— А кому?
— Ей! — взяв за плечи, Йен вывел меня вперед и поставил перед собой, но рук не убрал, сохраняя тем самым ощущение защищенности.
— Ути-пути, какая хорошенькая! — элементаль довольно прищурился и вытянул губы трубочкой, словно хотел меня поцеловать, я же отшатнулась назад и уперлась спиной в твердое тело норда. Слишком твердое. Каменный он, что ли? — Вкусненькая небось, — вздохнул странный дух и хищно оскалился, показав два ряда острых зубов.
Я чуть не поперхнулась воздухом от таких заявлений. Но легкое поглаживание по плечу успокоило, вселив уверенность в том, что на корм нагрудным элементалям меня все-таки не отдадут.
— У нее на руке метка керса. Можешь заживить? — спросил Йен-ри.
— А что мне за это будет? — окончательно проснувшись, полюбопытствовал Скил. — Девочку куснуть дадите?
— Нет! — в один голос ответили мужчины, и я тут же прониклась расположением не только к рыжему норду, но и к красноволосому тоже.
— Но хоть чуть-чу-у-уть, — заканючил дух, на что ответил уже Лааш:
— Вот заведет твой напарник невесту, ее и будешь грызть, проглот. А эта… чужая! — огненное "солнышко", судя по репликам, на "чужой" конкретно так заклинило.
— Твоя что ли, рыжий? — скосив глаза на Йена, спросил Скил.
— Таша она невеста, — просветил своего "довеска" Илис, лаково тронув кончиком пальца его крошечный носик. Элементаль муркнул, словно довольный кот и снова показал клычки, которые недвусмысленно щелкнули. Мужчина, успев вовремя отдернуть руку, показал проказнику кулак, на что тот лишь выразительно фыркнул.
— Любимый ученик, значит, женится, — проговорил он, вновь обратив внимание на нас. — А почему меня на свадьбу не пригласили?! — вопросил строго и нахмурился.
— Пригласили, — ответил Илис. — Но первый день ты торжественно продрых, нажравшись ришвы.
— Ум, ри-и-ишва-а-а, — благоговейно протянул элементаль и, подняв взгляд на Йена, потребовал:
— Пять штук к вечеру — и ручка этой лэфы снова будет идеальной.
— А губа не треснет? — возмутился Лааш. — Ему же пол дня придется ловить этих тварей!
— Это мое последнее слово, — выпятив нижнюю губу, сообщил Скил.
— Действуй, чудовище, — вздохнул "медведь" и чуть подтолкнул меня вперед, сказав: — Ильва, дай ему свою руку.
— А… — начала было я, но друг перебил.
— Не укусит, — успокоил меня он. — Скил хоть и вредный дух, но слово держит. Верно, Скил? — спросил с нажимом.
— Верно-верно, — пробормотало существо, обнюхивая мое запястье. — Но какая же все-таки она вку-у-у-усная, — простонал он, начиная зализывать маленьким язычком мою ранку.
Желание отдернуть руку было очень велико, но я сдержалась. Раз уж Йен готов ради меня убить пол дня на отлов каких-то ришв, то побороть свой страх и брезгливость я просто обязана. Поборола, да… и получила в награду совершенно здоровую руку с идеальной кожей без каких-либо намеков на шрам.
— Невероятно, — только и смогла выдохнуть я.
— Еще бы! Я же мастер, — гордо задрав нос, похвастался нательный элементаль.
— Спасибо, — сказала ему и, посмотрев на мужчин, добавила: — И вам спасибо, большое прибольшое. Мне улыбнулись в ответ и только. — А Фимар меня теперь признавать будет? — вспомнив о серебристом коте, поинтересовалась у них.
— Будет, — успокоил меня Йен. — Он кровь твою попробовал, запомнил. Это для керсов самое важное в метке.
Я кивнула и тоже улыбнулась. Ощущение прихода незабвенного "писца" потихоньку отпускало, и мне даже показалось, что жизнь налаживается. Но следующий же день убедил в обратном.
Глава 7 Благими намерениями вымощена дорога в ад
Неприятности в Стортхэме, как я заметила, предпочитали приходить под вечер. Хотя назвать просто неприятностями то, что случилось в самый разгар девичника, язык не поворачивался. С другой стороны, и девичником назвать наши мрачные посиделки, я бы тоже не рискнула.
Мы, то есть женщины общины, расположились в гостевой комнате жилого этажа, которая больше походила на маленький зал. Это напоминало сходку представителей двух враждующих лагерей, встретившихся за столом переговоров. Вот только вместо пачек бумаг, ручек и пепельниц, на белой скатерти стояли столовые приборы и разные блюда, приготовленные Энией и ее командой.
Шел третий день свадебного обряда, и этот самый день, по обычаям лэфири следовало весело отмечать. Жены же с амантами (спасибо, вивьер приглашать не заставили!) молча поглядывали друг на друга, и ели. Без тостов, без шуток, без разговоров и даже без стриптизера, которых обычно приглашали на подобные торжества мои бывшие однокурсницы. Жаль! Последний пункт, наверняка бы, разрядил обстановку. А так оставалось уповать только на красивое пение Ким. Без ее чудесного голоса я бы окончательно решила, что эти хмурые лэфы в столь мрачной манере хоронят мою свободную жизнь, а не празднуют скорое замужество.
Где-то через час таких посиделок, вино, наконец, подействовало на присутствующих дам, развязав им языки. Вот только реплики, которые нет-нет, да и отпускали женщины в адрес друг друга, больше походили на уколы рапир, чем на веселые шутки. Если б не Милора с Киминой, которые были в обеих компаниях "старшими", мой девичник превратился бы в банальную склоку. Но эти две женщины умудрялись мягко усмирять порывы своих подруг, ненавязчиво напоминая им о теме застолья.
Я же сидела во главе стола в красивом бело-красном платье, потягивала вино, слушала песни вперемешку с язвительными перепалками, и думала о своем. И просидела бы так, наверное, до конца девичника, если б в комнату не ввалился запыхавшийся норд и не сообщил с порога то, что заставило всех женщин вмиг забыть о конфронтации и, подскочив со своих мест, кинуться в лазарет Стортхэма. Всех, кроме меня. Потому что мне в этом самом лазарете делать было не чего.
— Прости, Ильва, — виновато пробормотал вестник, отводя взгляд. — Мы пытались, но… Таша не удалось спасти.
Вилка со звоном упала на пол, но ни я, ни норд, имени которого не знала, даже не вздрогнули. О том, что мой жених погиб, он сообщил в первую очередь, и лишь после добавил, что еще трое ранены и находятся в лазарете. Имен их назвать не успел, едва не сбитый метнувшимися к двери лэфами с ног. То ли они так сильно переживали за всех мужчин Стортхэма, что не пожелали дослушать парня, то ли просто получили веский повод покинуть "вечеринку", которая, в общем-то, уже потеряла свою актуальность.
Я продолжала сидеть за столом, а норд — переминаться с ноги на ногу, стоя у двери. Будь у него шапка, наверняка, комкал бы ее в руках, а так просто сжимал и разжимал пальцы, теребил шнуровку на заляпанной грязью рубахе, и молчал.
