— Чужеземец.
Обращались ко мне, и я поднял голову. Возле стола стоял крепкий оборванец. Глаза шалые. Смуглый. Губы кривит в усмешке. Одет бедно, но добротно. Рванина, конечно, но видны заплатки. Держится уверенно, потому что за его спиной друзья и на потертом поясе нож.
«Бродяга хочет струсить с иностранца денег, — сразу определил я и усмехнулся. — Времена меняются и эпохи сменяют одна другую. Но человек всегда остается человеком. Со всеми своими достоинствами и недостатками. Как были проститутки, так и остались. Как были уличные бандиты, босяки и воришки, так никуда они и не делись. При любом режиме и политическом строе. Хотя племенным сообществам удается избегать этих проблем. По крайней мере, частично. Однако есть разница между племенем, в котором все знакомы и держат ответ не только перед общиной, но и родом, и человеческим котлом, вроде Константинополя, где люди смешиваются, и забывают свои корни»…
— Ты меня слышишь? — бродяга слегка навис над столом.
Я приготовился к драке и ответил:
— Слышу. Чего тебе?
— Мы с друзьями бедствуем, — он кивнул на своих подельников. — Подкинь деньжат.
— А если не подкину?
— Тогда таверну тебе лучше не покидать. А то улицы у нас темные, опасные и…
Он не договорил, потому что его оборвали:
— Назад!
Рядом с босяками стоял варог. Разведчик держался уверенно, словно знал бродяг, и главарь спросил его:
— Это твой друг?
— Да.
Бродяга посмотрел на меня и развел руками:
— Ты бы сразу сказал, кого ждешь…
Я промолчал. Босяки отошли в сторону, а напротив меня присел варог. Глаза Дичко горели фанатичным огнем. Определенно, он был рад увидеть меня, но никак не мог в это поверить и спросил:
— Вождь, ты ли это? Как? Откуда? Глазам своим не верю.
— Придется поверить, варог. Докладывай, что у тебя здесь происходит, чего достиг и какие есть новости.
В таверне разговаривать было неудобно. Поэтому мы ее покинули. Вышли на улицу и босяки, которые пытались выбить из меня денег, последовали за нами.
— Ребята помогают мне, — сразу предупредил Дичко.
— Давно? — я кинул взгляд на бродяг.
— Уже год. Не болтливые и надежные.
— За деньги работают?
— Да, — он кивнул и добавил: — Вождь, с деньгами совсем туго. Закончились давно.
— Ничего. У меня есть, оставлю тебе.
— Не о том хочу сказать, — варог на ходу слегка вжал голову в плечи.
— А в чем дело?
— Я сам деньги добывать стал.
— Грабежами промышляешь или кражами?
— Верно, — снова он согласно мотнул головой. — Опасно и рискованно. Но иначе никак.
Видимо, варог считал, что должен получить разнос. Только я этого делать не собирался. Дичко не дурак и подготовка у него хорошая. Следовательно, если он грабил и воровал, то не ради личной наживы. Может быть, он еще местным воровским авторитетом станет, каким‑нибудь «ночным королем», а для дела это неплохо. Хотя серебро и золото я ему, конечно же, оставлю.
Короче говоря, я промолчал и варог, пока мы петляли по темным улочкам и переулкам, тоже не проронил ни слова. А вскоре мы добрались до неприметного домика, в котором смогли все обсудить. Спокойно, в тишине и без свидетелей.
Варог разжег очаг. После чего мы присели перед огнем, и начался доклад Дичко.
Он говорил без остановки, а я его слушал, и время от времени задавал наводящие вопросы.
Как уже было сказано, варог оброс агентурой, имеет знакомых в славянской диаспоре Константинополя и промышляет грабежами. Действует осторожно и себя не светит, потому его до сих пор и не поймали.
А что касательно общей обстановки в столице ромеев, то недовольных политикой императора людей становится больше. Особенно на фоне поражения византийцев и галичан, которых минувшим летом разбили войска русского царя, а потом половцы хана Бачмана отметились. Переправились через Прут и славно пограбили пограничные поселения ромеев. А тут еще дрязги с патриархом, вечная нехватка средств в казне и засилье католиков при дворе государя. Все это подтачивало дряхлую империю, хотя были и успехи. Новый правитель сельджуков Арап, согласно договора с ромеями, вернул Мануилу Комнину пару провинций и не тревожил границы соседа, который помог ему стать султаном. Но опять же это вызвало новые проблемы. Нужно восстанавливать храмы, помогать переселенцам, передвигать гарнизоны и ремонтировать дороги. А где взять денег? Только если у евреев и ломбардцев в долг попросить или повысить налоги. В долги император залезать не хотел, они уже есть, и потому обирал простой народ, купцов и крупных землевладельцев.
Впрочем, я об этом уже знал и перешел к другому вопросу:
— А что насчет Большой Императорской библиотеки?
— Все хорошо, вождь, — варог улыбнулся. — Я был уверен, что тебя это заинтересует, и продолжаю общаться с хранителями библиотеки.
— С кем именно?
— С племянником главного смотрителя — его зовут Фока Марул, он живет в его доме и знает все секреты своего родственника. А еще с двумя рядовыми смотрителями, Алексеем Григором и Александром Сиропулом.
— Значит, они воруют из библиотеки редкие книги, рукописи и свитки?
— Да.
— Которые потом продают?
— Да.
— И кому они сбывают раритеты?
— В основном итальянцам, католическим священникам и собирателям древностей.
— А куда же смотрит стража?
— Иоанн Марул, главный смотритель библиотеки, имеет высоких покровителей при дворе. Он с ними делится. А когда Марула прижимают, он сдает стражникам кого‑то из подчиненных, кто ему не угодил. Его пытают и казнят, а Марул остается с незапятнанной репутацией.
— Ясно.
Варог посмотрел на меня снизу вверх, будто щенок на матерого волка, с почтением и почитанием, шмыгнул носом и спросил:
— Мне заняться скупкой книг?
— Обязательно займешься, — я кивнул. — Но перед этим хотелось бы знать, что предлагается на продажу. Ты об этом что‑нибудь знаешь?
— Знаю, вождь, и могу рассказать прямо сейчас. Я только вчера с Фокой встречался, вместе выпивали. Себе я вино водой разбавлял, а ему самого крепкого наливал. Вот у Фоки язык и развязался, а Григор и Сиропул его слова подтвердили.
— Говори, у нас время есть.
Варог начал перечислять, что находится в запасниках у Марула:
— Поэмы Тимофея Милетского — свитки из папируса. «Естественная история» Плиния Старшего в нескольких томах — книги с листами из льна. Дневник императора Луция Домиция Аврелиана с личной подписью и оттиском печати — листы из холста, склеенные в книгу. Труды Геродота Галикарнасского, его «Истории», больше десяти томов. «Законы Солона» на кипарисовых досках. «Илиада» на тонком пергаменте, римская работа. Еще труды Цицерона и Серапиона, Вергилия, Тита Ливия, Полибия, Гераклита, Аристофана, Платона, Аристотеля и Сократа. «Портреты» Терренция Варрона на папирусе, изданные Титом Аттиком. Но самое главное — семейка Марулов решилась на кражу сивиллиных книг. Правда, я не знаю, что это такое. Но Фока Марул, когда говорил об этом, постоянно оглядывался, а потом замкнулся в себе…
