— Странно, зачем он понадобился надсмотрщикам? — поскреб в затылке Седди. Действительно, всего несколько дней назад бывшего клирика швырнули в Нейтральный круг, как последнее отребье. С чего вдруг надсмотрщикам разыскивать его? Может, покровители колдуна спохватиллись и обнаружили его следы? Тогда в дело вот-вот может вмешаться еще одна сила — стоящая за всем этим гадством, за этими рабами, шахтами, мерзкими коридорами, а также за многим другим злом, творящимся в мире.
— Глубинники, Грой и еще надсмотрщики… — подытожил гном. Марусенька прислушивалась к разговору с интересом.
— Скорее всего, — заметила она, — Грой и глубинники уже сцепились, а надсмотрщики точно уж попытаются теперь остановить захват чужой территории. Им нужны мы, а не Дарик. Они ведь уже пронюхали о новом оружии. С какой же стати они привязались к полудурку?
— Это моя вина, — покаянно сказал Волхан. — Я понимал, что Гроя могут остановить надсмотрщики, если их заинтересовать чем-то. Я отправил записку, в которой наплел, что Дарик наколдовал нам все эти мечи и копья. Я рассуждал так: разумеется, они не захотят, чтобы все это досталось Грою. Его утихомирят, заберут этого несчастного дурачка и успокоятся на этом. Никто не сможет доказать, что колдун не мог этого сделать. Я тогда не думал, что парень начнет приходить в себя.
— Все верно. Ты рассуждал правильно, — кивнул Седди. — Но из-за того, что он вылечил твоих бойцов, ребята набросились на десятника и солдат. Это нам аукнется…
— Что толку рассуждать — кто что не так сделал? — удивленно воскликнула Марусенька. — Нужно думать, что нам теперь-то делать! Давайте посмотрим, вдруг Дарик сумеет убрать эту вашу огненную сеть на реке? — с этими словами гномишка ловко просочилась в узкий лаз.
На берегу подземной реки население восточных коридоров выглядело особенно беззащитно. Они сгрудились на узкой галечной отмели и невольно жались друг к другу. По берегам потока лежали обломки скал и огромные валуны, а дальше русло реки резко сужалось и берега отвесно уходили в воду. Там, почти у самой бурно крутящейся воды порога, в воздухе и в воде было разлито темно-багровое свечение. Магическая сеть не имела ячеек, она скорее выглядела как те отсветы, что огонь бросает на гладкую стену: переливчатая, текучая, пышущая жаром. Дарик сразу же протянул к ней ладони и несколько минут пытался что-то сделать. Но потом его руки поникли, как увядшие стебли. Он посмотрел на Марусеньку печальными глазами и молча покачал головой.
— Совсем никак? — заботливым сонечкиным голоском спросила та.
— Немножко могу… — прошептал клирик. — Пройдут двое… может трое.
— Ну что ж… может, и это нам пригодится, — серьезно кивнула ему гномишка. — Будь наготове, ладно?
Дарик кивнул и сосредоточился.
— Что ты задумала опять? — спросил ее Седди. Решение вроде бы напрашивалось само: брать полоумного мага под руки и уходить в сторону тарсодовых владений. Но если такая мысль и мелькнула в голове гнома при словах мага, он тут же о ней забыл. Невозможно, немыслимо! Как оставить тут, на мокрой, покрытой мусором, гальке Кэрра, Микара, Ларию, Беша, старика Волхана, Орага с покалеченной рукой и всех прочих, чьих имен они даже еще не успели запомнить в безумной круговерти последних дней? Старух с бинтами? Девчонок и лохматых маленьких пацанят, еще не доросших до оружия?
Волхан, казалось, не обращал на огненную сеть никакого внимания. Он раздавал команды своему приободрившемуся воинству. Марусенька помогала ребятам. Седди присмотрелся и понял — они спешно пытаются укрыть всю эту толпу за обломками скал, как можно ближе к теснине, где ревела вода и мерцало колдовское зарево, преграждающее путь.
— Я вот как рассудил, — пояснил вожак гному. — Если они сюда выскочат сгоряча да нас не приметят, может быть у них найдется кто-нибудь, способный эту сетку снимать. Ну, снимут, кинутся по реке, а нам только останется в спину им ударить и прорываться дальше. Страхеды, водяные духи — это просто туповатые монстры, с ними как-нибудь справимся.
— От страхед у нас средство имеется, — вытянула из-за ворота оберег Марусенька. — Если кто свой — они не тронут, и всех, кого этот свой гостями считает, не тронут тоже.
— Хорошо, — кивнул Волхан. — Если бы еще убедить их, что мы точно ушли.
— Убедим, — усмехнулась гномишка. — Очень даже убедим!
Она подбежала к Ларии и Бешу и что-то начала объяснять им. Беш сперва испуганно воспротивился, заслонив собой полуэльфку, так и не взявшую в руки оружия, но когда гномишка надела ему на шею свой оберег, успокоился. Парня давно уже потрясывало, но приступа все не было. Лария дала ему пожевать какой-то корешок и вздохнула с беспокойством. Седди тоже покачал головой: возлагать важную задачу на того, кто может в любой момент упасть и потерять память? Слишком рискованно!
Тем временем Марусенька уже втолковывала что-то Дарику. Тот покорно кивал, опираясь спиной на камень. При упоминании Беша клирик посмотрел на парня и снова уставился в землю.
Тем временем все восточники забились в щели между валунами. Во многих местах пришлось сдвинуть обломки скал, прикрывая скорчившихся ребят. Оружие было обмотано тряпьем — рубахами или обрывками бинтов, чтобы не звякнуло в неподходящий момент. Лица и голые бледные плечи бойцов наскоро вымазали сажей и илом. Волхан, усмехнувшись, втер пахнущую гнилью смесь в свою бороду и седые волосы, иначе его макушка могла всех выдать. Беш и Лария по команде Марусеньки сели на валуны возле самой стремнины, там, где потрескивала в воздухе магическая преграда. Дарик улегся за этим валуном, и Марусенька закидала его клочьями лишайника, наказав не шевелиться.
Все было готово к встрече врагов. Но кто явится сюда — было неизвестно. Десятник, обозленный неожиданным сопротивлением коридорной рвани? Грой, жаждущий мести, с потрепанным глубинниками войском? Сами глубинные твари, еще не исчерпавшие запас своей силы на этом уровне? Или маги, о которых упоминал Кэрр, помогающие держать в страхе и покорности рабов в шахтах — судя по всему, бывшие коллеги и соратники Дарика? Только мерный гул стремнины и треск огненной сети раздавался в узком подземном русле.
Седди сидел за камнями рядом с Марусенькой, наслаждаясь звуком ее дыхания, теплом ее бока. Она была живая, пусть и в чужом теле, ну ни капли не похожая на оживших мертвецов. Слегка усталая, чумазая, потная — такая настоящая, такая родная! Гномишка несколько раз косилась на друга, корча уморительные гримаски. Она выглядела и смущенной его вниманием, и довольной, и в то же время бдительно прислушивалась. Вдруг Марусенькино лицо стало сердито-обиженным:
