— Гони, — повторил Фрегор, когда машина выехала с территории Дома-на-Холме. — Куда хочешь, но чтоб далеко, — и вдруг хохотнул. — Хоть к форзейлям!
"А к ним-то зачем?" — мысленно ответил Гаор, плавно набирая скорость. На хрена ты им нужен? Думаешь, там своих психов нет? Вокруг Аргата хватает старых практически пустынных шоссе, так что погонять есть где. Быструю езду он тоже любил, а вот так, без оглядки на полицию и знаки… ему это тоже в кайф! Вдруг снова нахлынуло, властно овладев им, блаженное чувство полёта.
После трёх периодов бешеной гонки, в которой они — Гаор сам потом удивлялся — почему-то ни во что не врезались, Фрегор шумно вздохнул, как просыпаясь, и скомандовал:
— Домой, Рыжий.
— Да, хозяин, — откликнулся Гаор, ставя машину в развороте на два колеса.
— Зайдёшь ко мне, я дам тебе карту, — Фрегор был непривычно серьёзен, как… как перед настоящим боем, с невольным холодком по спине понял Гаор. — Проработаешь маршрут. Выезжаем завтра, в шесть. На "коробочке". Оружие… чёрт, оружие нельзя. От меня не отходи. Понял?
— Да, хозяин, — Гаор чётко, пункт за пунктом повторил распоряжение… нет, приказ.
"Черт, это во что же мы, — Гаор впервые так подумал, объединяя себя с Фрегором, — вляпываемся?"
В самых страшных снах и смелых мечтах Гаор этого предугадать не мог. И разбираясь по карте — ему опять пришлось занять гладильный стол в "ремонтной" — размечая маршрут и прикидывая, что не мешало бы захватить канистру с бензином, а то и две, внутренне готовясь к завтрашнему бою и искренне жалея о невозможности вооружиться, он не предполагал, каким и, главное, с кем будет этот бой.
Невероятно, но они — да, они были вместе, инспектор и его раб-телохранитель — они выдержали! Победили? Вряд ли. Да и что считать здесь победой, но он живы и едут… домой. Чёрт, эти сволочи, гады, спецура, ему "Орлиное Гнездо" сделали домом. Училище спецвойск, объект Зет-ноль-один… Один день… За день всё осмотреть, влезть во все дырки и потаённые места, собрать информацию, разговорив чёрномундирных офицеров с тёмными, словно опалёнными Огнём лицами, у многих даже белки глаз были желтоватыми, и побеседовав с учениками и курсантами каждого класса и курса, посмотреть теоретические и практические занятия… Сегодня Гаор смог оценить мастерство Фрегора. Сам он такого не мог, не умел… чёрт, чем интервью отличается от допроса? А работа журналиста от работы разведчика? Если как здесь, то… формой отчёта. А если… чёрт, как же болит голова!
— Рыжий, — позвал его лежавший на заднем сиденье Фрегор.
— Да, хозяин, — дрогнувшим от сдерживаемого стона голосом отозвался Гаор.
— Останови, что-то мне плохо.
Гаор притёр машину к обочине пустынного ночного шоссе и помог хозяину выбраться наружу. Отойдя на несколько шагов, Фрегор перегнулся почти пополам и упал на колени в приступе неудержимой рвоты. Преодолевая подкатывающую к горлу тошноту, Гаор подошёл помочь.
— Тебя… тоже… поили? — с трудом выговорил Фрегор и, не дожидаясь ответа, продолжил: — На вкус… обычное… а на втором… стакане… уже всё… и таблетки… не помогли… чёрт, сволочи… что за сволочи, Рыжий…
Наконец рвота прекратилась, и Фрегор, цепляясь за Гаора, встал, глубоко вдохнул ночной, холодный, даже уже не осенний, а зимний воздух.
— Принеси минералки.
Отвечать Гаор не стал, боясь, что его самого начнёт выворачивать на первом же слове, и молча побрёл к машине.
Взяв у него бутылку, Фрегор одним рывком сорвал пробку и припал к горлышку, невнятно пробурчав сквозь бульканье:
— Иди… почистись.
Пошатываясь и спотыкаясь, Гаор послушно побрёл подальше от дороги и всего увиденного, хотя знал, что уйти не сможет и… и не хочет. Медленно он опустился на колени и лёг ничком, распластавшись на холодной твёрдой от ночного холода земле, хрустя замёрзшей травой. "Мать-Земля, — беззвучно шептал он, — прости, Мать-Земля, что такое с твоими детьми творим, все мы дети твои, Мать-Земля, прости их, что забыли тебя, выжгли им память. Прости нас, Огонь Великий, прости, что именем твоим такое творим, что силу твою во зло обратили". А потом и слов не было, ни дуггурских, ни склавинских, и он молча лежал, вжимаясь всем телом и лицом в оттаявшую от его тепла, но остающуюся шершавой и жёсткой траву. Земля была твёрдой и жёсткой, она… она не принимала его. Но почему? Это же не он! Не он придумал брать из Амрокса отобранных по особым тестам "галчат" и чистокровных, кто подойдёт, и через вживленные в мозг электроды делать из них маньяков, помешанных на убийстве и насилии. "Огонь Великий, это же не я!" Это… это "яр-методика" генерала Юрденала, это не я, это он. Им хорошо, когда они убивают, всё равно кого, поселкового или чистокровного, женщину или мужчину, взрослого или ребёнка. У них электроды, а у офицеров пульты, и сигнал удовольствия, когда видят убийство, и экстаз, когда сами… Огонь Великий, ты до седьмого колена караешь, Огонь Великий… Мать-Земля, Мать-Вода, Мать-Луна…
— Рыжий! — донеслось издалека.
Гаор тяжело встал на четвереньки и потряс головой. Надо вставать и идти на хозяйский зов, и работать, и жить. Потому что он теперь… носитель информации, и ему нельзя умереть, пока узнанное им не будет написано и напечатано. Пока об этом не узнают все. Делай что должно, и пусть будет что будет. Я сделал всё, что мог, и пусть другой на моем месте попробует сделать больше…
— Рыжий! — уже с прежней капризной интонацией позвал стоявший у машины и ярко освещённый её фарами Фрегор. — Где тебя носит?!
Гаор, тяжело, но твёрдо ступая, подошёл к нему и остановился на положенной Строевым Уставом дистанции.
— Рыжий здесь, хозяин.
Фрегор вгляделся в него и кивнул.
— Едем домой.
— Да, хозяин.
На этот раз Фрегор сел, как обычно в "коробочке", рядом с ним и был уже совсем прежним.
— Ты смотри, какая система, Рыжий! Это же надо такое придумать. А ведь тоже… золотое не золотое, но дно. Конечно, Юрденала правильно придавили, на такую силу много охотников и помимо него найдется. Мне бы пяток, чтобы в семье, — Фрегор хихикнул, — порядок навести. Вот Мажордома я бы им на тренировку, — Фрегор снова засмеялся, — сдал. А заодно и братца с его ублюдком. Надоели они мне, Рыжий. Ну, ничего…
Он начал фантазировать, что такого интересного спецовики могут сделать с его родственниками, и Гаор перестал слушать. Противно. Ничем тихушник не лучше спецуры, даже хуже. Тех ломали, выжигали мозг электродами, а ты… ты-то здоровый…
Потом Фрегор заснул и уже не мешал своей болтовнёй обдумывать и… шоссе пустынно, никаких помех нет и не предвидится, а ни петь, ни читать стихи нельзя, и заснуть страшно. И Гаор рискнул достать и открыть папку, чтобы на отдельном чистом листе записать главное из увиденного сегодня.
