Долбить заступом подмерзлую землю было не самым приятным упражнением…
Провозившись с час, Вадим вырыл подходящую ямку и опустил туда казну. Дело было сделано - можно и зарывать. Земляные работы дались ему нелегко, как говорится, с потом и кровью. Рана на плече открылась, и кровь, обильно намочив повязку, промочила рубаху.
Когда Вадим вернулся к избушке, почти совсем рассвело. Он вошел внутрь и решился зажечь лучину. Ему показалось странным, что князь все еще спал, а вот Валуй, напротив, кажется, проснулся и пытался ворочаться.
- Не спишь? - спросил он у дружинника.
- Дай воды, - попросил Валуй.
Вадим зачерпнул воды в ковш, прошел мимо спящего князя - и его вдруг осенило. Он стрелой преодолел расстояние до раненого и вручил ему ковш.
- Удержишь?
- Да.
- Вадим, - присев на край постели старика, юноша стал его тормошить. - Князь Вадим, что с тобой?
- Помер, что ли? - робко спросил Валуй со своего места.
Вадим откинул шкуру, приложил ладонь к горлу князя, но тот был уже холодным.
- Тьфу, - в сердцах сплюнул молодой князь, - так и есть, помер…
Снегурочка
Я из пепла, я из слез
Соткала себе узор…
Идти было легко. Морозный воздух приятно холодил и придавал свежести. Поздняя осень, расправившись с последними теплыми денечками, готовила мир к наступлению зимы.
- Что-то рано в этом году снег пошел, - заметил шагавший чуть позади Валуй. Под его меховыми сапогами, чем-то напоминающими знаменитые унты, похрустывал снежок.
- Все равно скоро растает, - ответил Вадим, - первый снег всегда так.
- Так-то оно так, но по всему видать зима лютая обещается, - поправив шапку, продолжил Валуй, - ну да ничего, поспеем дойти.
- Поспеем дойти… - передразнил его Вадим. - Ты же сам говорил, что тут сотню верст топать.
- Так то до самого Новгорода с сотню будет - точно. А через два десятка уже обжитые земли пойдут. Вотчины новгородские. Там и отогреемся да сани у кого сладим.
- Ну конечно, - отозвался Вадим, - мы же знатные вои, как нам не дать саней!
Валуй не понял его юмора.
- Ты напрасно так. Дружинникам новгородским ни в чем отказу не было.
- Ага, - не меняя ироничного тона, продолжил юноша, - вот бы все девки эту истину знали!
- Тьфу, - сплюнул Валуй, - ты как сам не свой стал, как старика этого схоронили, - что с тобой, десятник, не заболел ли часом?
«Ну все, обиделся, - подумал Вадим, - нет, ну точно - обиделся. Десятником назвал, не по имени. На официальщину перешел!»
Вадим уже знал, что теперь его бородатый друг будет плестись сзади, молчать и угрюмо сопеть. А что оставалось ему, Вадиму - новгородскому десятнику или князю Белозерскому? Конечно, он не сказал Валую ни слова про нечаянно свалившийся на него княжеский венец.
- Да, может, ну его, - под нос пробурчал себе Вадим и тут же спохватился.
Идущий следом Валуй перестал шумно дышать - прислушивался видать, не сошел ли его десятник с ума, а то, вишь, идет, бормочет что-то…
Вадим обернулся, посмотрел на товарища и как можно ласковей улыбнулся, а затем подмигнул Валую, мол, все нормально, все просто обалденно. Однако бородач отреагировал совершенно не так, как ожидал юноша. Валуй остановился, сдвинул шапку на затылок и уставился на десятника широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами. В этот момент Вадим словно увидел себя со стороны: ну точно - улыбающийся идиот. Он мгновенно убрал с лица оскал радости и напустил на себя туман небывалой серьезности.
- Шагай-шагай давай, - скомандовал десятник, - чего застыл?!
Валуй, не проронив ни слова, робко двинулся вперед. А Вадим, дабы больше не вводить боевого товарища в ступор, принялся рассуждать про себя: «Нет, пожалуй, открываться Валую пока не следует - не поймет, а если поймет, то не так, как надо. Что же это получается? Я теперь супротив новгородского князя. Крутой поворот, ничего не скажешь. По местным законам я теперь не только предатель интересов Новгорода и изменник, но и злейший враг государства! Как-никак типа дружинный десятник. Вот оно как. А чего… Сам согласился на княжество, ажно прямо целое Белозерское, а теперь в кусты? Нет, брат! Вперед, только вперед, к победе, мать его, коммунизма! Да, вот только как это все сладить?»
- Слышь, Валуй, - вполоборота обернулся десятник, - хватит там уже про меня думки разные гадать. Все у меня хорошо, вот только голова немного болит - все же хорошо нас тогда на реке северяне приложили.
Вадим сбавил шаг, выждал, когда дружинник поравняется с ним.
- Ты мне лучше скажи, что за деревня первой у нас на пути будет. Ведаешь ли?
- Новцо, - ответил Валуй.
- Что? - Вадим сделал вид, что не расслышал.
- Я говорю, первой Новцо будет - земли боярина Жирослава.
- Хороший мужик?
- Не мужик он - муж, боярин.
«Ах да, вот ляпнул, - мысленно укорил себя Вадим. - Назвал боярина мужиком, вот ведь… недаром в летописях писано - муж сей весьма знатного рода… а мужик - он и есть мужик, уменьшительное от мужа, а значит, ниже по рангу…»
Чуть за полдень небо нахмурилось, и пошел крупный снежок. Крупные хлопья быстро застилали землю.
- Того и гляди на снегоступы вставать придется, - заметил Вадим, поправляя перекинутые за спину короткие охотничьи лыжи.
- Ага, - угрюмо отозвался Валуй, - я и говорю, рано нынче-то снег.
- Так это хорошо или плохо?
- А чего ж плохого? Землице теплее будет.
- Ну-ну…
Еще часа два шагали молча. Снег измельчал, а вскорости и вовсе прекратился.
- Все, - скомандовал Вадим, остановившись, - привал.
- Давно пора, - согласился Валуй и тут же скинул мешок и лыжи, - перекусим, что ли?
- Давай.
Но только они, развязав мешок, разложили снедь, как слева от них едва слышно хрустнула ветка.
- Чу! - насторожился Валуй.
Медленно и бесшумно клинок покинул ножны, и Вадим, покрепче сжав рукоять, стал подниматься. Снег под чьими-то ногами скрипнул, послышалось негромкое сопение.
Десятник сделал Валую знак, и тот, обнажив свой меч и согнувшись, стал забирать в сторону. Сам же Вадим, плотно прижавшись к стволу сосны, осторожно выглянул из-за нее и тут же заметил причину беспокойства…
Как в старой сказке, по лесу брела девчушка и горько всхлипывала. По всему было видно, что слез уже не осталось, выплакала - видать, давно бродит - оттого и всхлипы ее были горькими и редкими. Темно-синий плащ на ее плечах был совершенно не по сезону - летний, оттого и нос, и щеки, и даже, кажется, уши покраснели от ноябрьской прохлады.
Вадим не стал более таиться и вышел к ней навстречу:
