Гарт затянул дурацкую и бесшабашную песню глинглокских наемников, Дайлин откуда-то знал слова и с удовольствием подхватил. Рустам слов не знал, но от друзей отстать не захотел и потому подпевал окончания и создавал общий звуковой фон. Из них троих какое-то подобие голоса и слуха было только у Дайлина, но это никого не смущало. Главное в песне наемников – это энтузиазм и громкость, чего друзьям было не занимать.
Лагерь встретил непривычной суетой. Безнадежные разбирали свои временные шалаши и строились в походную колонну. Надрывали глотки сержанты и стражники. То и дело в воздухе мелькали капральские дубинки. И во всем этом гомоне и шуме слышалась отчетливая нотка растерянности и страха. Мимо них пронеслась знакомая туша капрала Кнута.
– Вы где были, уроды?! – закричал он на троих друзей, весь покраснев от мучившей его одышки и вытаращив ошалелые глаза. – Палки захотелось?! Быстро в строй!!
Кнут замахнулся дубинкой, но встретил твердый угрожающий взгляд Гарта и застыл. Возникла неловкая заминка. Гарт подождал несколько мгновений и примирительно сказал:
– Как скажешь капрал, в строй так в строй.
Но глаз не опустил, а правая рука его демонстративно сжалась во внушительный кулак. Некоторое время они мерились взглядами, Кнут сдался первым. Он опустил дубинку и, глухо буркнув:
– Давайте быстрей, – убежал дальше.
Через некоторое время снова послышались его истошные крики, и, судя по донесшимся до них звукам, капрал Кнут нашел на ком сорвать свою злость. Свист дубинки сменился глухим ударом и криком боли. Рустаму показалось, что это закричал Кабан, но он не был в этом твердо уверен. В лагере было настоящее столпотворение. Гарт постарался выяснить, что происходит, но никто не мог дать вразумительного объяснения. Наконец ему повезло, он выцепил из толпы молодого помощника капитанского писаря и, крепко встряхнув за плечи, спросил:
– Можешь объяснить, что здесь происходит?
Молодой писарь, живший при штабе в гораздо более тепличных условиях, нежели рядовые безнадежные, поначалу, не разобравшись в ситуации, брякнул:
– Ну ты, мужлан! Убери от меня свои грязные руки.
Тогда Гарт встряхнул его посильнее и, приблизив вплотную свое лицо, оскалил зубы и прорычал:
– Не зли меня, дурила! – Судя по тому, как оцепенел мальчишка-писарь, его наконец-то проняло. – Будешь говорить? – спросил Гарт. Испуганный писарь поспешно закивал. – Вот и ладушки. Рассказывай, чего так все переполошились.
– Приказ, – сипло выдохнул помощник писаря.
– Какой приказ? – не понял Гарт.
– Приказ возвращаться в город, – пояснил писарь и поверг друзей в шок последовавшими следом словами: – Война началась. Король собирает войско, и граф Лондейл приказал безнадежным вернуться в город как можно быстрей.
Первым от удивления оправился Гарт, он от волнения крепко сжал писаря руками и сквозь зубы выдохнул:
– С кем воюем?
– Не знаю точно, – скривился от боли парень, и Гарт, спохватившись, ослабил хватку, – в штабе говорят: вроде эльфы на северо-западе перешли границу. Кажется, и гномы с ними. Графство Норфолд уже в огне. Больше я ничего не знаю.
– Ладно, – примирительно произнес Гарт и, отпустив писаря, расправил своими большими ладонями на нем помявшуюся одежду. – Ты если что, того, не обижайся, парниша. Хорошо?
Помощник писаря, посмотрев на Гарта испуганными глазами, поспешил кивнуть и затеряться в толпе.
– Ну вот и ладно, – тихо произнес Гарт словно про себя. – Авось и не нажалуется.
– Ч-что это з-значит? – заикаясь от волнения, спросил у него Дайлин.
Гарт повернулся к нему и, положив руку на плечо, ободряюще сказал:
– Всего лишь две новости, братец. Всего лишь две новости.
– И к-какие это новости? – слегка приободрился Дайлин.
– Первая хорошая, – серьезно ответил Гарт. – Прощай каменоломня, мы отсюда уходим уже сегодня. А значит, нам не придется сдохнуть на этих отвалах от голода и изнеможения.
– А какая вторая новость? – с проснувшейся надеждой продолжил расспросы Дайлин.
– Вторая тоже ничего, – с преувеличенной бодростью ответил Гарт. – Король зовет нас на войну, значит, в перспективе у нас появится шанс на славу и свободу. Здорово, правда?
Рустам недоверчиво на него посмотрел, но Дайлин поверил Гарту сразу и безоговорочно. Наверное, оттого, что ему очень сильно хотелось поверить, что дальше все у них будет хорошо. Дайлин даже смог улыбнуться и кивнуть, Гарт улыбнулся ему в ответ и хлопнул его по плечу:
– А теперь, братец, сбегай-ка за нашими вещичками. А мы пока успокоим капрала и встанем в строй. Лады?
– Конечно, я быстро.
Приободрившийся Дайлин убежал за скудными пожитками, оставленными у наспех сделанного шалаша. Гарт с Рустамом заняли в строю свое место. Шум вокруг стоял невыносимый, бардак продолжался. Отупевшие от тяжелой работы безнадежные с трудом выстраивались в походный порядок. Капральские палки работали как заведенные. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, Рустам укоризненно упрекнул Гарта:
– Может, не стоило обманывать мальчишку?
– Ага, пусть он лучше мечется, как эти бараны, в панике и мучается от страха. Так, что ли? – не согласился Гарт с его упреком. – А потом, я его и не обманывал. Такой шанс действительно существует. Это, конечно, маловероятно, почти нереально, и тем не менее я не соврал.
– Тебе, Гарт, надо было не в солдаты, а в купцы податься, уж больно складно голову задурить умеешь, – сыронизировал Рустам, Гарт на его издевку не обиделся, только усмехнулся. А Рустам уже серьезно у него спросил: – Ты лучше скажи, что нас ожидает на самом деле?
– А ничего хорошего. – Гарт пожал плечами. – Жить нам осталось не больше месяца. Это я тебе могу обещать твердо.
– Что, совсем без шансов? – помрачнел Рустам.
– Ну почему? Есть шансы. – Гарт сплюнул на землю. – Хреновые только шансы, помнишь, ты тогда рассказывал Дайлину о ло-те-ре-е? – старательно произнес Гарт незнакомое слово. Рустам вспомнил и кивнул, мол, было такое дело.
– Так вот, – продолжил Гарт, – шансы примерно такие же, только похуже.
– Уверен?
– А ты вспомни, где ты находишься? – ответил ему Гарт вопросом на вопрос. – Мы живой щит, наша единственная обязанность – прикрыть своими телами другие полки. Мы – безнадежные, овцы его величества. Кто бы в этой войне ни победил, наше место в самом пекле, в самом горячем месте боя. Нас никто не будет беречь, напротив, пожертвуют при первом же удобном случае. Потому что наши отряды для этого и создали. Чтобы принести в жертву демонам войны. И если мы даже выживем в первом бою, это всего лишь будет значить, что мы сдохнем во втором или в третьем. Конечно, существует много историй о том, как безнадежных за проявленную доблесть переводили в коронные полки. Рассказывают даже, что многие из них живут сейчас в радости и достатке. Вот только я на своем веку не встретил ни одного солдата или наемника, который бы лично знал хотя бы одного такого счастливца. Дальше продолжать или достаточно?
