— Это наш гость, он прибыл по приглашению императора, и поэтому прошу вести себя с ним почтительно, — объяснил шаман Шина окружавшим их воинам.
Воины сменили враждебные взгляды на приветственные, и предложили Джиму проводить его в каюту для гостей, пока император Истолаут не пригласит его к себе, на что Джим Робинзон охотно согласился и последовал за одним из них.
Они спустились по трапу в глубины галеры и прошли по узкому коридору, где в конце ему открыли дверь каюты и пригласили войти. Джим вплыл в открытую дверь, и оказался в уютном кубрике с двумя шконками, между которыми стоял полукруглый стол. Джим оглядел каюту для гостей и остался довольным от такого гостеприимства. Следом за ним вошёл чернокожий призрак, по всей видимости, раб или прислуга и объяснил Джиму:
— Если господину что-нибудь понадобится, то он может позвать Тунака, и Тунака в то же мгновение явится и сделает, что прикажет господин.
Тунака поклонился, вышел задом из каюты и прикрыл дверь.
Джим Робинзон упал на шконку и задумался о том, как месяц тому назад он со своими товарищами пытался угнать то маленькое судёнышко «Plytys». А сегодня он находится «на том свете», после виселицы, и теперь лежит в каюте шикарной трёхмачтовой галеры, а где-то за стеной прохаживается по каюте император, пускай и каких-то, давно вымерших, индейских племён.
Голова Джима Робинзона была переполнена информацией, его мысли путались в сюжетах и скакали от одного к другому. Думать обо всём сразу, конечно, не удавалось, и весь прошедший день у него слился в кучу событий, которые следовало, конечно, разложить по полочкам, а потом обдумывать.
Но разобрать мысли ему не удалось. Вскоре за ним пришёл Тунака и, поклонившись, предложил следовать за ним.
Джим Робинзон поспешно покинул каюту и направился вслед за слугой. Им вновь пришлось подняться по трапу на палубу и пройти в кают-компанию на верхней надстройке в кормовой части галеры. Перед ним распахнулась двухстворчатая резная дверь. Джим вошёл в огромный зал, который, казалось, превышал размеры всей галеры, а может быть, и был больше её в два раза.
Это помещение не было похоже на каюту корабля, скорее, оно напоминало зал дворца для королевских особ. Зал не был полупрозрачным, а выглядел вполне реально, в отличие от самой галеры. Всё было украшено лепниной: от золочёных валют в стиле рококо, переплетающихся между собой необычной вязью, создавая большие замысловатые рисунки, до картин в рамах, по всей видимости, из золота, с которых на него смотрели шедевры величайших художников. Под каждой из картин стояли литые, бронзовые канапе и кушаки с набросанными на них воздушными подушками, которые разделяли вазы, высотой с человека, расписанные золотой и серебряной гравюрами, в стиле греческих и египетских мифологий. Потолок, в виде арочного, четырёхгранного свода, опускал в центр зала огромную люстру с сотней свечей. В центре зала, прямо на полу, лежали огромные, воздушные подушки, и на них возлежал призрак властного человека атлетического сложения, в персидском халате, распахнутом на груди. Лицо этого человека-призрака напоминало миловидную женщину с подведёнными стрелками вокруг глаз. Вокруг него сидели женщины в полупрозрачных пеньюарах, скрывающих их полупрозрачные тела. По залу суетилась прислуга, состоящая в основном из мужчин, с явно выраженным индейским типом лица, на которых были шарфы, повязанные в виде коротеньких шортиков.
Этот призрак, лежащий на подушках, заговорил властным голосом:
— Это ты, тот самый человек из Америки, которого казнили за то, что только пытался украсть лодку.
— Да! Это я! — испуганно ответил Джим Робинзон.
— Жаль, что они тебя только повесили. Нужно было сначала прожарить тебя хорошенько на костре, потом вывернуть наизнанку твою душу, а уж после того вешать.
Джим с ужасом посмотрел на говорящего призрака, но от страха не нашёлся, что ответить, и поэтому решил молчать.
— Ты знаешь, кто я такой? — спросил он.
— Нет, — ответил Робинзон. Хотя он уже понимал, что это, видимо, и есть тот самый император Ауитсотль, или как его теперь называют Истолаут. И тут же подумал, что встреча с этим призраком не сулит ему ничего хорошего.
— Я император Истолаут! И тебя доставили сюда, чтобы ты сослужил мне одну службу.
— А если я не захочу? — дрожащим голосом на всякий случай поинтересовался Джим.
Император жестом подозвал к себе одного из слуг и приказал ему сесть перед собой. Он положил свою руку на голову жертвы, закрыл глаза, и стал тихо что-то шептать. Он вдруг резко открыл глаза и напряг руку с такой силой, что слуга, под гнётом напряжения, съёжился. Тело слуги неожиданно обрушилось на пол, подобно массе воды, которая вылилась из сосуда, у которого отвалилось дно, и тяжёлым туманом стало расплываться во все стороны, постепенно становясь всё прозрачнее и прозрачнее. А через несколько минут это облако и вовсе исчезло, растворившись в воздухе, как растворяются клубы дыма, выпущенные от гаванской сигары.
— Теперь ты знаешь, что с тобой будет, если ты не захочешь повиноваться мне! Я думаю, после того, как ты увидел это, тебе больше ничего объяснять не нужно? — властно заявил Истолаут.
— Нет, император! Я выполню то, что вы меня попросите, — промямлил охваченный страхом Джим.
Император Истолаут привстал и заговорил голосом властелина мира, баритоном, звучащим в бесконечных пещерах гор, с каждым повторением эха, понижающимся на полтона.
— Я! Император Истолаут! Никогда не прошу! Я только даю указания или повелеваю! И любой, кто осмелится не повиноваться, будет уничтожен на веки вечные. — Он выдержал паузу, и с презрительным видом, посмотрев на Джима, продолжил: — Тебе ясно, что ты передо мной мелкий паук, которого я могу растоптать только за то, что ты также омерзителен, как это насекомое.
Джима Робинзона трусило от страха, как в лихорадке. Он упал перед этим властным человеком, и стал умолять его:
— Простите, мой повелитель, я всё сделаю, что вы прикажете.
— В курс дела тебя введёт мой верный слуга, шаман Шина, а я не желаю больше говорить с таким ничтожеством, как ты. А пока отправляйся в свою каюту и жди. Пару месяцев послужишь у меня на галере, а когда придёт время, отправишься обратно, для выполнения моего приказа. И смотри, со мной шутки плохи. — Он закончил и поднял правую ладонь вверх, давая этим знаком понять, что аудиенция закончена.
Робинзон услышал, как за ним отворилась дверь, и он попятился задом прочь, не поднимая головы, чтобы не видеть этого ужасного и надменного призрака с женским лицом.
Так Джим Робинзон провёл на галере почти три года вместо предназначенных для него нескольких месяцев. Ему приходилось быть и гребцом, упираясь в тяжёлое весло, налегая на него вместе с ещё пятью призраками, получая удар чаще кончиком плети по глазам и реже по спине. Он познал науку направления парусов при любых ветрах. Приходилось драить палубу, скорее всего по традиции, а не ради чистоты, потому как мусора на корабле никогда не было. Джиму хотелось узнать о мире призраков, в котором он теперь находился, как можно больше. Но за время, проведённое им на галере, никто с ним не разговаривал, кроме шамана Шина и слуги Тунака, от которого он также ничего стоящего не разведал.
