— Сотник, наша цель — в одном дне скорого марша отсюда, — ответил чародей. — Не время предаваться раздумьям, нужно действовать. Я скорблю о павших воинах не меньше, чем ты или твои солдаты, но мы должны исполнить свою миссию. Эльфы еще не подозревают о нашем присутствии здесь, и у нас есть время, а также шанс атаковать внезапно. Будем оставаться на одном месте — погибнем точно, если будем двигаться — можем победить. Главное — добраться до того места, а потом нам не будет страшна вся армия И’Лиара.
— Что ж, ты иногда можешь убеждать, чародей, — кивнул Ренгард. — Отряд, выступаем! Шагом марш!
Вереница людей исчезала в лесу, растворяясь в зарослях, точно призраки, а за их спинами осталась поляна, усеянная трупами, и воронье, почуявшее запах крови, уже кружило над местом сражения, дожидаясь, чтобы люди ушли, а тогда уж можно будет попировать вволю.
Сотник, прекрасно понимавший, чем может закончиться для его маленького войска встреча даже с небольшим отрядом эльфов в их родных лесах, задал высокий темп. Воины шагали быстро, почти бежали, сосредоточившись на том, чтобы не сбить дыхание, и стремясь как можно дальше удалиться от места боя за наименьшее время. За их спинами теперь остался такой след, что не заметить его не сможет даже слепой, а эльфы таковыми никогда не были. Им повезло, поскольку мало кому удавалось так глубоко забираться в заповедные земли Перворожденных, но теперь все решала не скрытность, а быстрота.
Спустя три часа напряженного марш-броска многие воины, а особенно те, что были ранены, начали сбавлять шаг, тяжело дыша и спотыкаясь. Разумеется, бежать в тяжелой броне, прицепив к поясу боевой топор и взвалив на спину совсем не легкий арбалет с запасом стрел было тяжело даже здоровому и отдохнувшему человеку, что говорить о бойцах, силы которых отняла недавняя стычка.
Заметив, что люди устали и, того гляди, начнут валиться на землю, как подкошенные снопы, Тогарус разрешил короткую остановку. Солдаты, едва услышав приказ, устало опускались прямо туда, где только что стояли, лишь несколько самых выносливы, повинуясь сотнику, разбрелись в разные стороны, осматривая окрестности на предмет затаившихся эльфов. А маг тем временем отцепил от пояса большую кожаную флягу и стал обходить воинов, заставляя каждого сделать большой глоток.
Ратхар, видя, как после снадобья чародея фолгеркцы начинали открывать рты, точно выброшенные на берег рыбы, а на глаза их наворачивались слезы, понимающе усмехнулся, представив, чем таким забористым мог угощать воинов Тогарус. Как оказалось, от внимательного взгляда чародея усмешка наемника не ускользнула.
— Вижу, ты догадываешься, что здесь, — маг помахал в воздухе флягой, в которой что-то забулькало. — Не желаешь отведать?
— Благодарю, — покачал головой наемник. — Я еще полон сил, и до темноты продержусь, а ночью, полагаю, мы все же остановимся.
— Верно, в темноте ходить по этому лесу небезопасно, — согласился Тогарус. — Эльфы могут устроить засаду и перебить нас за несколько секунд из луков. Они видят во мраке, словно кошки. Поэтому сделаем привал, но пока будем двигаться. Не хотелось зря расходовать такое средство, но людям нужны силы, и по-другому никак не получится. А ты, верно, пробовал нечто подобное? — маг встряхнул фляжку.
— Да, — нехотя ответил Ратхар, понимавший, что молчать или тем более отказаться отвечать на вопрос мага будет не вежливо. — Эльфы однажды потчевали. Сильная штука, в голову бьет почище, чем крестьянская брага, но я предпочитаю полагаться только на собственные силы.
— О, — понимающе покивал Тогарус. — Эльфы в этом деле первые знатоки, сам лес дает им все необходимое. Снадобья Перворожденных ценятся даже не на вес золота, а гораздо больше. Они с пустыми руками могут за пару минут изготовить любое противоядие, лекарства почти от всех болезней, а такие настои есть у каждого их разведчика, это даже важнее оружия. С одного глотка эльфийского снадобья можно пробежать миль двадцать, и даже дыхание не сбить. Но и мое средство тоже не из последних, можешь поверить. — Он вновь встряхнул флягу, содержимое которой при этом булькнуло.
Продолжив движение, отряд мчался стрелой сквозь лес. Средство Тогаруса сделало свое дело, и даже те, кто был ранен и успел потерять немало крови, бежали легко, нисколько не отставая от своих товарищей. К тому моменту, когда солнце село, Ратхар уже начал сожалеть о том, что отказался от чародейского снадобья, поскольку силы наемника были на исходе. Все, что он мог, это переставлять ноги, тупо уставившись в затылок того, кто шел впереди наемника, дабы не сбиться с пути. Северянин считал себя выносливым человеком, но этот бросок сквозь непролазные дебри заставил его думать иначе.
Судя по всему, не только наемник с севера, но и прочие его спутники, даром, что их подстегивал чародейский эликсир Тогаруса, начали уже выбиваться из сил, хотя и преодолели они расстояние, намного превосходившее обычный дневной переход пеших воинов. Еще немного, и фолгеркские солдаты, не выдержав напряжение, начали бы, верно, валиться с ног. Но Ренгард наконец приказал остановиться, и воины стали готовить место для ночлега.
Разумеется, прежде всего, были высланы дозоры, обшарившие лес на полмили вокруг, дабы не позволить эльфам подкрасться к лагерю. Мера предосторожности вовсе не была излишней, и воины, подчиняясь приказу сотника, направились в заросли, исправно неся службу, несмотря на усталость. К счастью, ни единого живого существа, ходящего на двух ногах, поблизости не обнаружилось, но часовые не теряли бдительности, отлично понимая, чем может обойтись невнимательность в таком месте.
— Пора заняться пленным, — произнес Тогарус, подзывая к себе двух воинов. — Приведите гнома, и будьте осторожны, он может решиться на побег.
Пленный гном, руки которого были надежно связаны кожаными ремнями, выглядел озлобленным и угрюмым. Стремительный бросок сквозь девственный лес не прошел для него бесследно, и пленник казался страшно измотанным. Повязка на его голове, наложенная по приказу чародея, пропиталась кровью. Рыжая борода слиплась от пота, но во взгляде его все равно была ярость, кажется, только усилившаяся со временем.
— Итак, — насмешливо произнес чародей, окинув пленника изучающим взглядом с ног до головы. — Прежде у меня не было времени, чтобы всерьез побеседовать с тобой. Теперь я смогу уделить тебе достаточно внимания, друг мой, ведь до рассвета мы никуда отсюда не двинемся. Я не хочу сразу прибегать к крайним мерам, а потому прошу тебя ответить на мои вопросы добровольно. Это уже никак не отразится на твоей участи, разве что смерть будет быстрой, достойной воина. Так для чего вы преследовали нас?
