«Да уж не гипнотизирует ли он меня?» — проскочила вдруг в сознании случайно уцелевшая здравая мысль.
Я попытался закрыть левый глаз, но не сумел — веко отказалось меня слушаться. «Ах так?» — разозлился я и упал лицом вперед в борозду. Это помогло. Бессмысленное восторженное состояние сразу прошло.
— Уйди, гадский мираж! — рявкнул я, поднимаясь и вытирая с лица грязь. — Оставь меня в покое!
А тот, увлекшись, все шипел:
— Влассссти! Сссилы! Бессмертия!
— Изыди, Сатана! — сказал я чисто рефлекторно.
Змей шепеляво захихикал.
— Ты мне льстиш-шь! Я, конечно, змей, но не древнейший.
Я не ответил, поглощенный новой мыслью. Случайно вырвавшиеся слова неожиданно осветили всю ситуацию под другим углом. А если все эти существа (в том числе и Грег с компанией) в самом деле того… из преисподней?! Искушают меня, чтобы заполучить мою бессмертную душу — таким вот извращенным образом?
Боже, я оказался в лапах демонов!
Так! Сейчас мы это выясним. Пора брать инициативу в свои руки.
— Ну что ж, — воскликнул я, — уговорил, черт языкастый! Да, я хочу власти, силы и бессмертия. А что от меня потребуется взамен? Уйти спать? Или сразу душу?
— На что мне твоя душа? — захихикал змей. — Водяру ею занюхивать?
— Неужели ты будешь «помогать» мне бесплатно? И даже не спросишь, чем я готов пожертвовать ради превращения?
Последний вопрос прозвучал слишком саркастично. Наверно, я зря так явно дал понять змеюге, что понял, кто его подослал, но удержаться не смог. Слишком долго этот вопрос не давал покоя мне самому.
— Пожертвовать? — удивленно спросил змей. — Слова-то какие громкие! Если что для твоего превращения и понадобится, то сущая мелочь. Например, змееныш.
— Какой еще змееныш? — пораженно спросил я.
— Твой змееныш…
У меня вдруг зверски зачесались оба глаза. Я крепко зажмурился…
И проснулся.
Вокруг было почти светло, небо перламутровое. Из-за деревьев робко выглядывал край солнца.
Черт, все-таки уснул!
Я пошевелился и жалобно застонал. С одежды посыпались снежинки. Распаханный огород побелел от инея. Все тело одеревенело, нижняя половина его вообще не ощущалась. Казалось, я превратился в монумент и вмерз в землю. Непослушными пальцами я вытащил из кармана телефон и с надеждой взглянул на экран. Может, уже пришла СМСка: «Все, ты не прошел тест, катись домой?»
Увы, экран был пуст.
Пальцы скользили, промахиваясь мимо кнопок. «Неужели отморозил руки?» — встревожился я. С пальцами явно творилось что-то нехорошее. Странного серого цвета, они словно шелушились, а ногти цеплялись за клавиши так, будто я проспал тут не одну ночь, а всю неделю. Слезящимися глазами я вгляделся в свои руки, и губы растянулись в нервной ухмылку. Ногти в самом деле выросли, хуже того — покрылись бороздками и загнулись внутрь. Да и кожа вовсе не шелушилась — она попросту покрылась чешуйками.
Даже жалко, что никто не видел этого сюрного зрелища: в заиндевевшем огороде на фанерке сидит парень и истерически хихикает, глядя на свои когтистые чешуйчатые лапы.
Так выдержал я испытание или нет? Не ушел… Не поддался на провокации змея… Но все же уснул… Что за чушь он там болтал про змееныша?
Стеная и охая, как столетний старец, я встал с фанеры. Что-то дернуло меня шагнуть вперед и взглянуть на то место, где мне впервые привиделся змей…
— Е-мое! — воскликнул я, таращась на землю, где красовались отпечатки подошв с квадратными носами.
Следы никуда не вели. Отпечатков было ровно два — словно некто материализовался в огороде, а потом там же и развоплотился.
И вот удивительно. В тот же миг мне сразу расхотелось уезжать. Я понял, что эта мерзлая дача — именно то место, где я и должен сейчас находиться, и я ничего не хочу отыгрывать назад. Что я в нужном месте, в нужное время, и все идет правильно.
Глава 14
Вторая ночь отшельника
Я проснулся около полудня, весь больной. Дом так выстудило, что я ощутил себя запертым в затонувшем корабле. За окном все небо было словно затянуто мокрой серой парусиной. Огромным усилием воли я выбрался из-под влажного одеяла и отправился заново топить печку, кашляя и сморкаясь. Прошлая ночь далась мне нелегко. Ныло все тело, каждый сустав — лучше бы Валенок еще раз меня побил, ей-богу. Зато змеиный глаз под повязкой вел себя пристойно. Трансформация кистей рук, к счастью, оказалась того же свойства — то есть видна только мне (проверил правым глазом). Но чесались и зудели они от этого ничуть не меньше.
Впрочем, к обеду я воспрянул к жизни. Натопил печь, наносил воды с колонки и даже слегка прибрался. Обедая растворимым супчиком, я пришел к мысли, что жизнь не так уж и плоха, как мне казалось вчера ночью.
Новых посланий на мобильник никто не прислал. Из этого я сделал вывод, что меня простили, и испытание продолжается.
До заката оставалось еще много времени, и я решил не терять его даром. Отшельник я, черт возьми, или нет? Если следующую ночь мне предстоит опять провести в философских спорах со змеем, по крайней мере, надо к ней морально подготовиться.
Начать я решил с духовной литературы. Для этого перерыл шкафчик с матушкиными книгами, где хранилась богатейшая коллекция оздоровительного чтива вроде «Целительные свойства редиски» или «Этот волшебный чайный гриб». Из условно духовных книг я отыскал там только потрепанный опус под названием «Пирамида счастья», вовлекавший доверчивых читателей в таинственный мир «даосского ушу». Я хорошо помнил этот труд и его последствия. Уж не знаю, сколько там было от ушу, а сколько от пирамид, но крышу он матушке снес капитально. Несколько месяцев она питалась одной зеленью, допекая нас с папой загадочными пассами, вращением энергии ци, движением по восьмиграннику, стоянием столбом и разгоном облаков, пока ей это не надоело. Я пролистнул книгу — по-своему она оказалась весьма любопытной. Попадались такие роскошные цитаты из классиков, что пальчики оближешь. Например, призыв «напиться из источника жизни, вместо того чтобы довольствоваться слухами о нем». Разве не великолепно сказано? Процитирую-ка змею, и пусть попытается найти аргументы против!
День промелькнул быстро. Как-то незаметно стало слишком темно, чтобы разбирать буквы. Отложив книгу, я вдруг задумался над тем, что провел весь день в молчании. Прикинул, нравится мне это или нет, и решил, что пока — да. Было в этом нечто, опять же, очищающее сознание. Пустые ежедневные разговоры ни о чем создают пустые одинаковые мысли. «Но если прожить так несколько месяцев, — подумал я, — то молчание превратится в пытку. Потом, чтобы не сойти с ума, я начну непрерывно болтать сам с собой, как это делают очень одинокие люди. А потом у меня начнется настоящее раздвоение личности. Как у Горлума».
