– Еще чего! – донеслось снизу.
Снова какая-то возня, пинки, звук удара и тихий скулеж.
Ну, черти, держитесь.
«Колобок» сам по себе возник над моей ладонью.
– Вот вы где, негодяи, – прошипел я, свесился через перила и наконец-то их увидел. – Втроем на одного первака? И не стыдно?
Усилием воли я поддал яркости в «Жар-птице», и огонек засветился ярче. Теперь оба лестничных пролета хорошо освещались.
Ронцов распластался на пыльном полу. Узнав мой голос, он молча поднял голову и даже выдавил из себя улыбку. Учитывая то, что рот его был в крови, а под левым глазом расцвел хрестоматийный фингал, улыбочка эта смотрелась жутковато и безумно.
«Поздно, Миш», - шепнул он ментально. – «Беги отсюда».
«Ну уж нет».
Моего соседа обступили трое парней – я рассмотрел на их шевронах отметки второкурсников. Тот, что был ближе всего ко мне, резко обернулся.
– Что, подмога пришла? – усмехнулся он и вытер потный лоб тыльной стороной ладони. – Это ты зря, парень. Если ты, конечно, не Соколов.
Я пожал плечами, не гася «Колобка».
– Видать, слава бежит впереди меня. А в чем, собственно, интерес?
– Значит, и правда Соколов? – второкурсник двинулся на меня, и я смог хорошенько его разглядеть. Невысокий, но очень крепко сложенный. Про таких говорят – коренастый. В руках явно прилично силушки, а рожа хитрая. – Это хорошо. Ты-то там и был нужен. Ну иди сюда, потолкуем о твоем месте в этом мире.
– Выманили, значит? – отозвался я. – Вы, выходит, тоже из этих, поборников древних традиций и чистоты дворянской крови, что и Денисов?
– Вроде того, – ответил тот, что прятался в тенях возле стены. Этот был более изящной комплекции, но от него веяло опасностью. Или это моя сила так на него отреагировала. Словно род, из которого происходил этот второкурсник, был древним и могущественным. А моя сила таких улавливала на раз-два.
«Миш, почему ты один?» – прозвучал у меня в голове слабый измученный голос Ронцова. – «Я же сказал, что их трое. Благодать использовать нельзя. Тут кулаки нужны».
«Отползи пока подальше», - ответил я. – «Сейчас разберемся».
– Ну и кто поднял руку на моего соседушку? – я принялся медленно спускаться по ступеням, сосредоточив в ладонях побольше боевой силы. – Назовитесь.
Благодатью пользоваться запрещалось, но мне этот закон был не писан. Нет, в том, что за применение родовой силы мне точно влетит, я не сомневался, но хотя бы мог удивить относительно непосвященных. Или вынудить их использовать Благодать и подвести себя под еще большее наказание. Все равно окажемся на соседних скамьях у кабинета куратора.
- «Темная» тем и хороша, что она «темная», - ответил третий. – Меньше знаешь – крепче спишь.
– Какие вы тут все хитрые, усраться можно, – улыбнулся я.
«Это Алабышев, Гордеев и Высоцкий», - шепнул мне в голову Ронцов. – «Я их знаю. В позапрошлом году видел на дне открытых дверей в Аудиториуме».
А у нашего бастарда, оказывается, была неплохая память. Надо бы использовать это качество на пользу дела. Ну что ж, значит, эта тройка точно безнаказанной не уйдет. Даже если я сейчас не успею достойно дотянуть до прибытия Малыша, все равно буду знать, кому мстить.
– Ну что, господа, – улыбнулся я. – Числом вы уже задавили. Теперь давайте по-честному. Один на один. Кто первый?
«Перед тобой Петр Гордеев», - сказал Ронцов. – «Он опасен».
«Вижу», - ответил я, заметив ранг на шевроне. – «Четверка».
Гордеев рассмеялся и покачал головой.
– Мы здесь не для честной драки, а чтобы показать вам, что нас всегда будет больше. И что вам здесь не рады. У вас есть неделя, чтобы под удобным поводом покинуть Аудиториум. Мы даже позволим вам эту роскошь – самим выбрать предлог. Пусть вы нам не ровня, но все же принадлежите к дворянскому сословию… По крайней мере ты, Соколов, чистокровный, пусть и из покрытого позором рода. Но это будет последняя милость, что вы от нас получите.
Он прохаживался передо мной из стороны в сторону, словно чувствовал себя хозяином положения. И что заставило его так думать? Старшинство? Численное превосходство? Видать, не все слухи обо мне до него дошли.
– А если замешкаемся и решим остаться еще так годика на четыре? – холодно улыбнулся я.
– Ну, если жизнь не дорога – оставайтесь. Морг здесь большой.
Достали. Как же они меня достали. И было б чем гордиться. Та нет же, превозносили себя исключительно по праву рождения, влиять на которое никак не могли. А копнешь глубже – и польется такая же красная кровь вперемешку с соплями.
Мда, тяжеловато мне было свыкнуться с местными реалиями. В моем мире равенства как-то побольше было, пусть и на словах. Здесь же социальное расслоение добралось даже до дворянского сословия.
Но я не собирался играть по правилам этих придурков.
– Серег, уходи! – велел я, обращаясь к силе, что текла внутри меня.
Волна ненависти поднималась, захватывала потоки из родового источника и изливалась прямо в ладони. Кровь словно закипела, забурлила и… Я уже не мог остановить то, что случилось дальше.
«Колобки» в моих руках буквально за какую-то секунду расширились, разрослись, превратившись в два огромных светящихся потока света – я бил чистой родовой силой. И пусть зачерпнул из источника совсем немного, но этого хватило, чтобы ослепить всех, кто стоял на лестнице.
– Ааааа! – донеслось от стены. – Сука! Дальний свет выруби!
– Еще чего, – расхохотался я. – Поздняк метаться, уроды.
И обрушил на них весь поток, что успел захватить. Быстро, мощно – не на уничтожение, но на поражение.
Лестница наполнилась криками – боли, неожиданности, возмущения. Гордеев оказался первым на моем пути, и ему досталось больше всех. Поток силы свалил его на колени, и я добавил пару пинков ему по лицу от всей щедрой души.
Обезвредив Гордеева, тут же метнулся к стене – здесь меня встретили парой «Кос», от которых я лихо увернулся. Сказались тренировки с Матильдой. Оказалось, наставница натренировала нас сильно сверх минимума.
Я дарил второго потоком силы, его отбросило к стене и вдавило в каменную кладку. Он захрипел.
– Урод… Тебе конец за применение Благодати.
– А это и не Благодать, – широко улыбнулся я и врезал ему по лицу.
Третий, взвизгнув, ломанулся вверх по лестнице, но напоролся на как раз открывавшуюся дверь. Малыш с присущей ему размашистостью распахнул створки, и одна из них угодила неудачливому второкурснику прямо по лбу.
– Аааа! – заревел он.
– Малыш, хватай его! – Рявкнул я. – Не дай уйти!
Дважды просить не пришлось. Рахманинов одной рукой сгреб попытавшегося улизнуть студента, скрутил и закинул на плечо. А перед этим для надежности пару раз легонько шлепнул по щекам.
– Уймись, негодяй, – ухнул здоровяк, и второкурсник обреченно обмяк.
– Серег! – Позвал я. – Ты как?
– Здесь, здесь я…
Вспышка моей силы погасила «Жар-птицу», и Ронцов зажег огонек снова.
– Цел? – оглянувшись, спросил я.
– Местами. Жить буду.
Все еще слепые, Гордеев и второй студент беспомощно ползали по полу и давились кровью.
– Это еще что за вечеринка? – Малыш спустился на несколько ступенек, оглядел масштабы бедствия и вздохнул. – Мишань, у тебя проблемы будут.
– Им я тоже обеспечу проблемы, – зло отозвался я. Сила унялась, а вот гнев все никак не мог уняться.
Ронцов со всей дури пнул Гордеева под дых, тот захрипел, и я хотел было оттащить бастарда, но он сам успокоился.
– Это тебе за бланш, – буркнул Серега. – И что теперь делать будем?
Я взглянул на ребят и пожал плечами.
– Пойдем сдаваться. Все вместе.
Брови Ронцова поползли вверх.
– Уверен, что это хорошая идея?
– Все равно выяснится. Так хоть ускорим события. Ну и может чистосердечное признание немного смягчит наказание.
Малыш кивнул.
– Я с вами. Буду свидетелем. Пусть хоть память читают, все расскажу.
Но договорить он не успел.
Двери снова распахнулись, и на лестничную площадку влетело сразу несколько старшекурсников во главе с темноволосым мужчиной явно восточных кровей. На его кителе красовалась вышивка представителя администрации.
