– Все будет хорошо, мама, – заверил он.
Так они и стояли. Джес молча ронял слезы, а Гура задремала и тихо захрапела. Сэра хотела что-то делать, но что? Чем она могла помочь Таеру? Чем она могла помочь Джесу, Леру или Ринни? Ее взгляд упал на обрывки уздечки Таера.
Она встала со скамьи, подняла их и пошла к огню, чтобы получше рассмотреть.
– Что ты делаешь, мама? – спросил Лер.
– Собираюсь посмотреть, что эта уздечка мне расскажет, – уверенно ответила Сэра, хотя на самом деле этого не чувствовала. – Я уже говорила, что в каждом ордене существует некое разнообразие в способностях. Одна из моих способностей – которыми обладаю я и которых не было у моего Учителя, – это умение читать прошлое предметов.
– Ты собираешься посмотреть, что случилось с папой?
– Я собираюсь попробовать, – поправила она.
Она глубоко вздохнула и сконцентрировалась, потому что чтение объектов, связанных со смертью, было болезненным. В глубоком раздумье, приложив пальцы ко лбу, она застыла в позе мыслителя. В магии такого сорта деликатность более предпочтительна, чем сила. Она не сопротивлялась, когда струйки магии появились из пальцев и нитями прошли по кожаной уздечке.
Ничего.
Уверенная, что недооценила свою мощь и приложила мало сил, она открылась, даже кончики пальцев стало пощипывать… опять ничего. Она встряхнула кистями рук, как будто кончики пальцев были обожжены.
– Лер, ты не мог бы найти… – Сэра осматривала комнату и остановила взгляд на укромном уголке, где на стене под луком Лера висел меч Таера. Сэра знала, что в мече было достаточно информации для чтения прошлого. – Меч. Дай мне, пожалуйста, меч.
– А что случилось? – сняв меч и протянув его матери, поинтересовался Лер.
Сэра отрицательно покачала головой и, взяв в руки меч, вынула его из ножен.
– Не знаю.
Она отложила уздечку в сторону и положила оружие на пол. Ей пришлось согнать оттуда Гуру, которая в свою очередь потревожила Джеса.
– Папин меч. – Спросонья он сел.
Она рассеянно кивнула в ответ и слегка потерла пальцы: она раскрылась и ждала, когда магия наберет такую же силу, как тогда, когда она прикасалась к уздечке. Она добилась максимума, чтобы рассмотреть следы времени, оставленные на объектах, к которым она прикоснулась. Перед ней были смерть и темнота.
Мгновение жгучей боли, когда золотой свет собрался в пальцах, затем все исчезло. Она открыла глаза и краем сознания ощутила странное чувство, что время перепрыгнуло, а она даже не заметила. В ушах звенело, в локте – тупая боль от ушиба, она лежит на спине, а под головой колено Джеса.
Джес легонько хлопал ее по щекам, в его глазах молниеносно появлялось и исчезало присутствие Защитника.
– Искры ранили тебя, мама?
– Нет, Джес, – ответила она и села, поджав колени и положив на них голову, чтобы досмотреть картины прошлого, вспыхивающие в ее закрытых глазах.
– Все хорошо, – ответила она, почувствовав встревоженный взгляд Лера. – Всего пара-тройка синяков. Я очень долго этого не делала, и не рассчитала силы. Меч – неудачный выбор.
Воины солсенти пользовались своими клинками, передавая из поколения в поколение, пока ржавчина не съедала их. Они даже давали им имена, никогда не погружаясь в мир псевдожизни, полностью пропитанной смертью – они рисковали, давая такому опасному предмету имя. Существовало много историй о мечах, которые при явном проигрыше вдруг удавалось захватить, а другие истории рассказывали, что мечи тяжелели так, что их невозможно было удержать, а некоторые и сами старались нанести урон своему обладателю. Однако, похоже, солсенти никогда не обращали внимания на предупреждающие знаки. Вечные Странники всегда очищали свое оружие после каждой отобранной жизни и избавлялись от клинков мертвецов.
Сэра снова дотронулась до уздечки, медленно, как бы к чему-то прислушиваясь, пробежала пальцами по синему и красному бисеру, украшающему широкую полоску на лбу коня. Практически мгновенно она почувствовала печаль Лера – отпечаток того момента, когда он держал в своих руках уздечку, скрывающую песком времен свое прошлое. Что касается самой уздечки, ее частиц и всего остального, создавалось впечатление, что неким образом ее история началась всего несколько дней назад.
– Ничего, – разочарованно убедилась Сэра. В руке она сжимала обрывок кожи. Как рука, так и кожа пылали от энергии. Но вспышки внутренних видений не было, только пустота, как будто, что бы там с Таером ни случилось, кто-то тщательно вытер историю уздечки.
– Что это значит? – спросил Лер. Она покачала головой.
– Не знаю. Смерть Таера должна быть запечатлена в узорах уздечки. Я не практиковалась в чтении прошлого довольно большой период времени, но у меня не возникло ни малейшей трудности при чтении меча.
– Это случилось на гиблом месте Черного, – напомнил ей Лер. – Возможно, магия Черного уничтожила ее прошлое.
Сэра нахмурилась. У нее было такое чувство, как будто некто начисто вытер прошлое, не разрушая его магией.
– Очищение от прошлого может случиться от огня или бегущей воды; полагаю, гиблое место Черного могло воздействовать подобным образом. – Утомившись больше душевно, чем физически, Сэра в раздумье потирала висок: – Джес, тебе не трудно вложить меч папы в ножны и убрать? – Она не хотела снова прикасаться к оружию. По логике ей не следовало включать внутреннее чутье и пытаться что-то изучать, но совсем невмоготу заставить себя ждать. – Давайте лучше спать. Завтра вы вдвоем должны начать вспахивать землю. А мне придется сообщить о смерти Таера вашим тете и дяде.
Сэра дождалась, когда они все заснут, и выскользнула из дома. Она чуть-чуть применила магию, чтобы не беспокоить Джеса и Гуру, которые так и остались лежать, свернувшись калачиком, перед тлеющими угольями догорающего огня в печи.
Она отошла достаточно далеко от лачуги; земля неприятно холодила ее босые ступни. Потом она остановилась и склонила голову к стволу дерева, покрытого жесткой корой. Она ждала мира своей душе от его невозмутимого, медленно растущего, долголетнего присутствия, но единственное, что она ощущала, – ярость.
Она бурными потоками поднималась от ступней, проходила сквозь тело и длинными электрическими нитями выходила из волос. Ее руки тряслись так, что пальцы скрючились и гневно скребли несчастное дерево. Из горла вырвался низкий, стонущий вой.
А вместе с яростью наружу вышла магия, разрушающая и горячая, и такая же бесцельная, как ее гнев. Потому что центр ее гнева, ее боли был мертв.
– Таер, – шептала она, и в ее голосе было столько внутренней силы, что под ногами сотрясалась земля. – Почему ты меня покинул?
