– А зачем тебе понадобилось в столицу? – ответил вопросом на вопрос Фрик.
– Я надеюсь найти там высшего дана, свою жену и своих гвардейцев…
– Чтобы предстать перед высшим данном, надо отправляться в его летнюю резиденцию. Но еще не известно, дадут ли тебе аудиенцию. Чтобы встретиться с твоей женой, придется ехать в твое… в ее поместье на берегу Святого океана. Но еще неизвестно, захочет ли она видеть какого-то самозванца, она ведь в трауре. Чтобы найти остатки твоей гвардии надо… Я даже не знаю, где сейчас орудуют твои бандиты!
Он посмотрел на меня снизу вверх, снова улыбнулся и спросил:
– Так куда ты хочешь ехать?..
– В летнюю резиденцию высшего дана! – Немедленно ответил я.
– Поехали! – Пожал плечами Фрик, повернулся и потопал в сторону Совиной скалы.
Я тронул Пурпурную Дымку, и она двинулась шагом вслед за шутом.
… Не ешь, не, говори, не пой,
Не спи, не бодрствуй, не надейся,
Тебя теперь распнет любой,
В ком есть хоть капелька злодейства…
(Из «Горючих стихов» Фрика)
Серый, сумрачный день скатывался стремительным вечером к ночи. Небо из светло-серого, обещало вскорости превратиться в антрацитовое, ветер задул резкими холодными порывами, раскачивая подросшие деревья и шумя густой темной листвой. Земля под лапами Пурпурной Дымки стала мягкой, податливой, а трава на ней высокой и сочной. Горы остались далеко позади, а запущенный лес, через который мы держали путь, стал самым настоящим. И сырость в нем была пряной с запахом прели, и шорохи в темных лесных зарослях говорили о наличии лесной живности.
Всю дорогу от Совиной скалы до этого леса Фрик был до странности молчаливым. На все мои вопросы он отвечал односложно, либо вообще отмалчивался. Только раз он негромко буркнул, что давно не покидал лена мощного дана Когга и теперь… побаивается.
Чего Фрик побаивается, я не понял, но уточнять не стал. Когда же мы въехали в этот лес, и мне стало не до разговоров. Сгустившаяся темнота, порывистый ветер, растерянный шум листвы почему-то действовали мне на нервы. Моя правая рука постоянно была напряжена, готова в любое мгновение выхватить из ножен меч.
И тут раздалось тихое заикание моего провожатого:
– Сияющий дан, езжайте прямо. На опушке этого леса должно быть село, в котором вы вполне сможете переночевать…
Я приподнялся в стременах и посмотрел вперед. Между деревьев действительно появился просвет – похоже, лес кончался. И тут до меня дошло изменение в обращении Фрика ко мне.
– А с чего это ты, нахал, вдруг перешел на «вы»? – Насмешливо поинтересовался я. Однако ответом мне была тишина. Оглядевшись, я понял, что Фрик исчез.
А Пурпурная Дымка плыла вперед все той же неторопливой рысью, и наконец вынесла меня на опушку. Не далее чем в полукилометре от нее виднелись золотистые огоньки в окошках довольно большого села.
За время пути я раза два-три видел вдалеке крыши селений, но Фрик старательно обходил их, отвечая на мои недоуменные вопросы загадочным хмыканием. И вот теперь он вывел меня точно на людское поселение, а сам… скрылся.
Спустя пару десятков минут, я въехал на околицу села. Сказать, что наступила ночь, было нельзя, однако улица была пустынна и тиха. Только огоньки в окнах невысоких домиков окраины указывали на наличие населения. Дымка бесшумной тенью скользила по обочине дороги, вдоль незамысловатых изгородей, обозначавших границу между общей дорогой и частными огородами жителей. Дома, в отличие от наших, российских сел, располагались в глубине огороженных участков и отделялись он проезжей части какими-то посадками.
Постепенно домики подрастали и становились все ближе и ближе друг к другу, а огороды исчезли. И вот моя лошадка выехала, судя по всему, на центральную площадь села.
Площадь эта была достаточно широкой, дома, окружавшие ее были двухэтажными, причем нижние этажи были сделаны из камня. Фасады всех домов, выходивших на площадь были темны, и только один из них светился всем первым этажом – даже входная дверь этого дома была распахнута и из нее доносился нестройный гул человеческих голосов. А посреди площади торчало нечто, отдаленно напоминающее… обгорелое дерево. В желтом, колеблющемся свете, падавшем из окон и двери освещенного здания, чернота этого дерева отливала странным багровым отсветом, словно по нему пробегали призраки давно потухших всполохов. И в этом неверном отсвете я вдруг заметил, что ствол дерева на высоте примерно метра обвивает тяжелая, закопченная цепь.
Дымка, не дожидаясь моей команды, свернула к освещенному дому и остановилась прямо у светлого прямоугольника открытой двери.
Я оглядел фасад здания и увидел над дверью небольшую вывеску. «Вечерний отстой» было начертано на этой вывеске весьма корявыми разновеликими буквами.
«Видимо, это все-таки… постоялый двор… – догадался я, – Хотя название у него могло бы быть… поприличнее!..»
Соскочив на землю, я двинулся было к дверям, но тут из них в пыль не мощеной площади, чуть ли не прямо мне под ноги, вывалилась некая толстая фигура, и вслед ей раздался насмешливый голос:
– Хватит бузить, Рохля, иди домой, проспись!..
А другой, более властный, голос добавил:
– И до светлого выходного можешь здесь не показываться!
Толстый Рохля неуклюже поднялся на ноги, плюнул в сторону остававшейся открытой двери, повернулся и, не замечая меня, потопал прямо к черному дереву в центре площади. Проводив его взглядом, я снова повернулся к освещенным дверям и шагнул внутрь дома.
Сразу за дверью располагалась большая зала, заставленная столами, вокруг которых сидело не менее полусотни мужиков. Все они были слегка навеселе, а потому в зале стоял ровный густой гул, в котором временами слышались более звонкие вскрики. Мое появление почти не было замечено, и только когда хозяин заведения, восседавший в дальнем конце залы за невысоким прилавком, заметил меня, вскочил со своего места и помчался к входным дверям, разговоры стали стремительно стихать. Спустя несколько секунд, в зале наступила изумленная тишина, а хозяин – высокий, странно худой для трактирщика, молодой мужчина, приблизившись ко мне и поклонившись, проговорил:
– Сияющий дан Тон, я – вольный кхмет Смига, хозяин этого постоялого двора и член управы нашего села! Чем я могу служить вам?!
– Мне нужна постель на эту ночь… – просто ответил я.
На лицо трактирщика вдруг выползла торжествующая улыбка, он оглядел зал и с новым поклоном повел рукой в сторону… своего прилавка:
– Прошу, господин сияющий дан, проследовать за мной. Комната для вас уже готова!
«Это что ж получается… – с удивлением подумал я, направляясь следом за трактирщиком через залу к дальней стене, – Меня здесь уже ждали?..»
