– Невинные девочки и мальчишки с умильными мордашками. – За то время, что те прислуживали королеве, сир Барристан успел узнать их всех: Граздара с его мечтами о славе, робкую Меззару, ленивого Миклаза, самовлюблённую хорошенькую Кезмию, волоокую Квеззу с ангельским голоском, Даззара-плясуна и всех остальных. – Дети.
– Дети Гарпии. Только кровью можно отплатить за кровь.
– Так сказал юнкаец, принёсший нам голову Гролео.
– И был прав.
– Я этого не позволю.
– Какой прок от заложников, если их нельзя трогать?
– Возможно, нам стоит предложить юнкайцам троих детей за Даарио, Героя и Чхого, – сделал уступку сир Барристан. – Её величество...
– ... её здесь нет. Решать, что делать, должны мы с тобой, и ты знаешь, что я прав.
– У принца Рейегара было двое детей, – рассказал ему сир Барристан. – Маленькая девочка Рейенис и грудной младенец Эйегон. Когда Тайвин Ланнистер взял Королевскую Гавань, его люди убили обоих. Лорд Тайвин велел завернуть окровавленные тела в красные плащи, как подарок для нового короля.
«И что сказал Роберт, когда их увидел? Улыбнулся ли он?» Барристан Селми был тяжело ранен на Трезубце и избежал возможности лицезреть дары лорда Тайвина, но мысли о них долго не давали ему покоя. «Если бы я увидел, как тот улыбается над окровавленными останками детей Рейегара, ни одна армия на свете не помешала бы мне убить его».
– Я не пойду на убийство детей. Либо так, либо я во всём этом не участвую.
Скахаз усмехнулся.
– И упрямый же ты старик. Твои умильные мордашки вырастут и станут Детьми Гарпии. Убей их сейчас или придётся сделать это позже.
– Человека казнят за совершённые злодеяния, а не за те, которые он, возможно, совершит в будущем.
Бритоголовый снял со стены боевой топор, осмотрел его и проворчал:
– Да будет так. Хиздару и нашим заложникам не причинят вреда. Доволен, сир Дедуля?
«Не с чего мне быть довольным».
– Договорились. В час волка. Не забудь.
– Я таких вещей не забываю, сир. – Хотя медная пасть летучей мыши не шевелилась, сир Барристан понял, что под маской собеседник ухмыляется. – Долго же Кандак ждал этой ночи.
«Этого я и боялся». Если король Хиздар не причастен к покушению на королеву, то, о чём они сегодня договорились, – измена. Но как он может быть непричастен? Селми сам слышал, как Хиздар уговаривал Дейенерис попробовать отравленную саранчу и потом кричал своим людям, чтобы те убили дракона. «Если мы не вмешаемся, Хиздар прикончит драконов и откроет ворота врагам королевы. Выбора у нас нет». Но, сколько бы раз старый рыцарь ни прокручивал в голове эту мысль, он не мог найти в ней ничего благородного.
Остаток долгого дня тянулся с медлительностью улитки.
Селми знал, что где-то король Хиздар совещается с Резнаком мо Резнаком, Маргазом зо Лораком, Галаззой Галар и прочими своими миэринскими советниками, обсуждая, как лучше всего ответить на требования Юнкая... но Барристана Селми на такие советы больше не приглашали. К тому же теперь ему было некого охранять. Вместо этого он обошёл пирамиду сверху донизу, проверяя, все ли часовые на постах. На это он убил всё утро. Время после полудня сир Барристан посвятил своим сиротам, и даже сам взял щит и меч, чтобы устроить старшим подросткам тренировку пожёстче.
Когда Дейенерис Таргариен взяла Миэрин и освободила мальчиков из оков, кое-кого из них уже тренировали для бойцовых ям. Они хорошо владели мечом, коротким копьём и боевым топором и до того, как их начал обучать сир Барристан. Некоторые, наверное, уже готовы. «Для начала Тумко Ло, мальчик с Островов Василиска». Парень чёрен, как мейстерские чернила, но быстр и силён – прирождённый фехтовальщик, лучший, из тех, кого видел Селми со времён Джейме Ланнистера. «И ещё Ларрак. Ларрак-Кнут». Сиру Барристану боевое искусство Ларрака не нравилось, но в его умении сомневаться не приходилось. Юнцу ещё предстояло годы и годы учиться владеть рыцарским оружием – мечом, длинным копьём, булавой, – но с кнутом и трезубцем в руках он был смертоносен. Старый рыцарь предупреждал мальчика, что против врага в доспехах кнут бесполезен... пока не увидел, как Ларрак им орудует: захлёстывает ноги и заставляет противников потерять равновесие. «Ещё не рыцарь, но боец славный».
Ларрак и Тумко были его лучшими учениками. И лхазарянин, которого другие мальчишки прозвали Рыжим Ягнёнком, хотя тот пока брал свирепостью, а не умением. Может ещё братья, трое гискарцев из простонародья, проданных в рабство за долги отца.
Получается шестеро. «Шесть из двадцати семи». Селми мог надеяться на лучший результат, но и это неплохое начало. Другие мальчики, по большей части, были младше и привыкли обращаться с ткацкими станками, плугами или ночными горшками, а не с мечами и щитами. Но они вовсю старались и быстро учились. Несколько лет в качестве оруженосцев – и Селми представит королеве шесть новых рыцарей. Что до тех, кто не сможет закончить подготовку, что ж, не каждому мальчишке суждено стать рыцарем. «Государству ведь нужны свечники, трактирщики и оружейники». В Миэрине это так же верно, как и в Вестеросе.
Сир Барристан смотрел, как упражняются сироты, и размышлял, есть ли смысл в том, чтобы произвести Тумко, Ларрака и Рыжего Ягнёнка, в рыцари прямо здесь и сейчас. Чтобы посвятить кого-то в рыцари, нужно быть рыцарем, а если сегодня ночью что-то пойдёт не так, завтра он может оказаться на плахе или в темнице. Кто тогда совершит обряд над его оруженосцами? С другой стороны, репутация юного рыцаря хотя бы частично зависит от доброй или дурной славы того, кто даровал ему титул. Едва ли он сослужит своим сиротам хорошую службу, если станет известно, что свои шпоры те получили от предателя – не исключено, что свежеиспечённые рыцари отправятся в заточение вслед за ним. «Они заслуживают большего, – решил сир Барристан. – Лучше долгая жизнь в качестве оруженосца, чем короткая в качестве запятнанного рыцаря».
Когда день сменился вечером, Селми велел своим ученикам отложить мечи и щиты и собраться вокруг него. Он рассказывал им, что значит быть рыцарем.
– Честь, а не меч делает человека рыцарем, – произнёс он. – Без чести рыцарь – самый обычный убийца. Лучше умереть с честью, чем жить без неё.
Мальчики смотрели на него с удивлением, но однажды, думал их наставник, они поймут.
После этого сир Барристан вернулся на вершину пирамиды и застал Миссандею читающей среди груд книг и свитков.
– Останься сегодня здесь, дитя, – сказал он ей. – Что бы ни случилось, что бы ты ни видела или услышала, не покидай покоев королевы.
