— Меня удивила их оторванность от остального мира, — продолжила тему Валери. — Информации об этом народе практически нет. И у меня есть все основания полагать, что они язычники.
— Супер… — озадаченно произнесла я по-русски, и Валери удивленно обернулась ко мне.
— Я говорю, что это интересно до жути, — пояснила я по-французски, оглядывая мрачную тайгу по обе стороны дороги.
Мои глаза слипались. Уж очень рано мы встали и очень долго ехали. Максим громко включил музыку, видимо, он тоже гнал от себя сон. Я прислонилась к стеклу, подложив под голову ладошку, и зажмурилась. Голова болела так сильно, что меня начало мутить.
— Эмма! Что такое?! — Валери тронула меня за плечо, перегнувшись с переднего сиденья.
Я открыла глаза и непонимающе посмотрела на нее.
— Ты стонешь, тебе плохо?
— Голова немного болит. — Я и не заметила, что уже стонала от боли.
Валери порылась в своей сумочке, нашла обезболивающую таблетку и протянула мне вместе с бутылочкой воды.
— Выпей, быстро поможет, — сказала она и накинулась на Максима: — Это все твоя музыка! Выключи ты это безобразие!
В машине звучал рок. Причем не легкий. Соло на гитаре закончилось кульминационным скрипом, от которого у меня даже зубы свело.
— В самом деле, безобразие, — скривившись, согласилась я с Валери.
— Что, нервишки пошаливают? — усмехнулся Макс. — Во всяком случае, эта музыка лучше, чем твоя Фор. По крайней мере, ты всего лишь стонешь, а не плачешь.
— Я обожаю Милен Фор! — воскликнула Валери. — Она — наша гордость!
Макс скорчил кислую мину.
— Чувствую, что, скоро мне придется купить ее диск в машину.
Валери, шутя, толкнула его в бок.
— И только попробуй не купить!
Я улыбнулась, глядя на них: они так удивительно подходили друг другу и так здорово смотрелись вместе. Я нисколько не сомневалась в их безоблачном счастливом будущем.
— Мы вот-вот приедем, — погладив руку Валери, сообщил наш ученый-водитель.
И действительно, стена леса внезапно оборвалась, и мы оказались на открытом пространстве, облюбованном некогда загадочными уртами. Вся деревня состояла примерно из двух десятков бревенчатых избушек, беспорядочно расположенных у самой полосы леса, в центре же поселка в сумеречном свете возвышалась грубо высеченная каменная фигура какого-то монстра с выпученными глазами и зияющей дырой вместо рта. Широкая кайма пепла и углей окружала этого уродливого идола.
— Точно, язычники, — восторженно прошептала Валери.
На звук мотора из домиков и из леса стали сходиться местные жители. Издалека уже стало понятно, что этот народ вовсе не тюркского происхождения: это были чрезвычайно рослые мужчины с длинными серыми космами, одетые, несмотря на прохладный вечер, только в джинсы или спортивные штаны, поэтому мы могли видеть и их голый торс, крепкий, мускулистый, покрытый густой растительностью. Женщин было немного, и, как ни странно, все они оказались очень маленького, почти карликового, роста. И еще в деревне было много собак — здоровых лохматых псов, по счастью привязанных, которые сейчас заходились лаем и рвались с цепей.
Мужчины-урты, завидев нас, не раздумывая и не сговариваясь, двинулись к нашей машине. Они шли с разных концов поселка, и по их походке и решительным широким шагам, печатающим землю, стало понятно, что радушного приема мы не дождемся. Чем ближе они подходили, тем страшнее мне становилось: теперь можно было рассмотреть и их лица, и это зрелище оказалось не из приятных — все до единого были безобразны, как черти. У каждого из них была кожа землистого цвета, изрытая глубокими яминами, брови почти отсутствовали, ненормально высокие скулы подпирали мелкие глаза с недобрым тяжелым взглядом, а вывернутые ноздри раздувались, как у разъяренных быков. Кроме всего прочего, некоторые лица были еще ассиметричны и перекошены.
— Не глуши машину, — испуганно попросила я Максима, вцепившись в его плечо.
— Не паникуй, — едва слышно произнес он, не сводя напряженного взгляда с приближающихся уртов.
Только Валери казалась спокойной. Она тряхнула головой, глубоко вдохнула, словно готовилась нырнуть в глубину, и с ослепительной улыбкой выпорхнула из машины. Максиму не оставалось ничего другого, как выйти следом за нею. Я же не нашла в себе смелости покинуть джип и с замирающим сердцем следила за встречей моих друзей с уртами. И Максим, и Валери приветственно протянули руки, но никто из подошедших мужчин не пожал их. Мне было слышно, как один из уртов заговорил, его голос оказался хриплым, трескучим, речь — резкой и отрывистой. Он задал какой-то вопрос, и Валери принялась весело щебетать, а Макс — переводить ее слова. Мужчины слушали молча, хмуро глядя на непрошенных гостей. Я с недоумением смотрела, как Максим вытащил из кармана бумажник и, открыв его, вытащил несколько голубых купюр. Он протянул их уртам, и Валери, не прекращая своих настойчивых убеждений, тоже поспешила достать кошелек. Мужчины, ничего не взяв, собрались в кружок и заговорили между собой. Я могла слышать их разговор через приоткрытое окно, но понять его не представлялось возможным — они общались на своем родном языке, показавшимся мне сплошной рыкающей тарабарщиной. В конце концов, один из мужчин кивком головы пригласил Макса и Валери следовать за собою, и все двинулись к ближайшей избушке.
За полчаса их отсутствия я едва не сошла с ума от волнения. В голову лезли мысли, одна страшнее другой, и, когда я уже решилась отправиться вслед за ними, оба горе-ученых вышли из домика и направились к машине.
— Что вы там делали? — спросила я, едва Макс открыл дверцу.
— Расплачивались за вторжение, — вздохнул Макс. — Дорог нынче этнотуризм, но зато нам разрешили остаться.
— Так мы остаемся? — Я сникла от такой новости. — Неужели вам еще хочется изучать этот народ? От одного вида уртов хочется сбежать на край света.
— Мы останемся только на ночь, — расстроено ответила Валери. — Они категорически против нашего присутствия в их деревне и уж тем более не собираются становиться объектом моих исследований. Но за ту сумму, что мы заплатили, они согласились потерпеть нас до утра и даже обещали угостить ужином.
— Тогда зачем оставаться? — воскликнула я. — Мы можем уехать прямо сейчас!
— Эмма, я буквально бредила этим народом с тех пор, как Максим рассказал мне о нем, к тому же, мы проделали тяжелый путь, так почему бы не переночевать здесь? Возможно, мне удастся узнать о них что-то, пусть даже немногое, но я буду рада и этому.
Я только вздохнула, зная, что увлеченных людей не остановить ничем, даже такими неприятными физиономиями, какие оказались у уртов и их явной неприязнью к нам.
