— Вот, значит, какая дочь у Лады, — наконец, произнес он. — Ты совсем не похожа на нее. Вся в папу. Как тебя зовут?
— Эмма, — выдавила я хрипло.
Он кивнул и тоже представился:
— Влад. — Ситуация казалась мне абсурдной: я знакомилась со взломщиком! Для полной картины не хватало еще крепкого рукопожатия.
— Почему вы вломились сюда? — строго спросила я — пусть знает, что я не собираюсь вести с ним задушевные беседы.
— Я приехал из другого города, у меня не так много времени, а вас дома не оказалось. Алексей, должно быть, на раскопках? — спросил он и, не дождавшись от меня ответа, продолжил: — Когда-то давно я отдал Ладе на хранение одну вещь и теперь пришел забрать ее.
— Что именно?
— Украшение. Медальон с изумрудом.
Немало удивившись, я все же смогла сохранить на лице бесстрастное выражение и довольно спокойно сообщила:
— У нас его нет.
— Не может быть! — не поверил Влад.
Как же я порадовалась сейчас, что копия медальона, которую я не снимала с того самого вечера в Этампе, была скрыта от посторонних глаз кофтой с глухим воротом!
— Проверьте еще раз, — любезно предложила я, обведя комнату рукой.
— Я уже все проверил, — покачав головой, признался он. — Но где он может быть?!
— Не имею понятия. Мне жаль.
— Но не мог же медальон взять и исчезнуть!
— Столько лет прошло, — я пожала плечами, — мало ли где он мог оказаться. Мамы ведь давно уже нет.
— Я знаю, — печально кивнул Влад.
— А почему вы пришли за ним только сейчас? — Я подозрительно прищурилась.
— Все эти годы я был занят более важными делами совершенно далекими от археологии, и, честно говоря, даже не вспоминал о медальоне. Но теперь у меня появилось время, чтобы показать его специалистам. Это настоящие эксперты по древним украшениям.
— Он ведь не ваш, — уверенно заявила я. — Если вы нашли медальон при раскопках, вы должны были отдать его.
— Извини, но это не твое дело, — отрезал он, поднимаясь. — Я ухожу. О медальоне придется расспросить Алексея. Вполне возможно, он что-нибудь прояснит.
— Нет! — Я испугалась, что папа может рассказать Владу о том, что отдал медальон мне.
— Почему же? — насторожился Влад.
— Потому что… — Я лихорадочно обдумывала свой ответ, взвешивая все варианты, и, в конце концов, решила ограничиться полуправдой: — Папа еще не знает, что я его потеряла.
— Что?! — потрясенно воскликнул Влад, бросив на меня возмущенный взгляд.
На всякий случай я отступила от него подальше и, оказавшись совсем рядом с дверью, продолжила коверкать правду:
— Папа отдал медальон мне, и я носила его. А потом потеряла. Во Франции. Откуда нам было знать, что медальон не мамин?!
— Ты потеряла его?! Во Франции?! Блеск! Идиотизм! — Его желваки ходили ходуном, а, если бы взгляд мог убивать, то я бы упала замертво прямо сейчас.
— Ну…так случилось. Извините, — буркнула я, потупившись.
— Почему ты сразу не сказала мне об этом?
— А почему вы заявились сюда, как последний воришка? — внезапно разозлилась и я.
Влад сжал кулаки и закрыл глаза. Думаю, он пытался овладеть собой и считал до десяти, чтобы не свернуть мне шею.
— Значит, во Франции? — уточнил он, собравшись. — Где именно? И как давно? Смотри мне в глаза!
Я вздрогнула и, испуганно глядя на него, почти честно ответила:
— Где-то в Париже. В июле.
Влад кивнул:
— Ясно. — И решительно двинулся к выходу.
— Можете не убирать за собой, — бросила я ему в спину.
— Не заслужила! — прорычал он и ушел, хлопнув дверью.
…Я убрала кавардак, устроенный в квартире незваным гостем, приняла ванну и высушила волосы. Я знала, что не сдержусь и в итоге проверю электронную почту, но, как могла, оттягивала этот момент. Ближе к полуночи я все же включила компьютер и вошла в почту. Ящик был забит письмами, но в длинном списке новых сообщений я сразу увидела те, что искала — два послания от отправителя по имени Архел с общей темой-просьбой: «Эмма, прочти, пожалуйста!». Я долго не могла оторвать взгляда от этой вереницы французских букв, переворачивающих мне душу. Я не хотела открывать письма, я не собиралась читать то, что писал мне эльф. Это стало бы для меня новым ударом, новой болью, новыми воспоминаниями о нем, еще не оплаканными мною. Я сожгла мосты, а, значит, не было смысла в этих письмах. Пометив галочкой оба сообщения, я удалила их решительным кликом, расценивая это как еще одно предательство с моей стороны. Слезы не заставили себя долго ждать — прежде, чем погас монитор, я рыдала, уронив голову на стол. Как нет предела совершенству, так, казалось, не было никакого предела моим душевным мукам.
Мы выехали из города, едва рассвело, и взяли направление к северу. Наплакавшись накануне, я поняла, что нужно бежать: от своих мыслей, пустоты, бесконечных слез, компьютера, в конце концов. И единственное, что пришло мне в голову в тот момент — это позвонить Максу и принять его приглашение съездить в таежную деревню. Пусть побег был лишь иллюзией — я прекрасно понимала, что от себя убежать все равно не получится, но надеялась, что присутствие друзей рядом поможет мне взять себя в руки и создаст хотя бы видимость нормальной жизни.
У Макса был новый внедорожник, все технические характеристики которого мы по достоинству смогли оценить, когда свернули с трассы на проселочную дорогу. Ехать по ней пришлось долго, и от непрерывной многочасовой тряски у меня разболелась голова. Остаток пути пролегал через густой лес.
— Откуда ты вообще узнал об этой деревне? — воскликнула я, вглядываясь в непроходимую чащу.
— Мои знакомые во время охоты случайно наткнулись на нее. Их удивило местонахождение этого поселения и его жители. — Максим взглянул на меня в зеркало заднего вида. — Дело в том, что среди них много … ну, мои знакомые назвали их мутантами. Валери же считает, что это малочисленный исчезающий народ, о котором почти ничего неизвестно, так называемые урты. Народность, скорее всего, тюркского происхождения. Приедем — узнаем. Приятно уже то, что к деревне ведет, какая-никакая, но все же дорога.
— Меня удивила их оторванность от остального мира, — продолжила тему Валери. — Информации об этом народе практически нет. И у меня есть все основания полагать, что они язычники.
— Супер… — озадаченно произнесла я по-русски, и Валери удивленно обернулась ко мне.
— Я говорю, что это интересно до жути, — пояснила я по-французски, оглядывая мрачную тайгу по обе стороны дороги.
Мои глаза слипались. Уж очень рано мы встали и очень долго ехали. Максим громко включил музыку, видимо, он тоже гнал от себя сон. Я прислонилась к стеклу, подложив под голову ладошку, и зажмурилась. Голова болела так сильно, что меня начало мутить.
