг Орион вскрикнул и высвободился. Палец у него был в крови. Моя Прелесть незаметно вылезла из переноски, пробежала по моей руке и тяпнула Ориона.
Я недоуменно взглянула на нее. Орион между тем, жалобно ворча, достал из рюкзака пластырь и заклеил след от глубокого укуса. Мышь сидела на краю парты и умывалась; вид у нее был донельзя довольный.
– Мне не нужна нянька, тем более мышь, – прошипела я. – Вы, кажется, начинаете рожать, едва вам исполнится месяц?
Она небрежно дернула носиком.
Орион все утро старался не смотреть на меня, что было нелегко, поскольку мы сидели бок о бок. И я тоже на него не смотрела – вот просто совсем не хотела. Что бы мы ни собирались делать в ту минуту, это никуда не годилось, и, к счастью, та минута прошла. Никогда еще ни с кем я такого не испытывала, и мне совершенно не понравилось. С какой стати в голове у меня возникла идиотская мысль поцеловать Ориона Лейка в библиотеке, вместо того чтобы делать уроки? Больше всего это напоминало симптомы заражения мозговым червем, точь-в-точь по учебнику для среднего класса – загадочные, непривычные мысли, которые возникают в непредсказуемые моменты. Но нет, причиной был не мозговой червь, а Орион, который сидел рядом со мной в тесной футболке, которую носил третий год – чистой сменной одежды у него не осталось – и его рука лежала в пяти сантиметрах от моей.
Следующие три часа я провела, глядя в стихотворение, которое переводила с валлийского, – только оно упорно отказывалось переводиться. Такими темпами я сама скоро начну заваливать предметы. В довершение всего, когда прозвонил колокол на обед, Орион откинулся на спинку стула, вздохнул и сказал: «Ага, понял» – и быстро доделал задание. Зелье еще нужно было приготовить, но в любом случае ему досталось подкрепляющее рефлексы снадобье, которое сделало бы Ориона еще страшней для злыдней. Хоть кому-то повезло. Я в качестве дополнительных заданий по алхимии неизменно получала яды, которые убивали моментально или мучительно, а иногда – моментально и мучительно.
– Здо́рово, – сказала я, складывая вещи. – Тебе еще нужна помощь, Лейк, или ты справишься с мерными ложечками без надзора?
– Справлюсь, – ответил он, сердито глянув на меня, а потом как будто смутился. Очевидно, Орион вовсе не считал то-что-едва-не-произошло такой уж плохой идеей. Он перестал хмуриться и выпалил:
– Но ты приходи, если хочешь.
Что за бред. «Приходи помочь мне с дополнительным заданием по алхимии» – ничего себе приглашение на свидание! Орион не имел никакого права звать меня с собой в лабораторию, а я не имела абсолютно никакого права соглашаться. К тому же я обещала Аадхье помочь ей с лютней вечером и никак не могла принять предложение Ориона. Вот и все.
– Не говори ерунды, – ледяным тоном ответила я, убирая в сумку последние две книжки.
Орион смутился и отпрянул, а я направилась к лестнице, мысленно поздравляя себя с тем, что растоптала его ожидания; но когда в столовой мы принялись за еду, Аадхья спросила: «Ну,
