Жемчужно-серые глаза виновато блеснули:
— Вы должны простить дедушке его… горячность. Случившееся было слишком сильным ударом.
— Я не вправе кого-то обвинять или прощать.
— Ну да, конечно… Вы ведь сделали все, что могли.
Не могу разобрать, насмехается он или говорит серьезно, поэтому на всякий случай уточняю:
— Вы тоже верите в чудеса?
Юноша печально выдохнул.
— Нет. Я видел, во что превратилось тело Вэлина. Даже если бы он выжил… Жизни у него все равно не было бы.
Ну хоть кто-то из семьи мыслит разумно! Хотя, собственно, больше никого и не осталось: теперь все тяготы хозяйства и прочих обязанностей лягут на плечи последнего из наследников. Потому что дедушка вряд ли долго еще задержится на этом свете. Помочь продлить стариковскую жизнь может только одно. Женитьба Брэвина, причем скоропостижная, и куча вопящих и гадящих в пеленки правнуков.
— Вы говорили, что вам нужно…
— Поставить подпись и печать на виграмме. Только и всего.
Юноша пододвинул к себе листок и внимательно изучил строчки составленного мной текста. Вереницу положенных слов я знал наизусть и мог написать, не глядя, а потому искренне удивился, когда Брэвин накрыл виграмму ладонью и поднял на меня недоуменный взгляд.
— Вы давно занимаетесь своим ремеслом?
— С совершеннолетия.
— И до сих пор делаете ошибки в бумагах?
— Ошибки?
— Я не нашел здесь указания размера оплаты.
— Видите ли…
Он строго сдвинул брови:
— Вы потратили много времени и сил. Сколько они стоят?
— Я с лихвой окупил свои затраты. Вам не понять, но… Не нужно никакой платы.
— Вы снова заявляете то же самое?! Хорошо. Ваше право упорствовать. Но сейчас вы находитесь в моем доме, и покинете его только на моих условиях!
Ого, внучек пошел весь в деда. Не знаю, как много потеряла королевская армия в лице юного Брэвина, но караванные пути точно скоро начнут стонать!
— Это не упорство. Разбирая заклинание, я обеспечил себе заготовки для собственной будущей работы. Поверьте, они стоят много дороже, чем сутки труда!
Жемчужины глаз угрожающе потемнели:
— А остальное?
— Остальное?
— Вы… Ваши старания позволили дедушке попрощаться с Вэлином. Жаль, что я не успел, но… Я также должен вас поблагодарить.
— Это была не услуга.
— А что же? Хотите сказать, что по собственному желанию старались продлить жизнь моего брата? Просто так?
Скорее, по собственной глупости. Пообещал, а потом отступать стало поздно. Хотя надо было сразу оборвать страдания ребенка. Смалодушничал, дура-а-ак…
— Я должен был так поступить.
Юноша напряженно расширил глаза:
— Должны? Кому?
— Самому себе. Я мог сделать и сделал. Не думая о вознаграждении.
— Тогда позвольте подумать мне.
— Не нужно.
— Ваше упрямство…
Я сгреб в горсть воротник траурного камзола, подтянул Брэвина к себе и, четко выговаривая каждое слово, произнес:
— Мое упрямство — мое дело. Не заставляйте меня сожалеть о знакомстве с вашей семьей, ибо, клянусь Всеблагой Матерью, я уже близок к пределу своего терпения!
Он промолчал, благоразумно дожидаясь, пока моя ярость схлынет. Но решающее слово все же оставил за собой:
— Тетя сказала, ваши глаза были совсем мокрыми, но ни одной слезинки так и не пролилось… Наверное, вам надо было родиться воином, а не магом, но боги решили иначе. И решили верно. Потому что воевать приходится не только с оружием в руках.
* * *
— Ну зачем мне все это?!
Глухой крик, вырвавшийся из глубин горла, мгновение повисел в воздухе, но с первым же порывом ветра взлетел под облака и умчался в неизвестные дали.
Очертания мрачного и снаружи, и внутри замка давно растаяли среди листвы, стоило мне только спуститься по склону оврага (да, того самого, давшего название поместью) в узкую долину, по которой пролегала дорога к Саэнне. Долгая дорога. С десяток миль, не меньше. А солнце уже ушло из зенита, и это означает, что я доберусь домой только к вечеру. Потому что ноги переставлять не хочется. Никак. Да еще и жарко.
Конечно, можно было бы попробовать вытребовать Портал для возвращения в город, но у обитателей замка сейчас множество других забот помимо удобств моего путешествия. Да и не надо. Не хочу никого видеть, тем более так скоро. И себя не хочу видеть, даже в глади озерца, на берегу которого присел на корточки, чтоб умыться тепловатой водой.
И как мне удается поворачивать к себе жизнь именно неприглядной стороной? Почему мои дни не могут проходить легко и незатейливо? А потому. Сам виноват. Неряха. Догадывался, к чему может привести порыв души? А как же! И все равно, назло неизвестно кому, но шагнул в очередную грязную лужу. Дитя малое, право слово… Дитя малое, неразумное. Сколько вокруг взрослых людей, с которых стоит брать пример? Много. Один Трэммин чего стоит! Почему бы мне не взять на вооружение дядины принципы? А вернее, отсутствие всех и всяческих принципов. Главное что? Собственное благополучие, а не чужие трудности. Ребенок попался в ловушку чужой беспечности? Что ж, не повезло, только и всего.
Но будь я проклят, если позволю, чтобы подобное невезение настигло еще кого-нибудь!
Водяное зеркало разбилось от удара кулака, оросив мокрыми осколками лицо.
Надо успокоиться и подумать. Брэвин вспомнил, в какой лавке покупал амулет для брата, стало быть, мне известно хотя бы начало пути. И я пройду по нему! Так далеко, как получится. Нет, так далеко, как смогу!
Мои старания жить по правилам только мешают, это верно. Но мешают МНЕ, а не кому-то другому. Зато все прочие действуют без оглядки на любые законы. Как могло случиться, что к продаже был допущен недоделанный амулет? Или маг-оценщик не усмотрел угрозы в торчащих во все стороны обрывках заклинания? И такое возможно. Плохо понимаю, как мои коллеги по цеху вообще занимаются чародейством. Вообще не понимаю. Они же не чувствуют нити пальцами, как я, а просто смотрят. Но ведь зрение легко может и подвести, и обмануть… Что-то в существующих правилах плохо продумано. Или не продумано вовсе.
Расходящиеся кругами волны на поверхности озерца сменились прежней гладкостью. Вода всегда возвращает себе спокойствие, и этому мне следует у нее поучиться. Да, именно так. Я знаю, как действовать, и когда найду недомастера, зачаровавшего амулет…
— Эй, ты что там делаешь?
Ни минуты покоя. Правда, а стоило ли ожидать иного в городских предместьях? Отпрыски богатых семейств выезжают сюда на прогулки или охоту чаще, чем мне приходится выходить из дома. Ни за что не стал бы болтаться в седле по такой жаре, но им нравится. И пусть. Только зачем тормошить других?
