Гарт замолчал, задумчиво наблюдая за бурным течением реки. Рустам с Дайлином сидели молча, ожидая, когда Гарт продолжит свой рассказ. Гарт не торопился, глаза его подернулись легкой дымкой, он словно заново переживал события своей юности.
– А что было дальше? – не вытерпел наконец Дайлин.
– Дальше? – переспросил Гарт, словно очнувшись от глубокого сна, и горько усмехнулся: – Дальше было хуже. Старый барон умер, тихо и мирно, в своей постели. Детей у него не осталось, оба сына погибли раньше своего отца. Старший еще до моего приезда, младшего не уберегли уже при мне. Прямых наследников у старика не осталось. Только разве же такое наследство бесхозным останется? Набежали разные дальние родственники, с которыми старый барон при жизни и общаться-то не хотел. Стоит признать, что были на то у него веские причины. Нам тоже довелось лиха сполна хлебнуть, когда новым бароном Реджильдом стал то ли его внучатый племянник, то ли троюродный брат, в общем, седьмая вода на киселе. Рыцарям пришлось остаться – они к земле привязаны. А полковые в скором времени разбрелись кто куда. Часть ушла сразу после смерти барона, часть немного позже, не пожелав терпеть вздорный нрав нового хозяина. Я вытерпел месяца два, после чего поклонился могиле своего старого господина и ушел. Было это года полтора назад. Старый барон был щедр, уехал я на собственной лошади с полным комплектом воинского снаряжения, да и золотишка в кармане позвякивало достаточно. Можно было прикупить земельки, домик построить, жениться, на хозяйство бы еще осталось. Да только молод я был тогда для такого дела. Вот и пошло-поехало: трактиры, кабаки, гулянки, бабы. К вину пристрастился. Короче, спустил я все золотишко месяца за два. Прогулял так, что за ушами гудело. Даже лошадь и ту пропил. Благо на воинское снаряжение рука не поднялась. Но все остальное прогулял начисто. Что мне оставалось после делать? Пошел в наемники. Этого добра везде много, да только на хороших солдат всегда спрос. Так и я, недолго без дела болтался. За постоянную работу не брался, так – шабашил. Разбойников гонять нанимался, караваны охранять. В дворянских сварах вдоволь поучаствовал. Благородные ссорятся, а нашему брату наемнику денежки капают, жить было можно. Звали и на службу в баронские дружины, вот только душа не лежала. После старого барона все эти господа казались напыщенными болванчиками, так что я уж с вежеством, конечно, но отказывал. Вольная жизнь не так уж и плоха. Сегодня ты на службе, а завтра сам себе хозяин. Одно плохо: от свободы ветер голову надул, вином стал баловаться чрезмерно. Все, что ни заработаю, несу в кабак. А как напьюсь, так буянить начинаю, благо силы было много, вышибалы даже близко подходить боялись. Вот так и гулял, пока свободным ветром не принесло в славный город Лондейл. Я тогда при деньгах был, ну и загулял, по своему обыкновению. А одна трактирная сволочь возьми меня пьяного да и обсчитай безбожно, ну я его и проучил слегка. Вот только по пьяни силенок-то и не рассчитал. Трактирщик тот без глаза остался, а меня стража загребла. Судья даже и спрашивать меня не стал, раз наемник, значит, прямая дорога в безнадежные. Впрочем, я бы и сам так выбрал, – честно признался Гарт, – лучше уж в овцы, нежели в тюрьме гнить.
– А почему тебя в солдаты определили, а не в унтеры или хотя бы в сержанты? Я слышал, что так положено – набирать унтеров и сержантов по возможности из бывших солдат, – поинтересовался у Гарта Дайлин.
– Эх, малой, малой, – вздохнул в ответ Гарт. – Правильно ты слышал, вот только снова выпивка меня подвела. Когда меня к капитану привели, я еще не протрезвел до конца, ну и послал его по матушке да по батюшке. Не то чтобы он этого не заслуживал, но сделал я это, конечно, напрасно. Определили меня в вечные солдаты. И пока капитан наш жив, будь я хоть трижды солдат, выше рядового мне ничего не светит. Вот так-то, братцы, такая вот простая история с нехорошим концом. Ну что, друзья мои, вопросы есть? Если есть – спрашивайте. Отвечу честно, скрывать мне нечего.
Дайлин промолчал, а Рустам спросил:
– Что думаешь делать дальше?
– То же, что и ты. Посмотри туда, братец. – Гарт протянул руку в сторону каменоломни. – Теперь мы овцы, наша участь не жить, а выживать. Если мы еще недельку поработаем в этом каменном мешке – будет худо, а вопрос, что делать дальше, отпадет сам собой.
На какое-то время над берегом реки воцарилось тягостное молчание. Трое людей снова вернулись в печальную действительность и по новой осознали свое нынешнее место в бурном течении жизни. Бывший баронский сержант, купеческий сын и продавец компьютеров – все они теперь были равны в своем «безнадежном» положении.
– Ладно, братцы. – Гарт обеспокоенно посмотрел на солнце. – Отдохнули – и хватит, пора возвращаться в лагерь. Унтер третьей мужик нормальный, но шутить не будет.
Выстиранная в реке одежда еще не просохла до конца и приятной прохладой облегала тело. Выбравшись на тропинку, ведущую к каменоломне, все трое, не сговариваясь, обернулись, чтобы еще раз посмотреть на мирный зеленый берег гостеприимной реки. Вода ласково журчала, трава ярко зеленела, а влажный вечерний воздух резали крыльями разноцветные стрекозы. Маленький филиал рая на этой бренной земле.
– Придем сюда завтра? – с надеждой в голосе спросил Дайлин.
– Нет, – с сожалением покачал головой Гарт, – завтра дежурным будет унтер второй сотни, а послезавтра наш. Оба – козлы первостепенные. Но через два дня, если повезет, вернемся, – обнадежил он напоследок.
Дайлин все же огорчился, а Рустам с преувеличенной бодростью воскликнул:
– Классно! Два дня можно и потерпеть.
– Еще бы! – согласился с ним Гарт и, обняв друзей за плечи, направился в сторону лагеря. Здесь и сейчас им было неплохо. И пусть их будущее безнадежно, а положение бесправно, но они уже не одиноки перед слепой жестокостью жизни. Их стало трое.
Гарт затянул дурацкую и бесшабашную песню глинглокских наемников, Дайлин откуда-то знал слова и с удовольствием подхватил. Рустам слов не знал, но от друзей отстать не захотел и потому подпевал окончания и создавал общий звуковой фон. Из них троих какое-то подобие голоса и слуха было только у Дайлина, но это никого не смущало. Главное в песне наемников – это энтузиазм и громкость, чего друзьям было не занимать.
Лагерь встретил непривычной суетой. Безнадежные разбирали свои временные шалаши и строились в походную колонну. Надрывали глотки сержанты и стражники. То и дело в воздухе мелькали капральские дубинки. И во всем этом гомоне и шуме слышалась отчетливая нотка растерянности и страха. Мимо них пронеслась знакомая туша капрала Кнута.
– Вы где были, уроды?! – закричал он на троих друзей, весь покраснев от мучившей его одышки и вытаращив ошалелые глаза. – Палки захотелось?! Быстро в строй!!
