Скотт оказался невысок, но плечист без меры, а узловатые его руки свисали почти до колен. На двор он вышел без рубахи и в скоттландской клетчатой юбке. Кучерявые рыжеватые волосы росли у него даже на костяшках пальцев, а на теле так и вовсе кустились без всякой меры. Словом, был он похож на какого-то улыбчивого мохнатого зверька, и в другое время Волькша непременно сообразил бы, кого из лесных жителей напоминает Гронт.
– Хрольф. Хрольф! Ничего не выйдет, – втолковывал Волкан шеппарю: – На драккаре остался короб с землей. Пусть Олькша сплавает и привезет мне хотя бы горсть! Без этого ничего не выйдет!
– Что? Какой короб? Какая земля? – плохо соображал Хрольф. Толпа гудела вокруг. Все ждали приказа Ларса к началу боя.
– Хрольф! Послушай меня. Помнишь я в Верховьях Волхова просил причалить к берегу?
Шеппарь кивнул. Помнил – не помнил, какая разница!
– Я тогда вернулся с большим коробом, который запретил открывать. Так вот, в нем Мать Сыра Земля. Родная. Волховская. Она мне силы дает. Когда Рун за мной гнался, я только тогда с ним лицом к лицу встретился, когда в кулак Земли набрал. Понимаешь?
Хрольф опять кивнул. Сказанное Варгом влетало у него в одно ухо, а вылетало из другого.
– Хрольф, надо отложить кулачки! Надо послать Олькшу, чтобы он привез мне Земли! Понимаешь? Хрольф?!
Шеппарь поднял на венеда пустые глаза, в которых отражалась лишь мысль о том, что его земельный надел уплывает от него, как весенняя льдина по быстрой реке.
– Гронт! Вздуй его! – прокричал с гульбища Ларс.
– Хрольф! – отчаянно вскрикнул Волькша: – Надо отложить! Хрольф!
Но слуги ярла вытолкали венеда в круг, где уже подпрыгивал скотт. Увидев перед собой шестнадцатилетнего перепуганного парнишку, кулачник опустил руки и выразительно посмотрел на своего хозяина. Дескать, это что – шутка? Ларс дернул щекой, что могло означать: ну, наподдай ему слегка. Гронт хмыкнул, поднял кулаки и вновь заскакал по кругу, точно согревая замерзшие ноги.
Волькша наклонился и поскреб ногтями суглинок двора. Но никакой силы, никакой уверенности она ему не придала. А что было ожидать от чужой земли? Ох, Хрольф, Хрольф.
Вокруг гомонила толпа. Смешки. Плевки. Брань.
Белоснежная улыбка скотта оказалась вдруг совсем близко. Рассекая воздух, просвистел его кулак. Но не достиг цели. В последнее мгновение Волькша успел уклониться.
Его увертка вызвала гул недовольства зевак и одобрительный кивок Гронта. Волкану даже показалось, что скотт подмигнул ему. Дескать, ты не так плох как кажешься, но я тебя все равно отлуплю.
В следующем выпаде Ларсов фольк обрушил на парнишку целый разносол ударов. И прямой, и с боку, и снизу. Однако итог был тот же. Только мошкара, вившаяся над людьми, разлетелась в страхе.
Скотт тряхнул головой. Его улыбка превратилась в оскал. Этот верткий сопляк наносил его бойцовской славе ощутимый урон. Безжалостная толпа начала брызгать слюной и в его сторону.
Следующий наскок Гронта был подобен урагану. Казалось, не было места, где бы не мелькал его рыжий кулак. Но ни один его удар не попал в Волькшу. Разве что несколько раз чиркнул рубаху.
Волкан не видел себя со стороны, но стоило ему увлечься боем, как и он запрыгал, подобно своему противнику. Оказалось, что так гораздо легче делать резкие отходы и уклонения. Вот только кулаки Волькши безвольно маячили возле груди: некоторые удары скотта он все же гасил локтями. Это было болезненно, но терпимо.
– Гронт! Разрази тебя Тор, перестань играться! Размажь его, наконец! – заорал с гульбища Ларс.
А скотт уже тяжело дышал. Еще бы, вложить столько сил в сотрясание воздуха!
Кулачник остановился. Надо было искать к уворотливому парнишке другой подход. Но больше всего человека в клетчатой юбке злило то, что за весь поединок противник так ни разу и не попытался нанести встречный удар. Сопляк точно вообще не собирался драться, а лишь изматывал противника увертками. Может статься, в этом и была его задумка. Вымотать, а уже потом биться. Слушая свое тяжелое дыхание, Гронт понимал, что парню почти удалось осуществить эту коварный замысел. Еще несколько бесполезных выпадов, и руки скотта станут как соломенные, а перед глазами запляшут глумливые эльфы.
Волькша тоже остановился. Его дыхание так же нельзя было назвать легким. На лбу выступил пот, а под коленками нарастала противная дрожь. Никаких мыслей о том, как закончить этот поединок у него не имелось. А вот желание завершить его можно быстрее было так велико, что Годинович, подыскивая слова, дабы предложить Гронту закончить все мировой, опустил руки.
В следующее мгновение короткий удар вонзился Волкану в грудину. Не сильный. Сделанный наобум. Но он пришелся как раз в медвежий коготь, что висел у Волькши под рубашкой. От резкой боли Годинович сжался и тут же получил другим кулаком в лоб. Нельзя сказать, что это был хваленый удар Гронта. Скорее шлепок, чем удар. Но от него Волкан отлетел к толпе и упал на чьи-то руки.
– Наших бьют! – заревел у него над головой бас Ольгерда.
В следующее мгновение Рыжий Лют бросил Волькшу на землю и, перешагнув через приятеля, встал перед скоттом. Тот даже обрадовался смене противника, потому как вставший перед ним верзила явно не был наделен той же увертливостью, что и мальчишка.
Другое дело, что и кулачный бой был здоровяку нипочем. Несколько ударов Олькша вообще не шевелился, точно вникая в происходящее. Потом он выдохнул и насел на скотта точно они стояли в кулачной стенке. Однако, удалое размахайство Ольгерда причинило Гронту не больше вреда, чем ветер. Теперь уже Рыжий Лют вовсю негодовал на изворотливость противника.
Но его возмущение, не в пример прежней озадаченности скотта, нашло свою отдушину гораздо быстрее, чем ожидал Ларсов фольк. Сказалась наука Приладожских «походов» Рыжего Люта. Во время следующего выпада Олькша перехватил правую руку соперника за запястье и с силой ткнул Гронта его же собственным кулаком в нос. От неожиданности тот опешил. И в тот же миг он был спеленат Олькшиными лапищами и бешено задрыгал ногами в воздухе. На мгновение к Ольгерду пришла мысль повторить выходку с прижиманием соперника задницей к земле, но, вспомнив, во что она вылилась, Рыжий Лют прогнал ее прочь. Вместо этого он поднял скотта над головой, разбежался и бросил его в самую гущу толпы.
Хохот и гвалт поднялся такой, что в дальних домах жалобно замычали, пригнанные для дневной дойки коровы…
– Этот рыжий, конечно, не Каменный Кулак, – сказал Ларс Хрольфу, когда они, все еще хохоча, вернулись в трапезную: – Но я дам тебе за него сто пятьдесят крон мзды. Отпустишь его ко мне? Может из него и вырастет хольд.
– Да он туповат, – доверительно поведал шеппарь.
