Цеппеуш поклонился, чувствуя странную неправильность всего разговора.
«Наставления, напутствия, указы — всё, что касается титула Пророка, и ничего, что бы касалось меня самого. Что же, наверное, так и должно быть».
Презрительно хмыкнув этой мысли, он наклонился и поцеловал Миранду в щёку.
— Я тебя люблю, мама, и если что-то случится — я вернусь и защищу тебя. Мы с Венбером защитим. Ведь так, дядя?
— Мы найдём и порвём любого, кто попытается причинить вам вред, госпожа. Извольте не сомневаться, — мужчина похлопал Цеппеуша по спине и кивком головы попросил оставить их наедине. Напоследок улыбнувшись матери, юноша вышел из комнаты.
«По крайней мере, мне не в чем себя укорить».
13 лет назад, 1094 год от создания Триединой Церкви.
В крепости в этот день было очень тихо. Утром не прозвучало привычного зычного крика Остиса, означавшего смену караула. Горничная, принёсшая в постель еду, показалась Гирему очень грустной. И до самого полудня мальчика не покидало ощущение, что что-то случилось.
Идя по коридору жилого комплекса, он заметил в дальнем конце хрупкую фигурку Создин. Она стояла возле двери, и, задрав подбородок, слушала выговор старшей сестры. Подойдя ближе, Гирем разглядел в руках девочки доску для рисования и лист с карандашом.
— А сейчас иди и помоги маме. Она весь день в одиночку таскает воду для клириков.
Но она просила только прибраться во дворе, — сказала Создин. — А мы это уже сделали. Можно мне теперь порисовать?
Сестра уже было открыла рот, чтобы ответить на возражение, и Гирем ускорил шаг.
— Добрый день, тётя Сеттен!
Две сестры повернулись к нему. Сеттен изменилась в лице, Создин тоже.
— Доброе утро, Дивайн. Вы что-то хотели?
— Пожалуйста, тётя, разрешите Создин пойти со мной. Мне нужна её помощь.
— А куда вы собрались? — насторожилась девушка.
— В библиотеку. Нужно найти одну книгу.
— Да? И какую?
Гирем виновато улыбнулся и почувствовал, что Создин тянет его за собой к лестнице.
— Сеттен, у нас же могут быть свои невинные тайны!
— Ну, хорошо, — служанка обескураженно посмотрела на Гирема, который виновато улыбался до тех пор, пока та не скрылась из виду. — Только будьте осторожны!
— Не волнуйтесь, тётя. Со мной Создин в безопасности!
Едва сдерживая смех, они сбежали по лестнице, попутно увиливая от снующих туда-сюда слуг, и вышли в приёмный зал.
— А что это был за спектакль? — спросила Создин.
— Ты о чём?
— Ты вёл себя как Сеттен, когда она в чём-нибудь провинится перед мамой. А ведь ты здесь главный. Мог бы приказать ей отпустить меня, и она бы подчинилась.
Гирем покачал головой. Ему очень не нравилась идея приказывать.
— Знаешь, я заметил, что если быть вежливым и улыбаться, то остальные легче разрешают мне делать то, что я хочу.
— Да? Тогда мне нужно этому научиться.
Они вышли на улицу.
— А куда мы идём? — поинтересовался Гирем, наблюдая за тем, как дорогу им величественно переходит отряд куриц.
— Не знаю. Сначала я хотела срисовать кувшин в нашей комнате, но раз мы вышли на улицу, то можно найти что-нибудь здесь.
Они пересекли внутренний двор крепости и вышли к мосту, который был как обычно опущен.
— Здоров, Гирем! — окликнул его один из стражников. — Ты в порядке?
В мужчине он узнал Остиса, нового начальника охраны Ректагеррана. И немного удивился — обычно чернобородый дядька не спрашивал, в порядке ли он.
— Всё хорошо!
Решив не брать в голову странность Остиса, Гирем помахал ему рукой и догнал Создин, которая смотрела на море из белых цветов, усеявших склоны окрестных холмов. Вид подобной красоты заставил его с широкой улыбкой пробежать вокруг девочки.
— Остис сегодня весёлый, — сказала та. — Как будто с ним случилось сразу много всего хорошего.
— Папа вчера сделал его начальником охраны.
— Я не знала. Но мне он показался не очень искренним.
Гирем пожал плечами, подобрал с обочины палку и начал размахивать ею направо и налево, словно мечом.
— Что ты делаешь?
— Колдую. Я рефрамант, Создин.
— Ты дурак, Гирем.
Мальчик не слышал. Он представлял себя великим воином, облачённым в большие доспехи и с рефрактором в руке, при виде которого все враги падают на колени и просят пощады.
— Когда-нибудь я стану, как папа, — пообещал он. — Буду защищать людей от засранцев вроде Моисея.
Создин огрела его по голове доской для рисования.
— Не ругайся.
Гирем хмыкнул и успокоился.
— А ты бы хотела стать рефрамантом?
— Нет, — порозовев, ответила девочка.
— Врёшь-врёшь. Я знаю, что ты проходила обряд экзоркуции, а значит на тебя могло снизойти благословение богов. Когда тебе исполнится десять, ты сможешь купить собственный рефрактор… — он осёкся и почувствовал, как начинают гореть уши.
У Создин конечно же не было ни шанса стать рефрамантом. Её семья служила отцу, и на те монеты, что он им платил, не купить и кусочка кристалла сциллитума, не говоря уже о рефракторе. Гирему вдруг стало очень неловко в присутствии девочки. Некоторое время они шли молча.
— Пошли к реке?
— К Веснеле?
— Я у нас только одну реку знаю, — пожала плечами Создин.
— Она слишком далеко отсюда.
— Могу сбегать обратно в крепость за пони для тебя.
— Не смешно. Я обещал, что со мной ты будешь в безопасности, а у реки может оказаться какой-нибудь гад, вроде Керса.
Девочка храбро улыбнулась.
— Если он будет приставать, вместе мы его одолеем. Просто держи эту палку рядом.
Ободрённый её словами, Гирем кивнул.
Когда они добрались до реки, солнце переползло зенит. Создин прямо в брючках и аккуратной, по хрупкой фигуре, тунике уселась на невысоком холме в тени одинокого дуба. Гирем стал рядом — трава по колено — и, сложив ладони козырьком, начал обозревать берег, который находился в сотне метров от них.
— Смотри, тут Джензен!
Создин равнодушно посмотрела в сторону берега.
— Я вижу. И с ним дядя Сиверт и тётя Элли.
Гирем изумлённо покосился на девочку.
— Вот это зрение.
— Ничего особенного, — Создин уже рисовала узкую ленту реки. Она спускалась с холмистой гряды, где стояла крепость, проходила по полям вдоль селения Герран, и исчезала в тёмном Герранском лесу. Гирем склонился над рисунком. Одна из линий показалась ему неестественно плавной. Он ткнул в неё пальцем.
— Вот эту сделай резче.
— Так, если хочешь рисовать, то я могу найти тебе другую доску. С карандашом, листом и всем остальным. Хочешь?
