— Нет. Рисование для девчонок, — фыркнув, сказал Гирем.
— А махание палкой для мальчишек, да? Знаешь, оно не очень отличается от движений карандашом.
Гирем фыркнул снова и лёг спиной на мягкую высокую траву.
— Создин.
— Что?
— Что происходит дома? — ему не понадобилось даже уточнять. Он знал, что она поймёт.
Девочка подсела ближе.
— Говорят, твоей маме плохо.
Гирем отвернул от неё голову и закрыл глаза. Он любил Акрюзу, хоть отец как-то и сказал, что она ему не настоящая мать. Он попытался придать голосу безразличие.
— А что ещё говорят?
Создин опустила взгляд на голубую змею Веснели, диагонально рассёкшую лист пергамента.
— Ничего особенного.
— Понятно.
Вздохнув, Гирем поднялся на ноги и посмотрел на берег. Джензен плескался вместе с сельскими ребятами, а Сиверт и Элли сидели на песчаном берегу и держались за руки.
— Мне кажется, они скоро поженятся.
— Конечно, поженятся, — хихикнула девочка. — Сеттан молчит, но я вижу, что с каждым днём она становится всё мрачнее.
— А что случилось?
Создин посмотрела на него с укоризной.
— Сиверт. Не понял что ли?
— Нет. Да мне и не интересно.
— Что не интересно? — донёсся из-за спины мужской голос.
К ним приблизился высокий мужчина в коричневой тунике до колен, и брюках, заправленных в коричневые же сапоги из кожи.
— Привет, дядя. А почему ты здесь?
— Хочу забрать тебя в столицу. Прямо сейчас.
— Правда?!
Алан улыбнулся.
— Нет.
Мальчик хмыкнул, а Создин прыснула от смеха. Сердито засопев, Гирем посмотрел на неё.
— Что?
— Видел бы ты сейчас своё лицо.
— Да, оно немного замызганное, — Алан наклонился и потёр краем широкого рукава его щёки. — Братец будет недоволен.
— Так тебя послал папа?
— Не совсем. Я за Джензеном.
— Что-то случилось?
Алан погладил аккуратную русую бородку.
— Ваша мать хочет с ним поговорить.
Гирем вопросительно посмотрел дяде в глаза. Тот глянул в ответ и понял.
— Прости, только с Джензеном.
— Всё в порядке, — деланно спокойным голосом отозвался мальчик. — Джензен вон там, купается с остальными. Там ещё дядя Сиверт и Элли.
— Отлично. Шейла сказала, что они вместе пошли на речку. Повезло, что я нашёл и вас. Не задерживайтесь допоздна, хорошо?
Потрепав их по головам, мужчина начал спускаться к реке. Создин мечтательно смотрела ему вслед. Гирему это не понравилось.
— Ладно, давай сюда свою доску. Попробую рисовать….
Начали сгущаться сумерки, когда они вернулись в крепость. Гирем насторожился, заметив, что стражники глядели на него как-то странно. Во внутреннем дворе было слишком тихо, и оттого даже привычный клёкот, доносившийся из курятника, казался зловещим. Дверь административного корпуса громко треснула, на крыльцо вышло три человека в бело-зелёных рясах.
— Клирики, — шепнула мальчику Создин. — Они приехали пару дней назад к твоему отцу.
— Я знаю, — резко сказал Гирем, двинувшись к лестнице. Клирики сошли по ступенькам и направились в сторону жилых помещений. Мальчик навострил уши, и ветерок помог ему уловить фразу:
— Ничего удивительного. С таким-то ублюдком любой бы помер.
Гирем ускорил шаг, но Создин придержала его, схватив за руку.
— Пожалуйста, тише.
— Не приказывай… — огрызнулся Гирем и тут же заставил себя прикусить язык. Создин ничего ему не сделала. Она лишь хотела помочь. Однако что-то случилось, и желание узнать что, подгоняло его вперёд. Он взбежал по лестнице, рванул на себя дверь. В зале оказалась толпа людей. Слуги и клирики. Никто не обратил внимания на двух детей. Они с трудом поднялись по лестнице в коридор, где находился кабинет Рензама.
Гирем вошёл в кабинет и увидел отца, сидевшего на стуле у стены. Мужчина смотрел в пол, и взгляд его напоминал взгляд загнанного и сдавшегося зверя. Длинные чёрные волосы и борода были мокрыми, вода несколькими струйками падала в расставленное между ног ведро. Отец поднял взгляд, увидел Гирема.
— Саммас, — прошептал он.
— Что? — не понял Гирем, шагнув ещё ближе. Внезапно ему на плечо легла сильная мужская рука и развернула спиной к Рензаму.
— Пойдём отсюда, — сказал Алан. На его лице не было и тени улыбки.
— Куда ты хочешь его забрать?! — донёсся из-за спины дяди отцовский голос.
— Мальчику тут не место, брат! — ответил мужчина; Гирем никогда не слышал в голосе Алана мольбы.
— Ты уже забрал у меня одного сына! — Рензам попытался подняться на ноги. Только потом Гирем понял, что отец был пьян. — Этого я не позволю!
Алан посмотрел на брата и, не сказав ни слова, вывел мальчика в коридор. Присев на корточки, мужчина обхватил руками его щёки.
— Джензен сейчас в своей комнате. Побудь с ним, хорошо? Потом я всё тебе расскажу.
Он пошарил взглядом по толпе.
— Эй, Шейла, уведи этих двоих к Джензену!
Грустно улыбнувшись Гирему, Алан вернулся в кабинет, где раздавались громкие голоса. К детям подошла Шейла, и Содзин взяла его за руку.
— Господин, ваша мать только что умерла.
Гирем покорно двинулся следом за девочкой. Всё, что он ощущал, — это тепло ладони и бешеный стук сердца.
Глава 8. Отблески прошлого
Не следует придавать много важности смерти человека, который показывает такое расположение к еретику и компрометирует своими писаниями честь Триединой Церкви. Последняя многое выиграла бы, если бы такой протоург умер.
Из тайного письма джустикария Парде Тирога убийцам протоурга Серрата Лети, 934 год от создания Триединой Церкви.
Карранс Мирандис стоял на балконе своего трёхэтажного особняка и смотрел на бело-голубые крыши зданий Элеура. Разгорался новый день, и аккуратно уложенные плитки крыш и мостовых приобрели оранжевый оттенок. В том и была прелесть окраски городской архитектуры — ночью она отражала молочно-алый свет луны, а днём блестела подобно солнцу. Не удивительно, что в ясные дни люди не обходились без разноцветных зонтов.
С балкона открывался вид на ухоженный парк. Карранс лениво провёл взглядом по ухоженной дорожке, на которой прогуливалась пожилая парочка в дорогих одеждах. Поверх густых кленовых крон, окрасившихся в ржу, виднелась величественная арка Лазурных Ворот, за которой располагались кварталы среднего и низшего классов, а ещё дальше, у самого горизонта, подёрнутая лёгкой дымкой, виднелась серая речная гладь Англерса.
Столица стояла на острове, поднятом со дна первыми магами ещё тысячу лет назад. Порт окружал город практически со всех сторон, и при этом никогда не пустовал. Канстельские галеи, пенсьерольские каравеллы, нефы из Камбре, коги из Джессема, и другие корабли порой забивали всё водное пространство между островом и большой землёй, так что по узким водным улочкам можно было передвигаться лишь на лодках и буксирах. С них в город рекой текли товары, привезённые со всех уголков Изры, оседая в многочисленных магазинах, лавках, пяти главных рынках города и, конечно же, домах местной аристократии.
