Распалившаяся от погони птица со всего размаху влетела в ворота.
Влетела – и словно бы натолкнулась на незримую стену.
Голова с окровавленным клювом резко отдернулась назад. Мощные лапы взбили пыль, отчаянно взмахнул руками карлик-наездник, и диатрима тяжело грохнулась под ноги охотников, ошеломленная и оглушенная.
Лицо Ромара почернело от боли. Ставить заслон живому, это не камни отшвыривать. Живое тело куда весомей.
Сразу же за первой диатримой на землю рухнула вторая птица; карлик, кувыркнувшись через голову полетел прямо под бок начавшему приходить в себя Таши.
Третий диатрит оказался посообразительней – смекнув, в чем дело, резко повернул птицу, и в спину ему тотчас воткнулось четыре или даже пять стрел. Второй залп лучники направили в дальних птиц, но зацепили кого или нет, сказать было трудно. Остальные воины всем скопом ринулись на двух поверженных диатрим. На карликов почти не обратили внимания: спешенный диатрит – не боец; Таши одной рукой сжал тонкую шею, и горло тотчас же хрустнуло.
Оглушенные птицы истошно заорали, когда иззубренный кремень прошел наконец сквозь плотную защиту перьев и вонзился в плоть. Хотя лишить такую птичку жизни оказалось не так просто. Копье, по самую обвязку вбитое в круглый пристальный глаз, было вырвано из рук охотника и со свистом рассекало воздух в такт взмахам дергающейся головы. Судорожно забили могучие лапы, с легкостью сшибая людей с ног; конвульсивно ударили клювы – и кто-то из воинов, захрипев, отскочил назад, зажимая ладонью рваную рану на бедре.
Бойша размахнулся палицей, голова диатримы разлетелась вдребезги, точно глиняный горшок, хотя еще долго бездыханное тело скребло дорогу когтями. Вторую птицу прикончили копьями. Уцелевшего карлика хотели взять живьем, но случайно затоптали ногами; как, когда, кто – теперь уж и не разберешь и некого Бойше ругать за излишнюю ретивость.
Остальные диатриты остановились в отдалении. Смотрели пристально, на отсутствующий ус мотали. Но страха не показывали. Вона, их тут целая орда – что им потеря троих!
– Так, – Бойша тяжело дышал. – Ты, ты и ты – останетесь сторожить у ворот. Вы, пятеро – рассыпаться по частоколу. Вряд ли они на городьбу полезут, но все-таки… Увидите что подозрительное – на помощь зовите, сами не геройствуйте.
– Не полезут они, Бойша, – устало проговорил Ромар. Лицо колдуна блестело от пота. Таши спохватился, потянулся обтереть. Ромар благодарственно кивнул.
– Не полезут они. Понимают, что враз прикончат.
– А что, по-твоему, они делать станут?
Вот в чем сила Бойши – решения своей волей принимает, а совета спросить никогда не постесняется. Оттого и ошибается редко.
– Будут, мыслю, вокруг частокола кружить, – заговорил Матхи, словно возревновав, что спрашивают у колдуна, а не у шамана. – Чтобы мы за ограду сунуться не смели.
– Верно, – Ромар кивнул.
Бойша заметно помрачнел.
– Ладно, – сквозь зубы бросил он. – Старшие охотники – за мной.
Думать станем. И вы, колдун да шаман, думайте!..
– Что нам думать, – горько усмехнулся Ромар. – Поставили мы с Матхи сейчас в воротах щит, которым камни согнутых отбивали – так второй раз карлики в эту ловушку не попадутся. Не такие дурные. Эх, эх, вот если б могли мы все вместе колдовать, как согнутые! Камней бы побольше поднять – да на птиц этих высыпать!..
Матхи лишь пожал плечами, а кое-кто из воинов даже скривился выразительно: это надо ж такое сказануть – согнутым позавидовать! Ну да от Ромара всего ожидать можно; сам старик, а старина заветная ему словно и не мила.
Медленно расходились от ворот. Схлынула горячка боя, опьянение первым успехом – все ж трех птиц завалили, не шутка! – и в головы полезли разные не слишком приятные мысли. Если карлики за ограду не выпустят – как дальше-то жить? Вон, была отара – и нет ее. Хорошо, хлеб успели убрать, а то бы и вовсе смертынька подошла. Но самое главное – вода. Раньше рядом ручьев полно было, туда по воду ходили, а ныне вся ручьева пересохла, значит – на Великую топай, а как туда доберешься, при диатритах со всех сторон?..
Селение сжалось и притаилось, словно обложенный охотниками зверь. На площадке перед домом Бойши собрались старшие. Таши с Тейко тоже позвали – пускай расскажут, как карлики через реку переходили, а заодно – что они, Таши с Тейко, там делали?
Усталые, измученные Ромар и Матхи стояли рядом. Колдун глядел в землю; Матхи же, напротив, запрокинул голову, подняв незрячие глазницы к небу – что видел он ими там?..
Речь начал Бойша. Вождь очень быстро все понял, и не тешил сородичей красивыми сказками.
– Скверно наши дела складываются. Карлики нас за городьбой замкнули, как мы рыбу в затоне замыкаем. Выходить сможем только ночью. Никак ты, Ромар, рассказывал, что ночью эти птицы не видят – так?
– Дети тура так говорили, – подтвердил колдун.
– Сегодня до заката придется той водой обходиться, что в домах осталась. Ночью к Великой пойдем. Но допрежь – посмотрим: уйдут диатриты отсюда или нет? Откочуют подальше в степь или кружить вокруг станут? Ежели не уйдут… – лицо Бойши приобрело вдруг донельзя свирепое выражение, ну чисто страшный Жжарг, пожиратель младенцев, – то мы тогда с ними в потемках-то по-иному говорить станем!..
– Верно, верно, все верно, да вот только не станут карлики нашей вылазки ждать, – покряхтел Ромар. – Не впервой им с городьбой да частоколами сталкиваться. Уйдут они. И далеко. Знаю я, сколько диатрима эта может за день одолеть. Самому сильному воину не впору. Так что не станут они тут ночью под наши копья подставляться. Даже стражи не оставят.
– Так если они ночами уходить станут – неужто ж пропадем? – крикнул кто-то из охотников.
– Пропасть – не пропадем! – непреклонно отрезал Бойша. – А вот наломаться – наломаемся до кровавого пота. Но все равно, я так полагаю, что даже если и ускачут карлики далеко отсюда – достать их и там можно.
Отправим отряд. Идти будет ночью. А днем – лежать, головы не подняв, и чтоб даже мочились бы и то под себя! – раздались смешки. – А как стойбище их найдем – дождемся темноты и покрошим всех!
Речь вождя встретили дружными возгласами одобрения, однако Ромар покачал головой.
– О другом, сородичи, думать надо. Диатриты нам охотиться не дадут, Великая остановилась, рыбы не стало. С чем зиму зимовать станем?
– До зимы с карликами покончить надо! – раздался возглас.
– До зимы! Хорошо говоришь, да только легко ли исполнить будет?
Птички их в темноте видят хуже тетери, это верно. Да только если их всполошить, они всех направо и налево клевать станут, своего от чужого не отличая. Сколько наших тогда поляжет? Вспомните, сейчас заваленных птиц добивали, и то Шукан едва без ноги не остался. А в ночи и нам солнце не светит. И даже, если побьем их… Карликов эвон какая тьма привалила.
