Я подбросил кусок хрупкого железа в угли огня и направился к другим палаткам.
Ларен поразил меня, когда я обошел вокруг фургона.
Он издал удивленный возглас, когда увидел меня выходящего из-за угла с обнаженным мечом.
Но яд сделал его вялым и он едва успел поднять руки прежде чем Цезура вонзилась ему в грудь.
Он задохнулся криком, когда он упал на спину, корчась на земле.
Никто из них не спал крепким сном из-за яда, так что плач Ларена заставил их вылиться из фургонов и палаток, пошатываясь и дико озираясь.
Две нечеткие фигуры, которые я знал, должно быть Джош и Френ, выскочили из открытой задней части фургона ближе всего ко мне.
Я ударил одного в глаз, прежде чем он ударился о землю и вспорол живот другому.
Это все видели и теперь кричали не на шутку.
Большинство из них начали пьяно убегать в деревья, часть падала, когда они шли.
Но высокая фигура Тима бросилась ко мне.
Тяжелый меч, который он был затачивал весь вечер, блеснул серебром в лунном свете.
Но я уже ждал.
Я сдвинул второй длинный, хрупкий кусок меч-железа в моей руке и пробормотал привязку.
Тогда, когда он подошел достаточно близко, чтобы ударить, я резко выхватил железо между своими пальцами.
Его меч разорвался со звуком разбитого колокола и куски упали и исчезли в темноте травы.
Тим был опытнее меня, сильнее и с более длинными руками.
Даже отравленный и с половиной меча, он хорошо зарекомендовал себя.
У меня ушло почти полминуты, прежде чем я пробил его защиту приемом Любовник из Окна и ранил его руку в запястье.
Он упал на колени, выпустив скрипучий вопль и схватившись за пень.
Я ударил его высоко в грудь и направился к деревьям.
Бой не занял много времени, но каждая секунда была жизненно важна, так как остальные уже успели рассеяться в лесу.
Я поспешил в направлении, где я видел одну из темных шатающихся фигур.
Я был небрежен, поэтому, когда Аллег бросился на меня из тени дерева, он поймал меня врасплох.
У него не было меча, только маленький кинжал мерцал в лунном свете, когда он нырнул на меня.
Но кинжала достаточно, чтобы убить человека.
Он ударил меня в живот, когда мы катались по земле.
Я ударился виском о корень и почувствовал вкус крови.
Я успел вскочить на ноги, прежде, чем это сделал он и подрезал подколенное сухожилие на его ноге.
Тогда я пырнул его в живот и оставил его сквернословить на земле, когда я пошел охотиться на остальных.
Одну руку я туго держал вдоль своего живота.
Я знал, что боль скоро ударит меня и после этого я не протянул бы долго.
***
Это была долгая ночь и я не буду беспокоить вас дополнительной информацией.
Я нашел всех остальных, когда они пробирались через лес.
Анна сломала ногу в своем безрассудном бегстве, а Тим проделал почти полмили, несмотря на потерю руки и рану в груди.
Они кричали, проклинали и умоляли о пощаде, когда я преследовал их через лес, но они не сказали ничего, что могло успокоить меня.
Это была ужасная ночь, но я помню всех их.
В этом не было ни чести ни славы.
Но это был вид кровавого правосудия и в конце концов я принес их тела обратно.
***
Я вернулся в свою палатку, когда небо начинало принимать знакомый синий цвет.
На несколько сантиметров ниже моего пупка жгли острые, горячие боли и я мог сказать по неприятному дерганию, когда я двигался, что засохшая кровь присушила к ране рубашку.
Я не обращал на это внимания, чувствуя и зная, что я ничего не мог сделать для себя своими трясущимися руками и без приличного света, чтобы увидеть рану.
Я должен был дождаться рассвета, чтобы увидеть, как сильно я пострадал.
Я старался не останавливаться на том, что я знал из моей работы в Медике.
Любая глубокая рана в кишечнике обещает долгий, болезненный путь в могилу.
Квалифицированный медик с правильным оборудованием мог изменить ситуацию, но я не мог быть дальше от цивилизации, чем сейчас.
Точно также я мог желать кусочек луны.
Я вытер меч, сел в мокрую траву перед палаткой и стал думать.
Я был занят в течение более часа, когда солнце, наконец, показалось над вершинами деревьев и начало зажигать росу на траве.
Я нашел плоский камень и использовал его в качестве импровизированной наковальни, чтобы согнуть запасную подкову в другую форму.
Над огнем в котле кипел овес.
Я только доделал последние приготовления с подковой, когда увидел мерцающее движение в углу моего глаза.
Это была Крин, выглядывающая из за угла фургона.
Я догадался, что я разбудил ее звуком молотка по железу.
- О, мой Бог. - Ее рука прикрыла рот и она ошеломленно сделала пару шагов из-за фургона.
- Ты убил их.
- Да, - сказал я просто, мой голос мертво звучал в моих ушах.
Глаза Крин пробежали вниз по моему телу, глядя на мою разорванную и окровавленную рубашку.
- А... - Ее голос застрял у нее в горле и она сглотнула.
- Ты в порядке?
Я молча кивнул.
Когда я, наконец, набрался смелости рассмотреть мою рану, я обнаружил, что плащ Фелуриан спас мне жизнь.
Вместо того, чтобы выпустить наружу мои кишки, кинжал Аллега просто оставил мне длинный, мелкий порез, пересекающий мой живот.
Он также испортил совершенно хорошую рубашку, но у меня было нелегкое время, чтобы горевать об этом, учитывая все обстоятельства.
Я изучил подкову, а затем использовал влажный кожаный ремешок, чтобы привязать ее твердо к одному концу длинной, прямой ветки.
Я вытащил чайник с овсом с огня и сунул подкову в угли.
Выглядя оправившейся от некоторого шока, Крин медленно приблизилась, глядя на ряд тел на другой стороне от огня.
Я не сделал ничего, кроме того, что выложил их в грубую линию.
Это не было порядком.
Кровь окрашивала тела и их раны открыто зияли.
Крин уставилась, как будто она боялась, что они могли снова начать двигаться.
- Что ты делаешь? - спросила она наконец.
В ответ, я вытащил теперь горячую подкову из углей огня и подошел к ближайшему телу.
Это был Тим.
Я нажал раскаленным железом на тыльную сторону его оставшейся руки.
Кожа задымилась и зашипела, прилипнув к металлу.
Через некоторое время я вытащил ее, оставляя черный ожог посреди его белой кожи.
Сломанный круг.
Я двинулся назад к огню и снова начал нагревать железо.
Крин стояла молча, слишком ошеломленная, чтобы реагировать нормально.
Никто не сможет нормально реагировать в подобной ситуации, я полагаю.
