– Как это – нет деревни? Куда же она делась? Ну поморочили меня там два года назад, а других и вовсе не морочили...
– Нельзя туда, – повторил Столпник. – Вон Живая Нога туда бегал, так насилу вернулся.
– Он у вас, я гляжу, всякий раз насилу возвращается, – сказал Жихарь.
– Дяденька, – сказал Симеон Живая Нога. – Меня там чуть навсегда не приковало – и не по причине скороспешности. Там Недвижное Царство.
– Ну-ка, расскажи толком, – потребовал богатырь.
– Толком он не может, – заступился за гонца Симеон Замерзавец. – Он, когда вспоминает, только плакать да икать способен – так уж крепко напугался. Добычу там, верно, можно взять богатую, да вот не унести... Старшой, покажи ему гусли-самогуды! Оттуда добыто...
Столпник с неудовольствием посмотрел на брата, потом крякнул и достал из лыковой торбы гусли-самогуды.
Ничем они не напоминали настоящие гусли. Не было на них ни струн, ни колков, да и пустоты внутри не было. Плоский продолговатый ящик с закругленными краями, с ручкой, чтобы носить, и с непонятными надписями и приспособлениями.
– Поначалу-то они здорово играли, – сказал Столпник. – За десяток скоморохов старались. А теперь то ли оголодали, то ли что...
Он положил ящик на землю и нажал корявым пальцем блестящий, как из полированного серебра, выступ.
Внутри самогудов что-то действительно загудело, и страшный низкий голос, безобразно, словно варкалап, растягивая слова, сообщил:
– А-а ты-ы-ы тако-о-ой холо-о-одны-ы-й, ка-ак а-ай...
И замолк.
– Совсем наша бабочка обезголосела, – сказал Столпник. – Раньше пела складно, душевно, а нынче, видно, охрипла. Да и то сказать – ночуем под открытым небом, на холоде. Мы ее оттуда по-всякому выманивали – нейдет.
– Пока хорошо пела, надо было эти гусли какому-нибудь князю загнать за хорошую цену, – сварливо сказал Ветродуй. Весь воздух из него уже вышел. – Так нет, не дали – сами потешимся, сами потешимся... Вот и дотешились – впору выбросить.
– И много там таких диковин? – спросил Жихарь.
– Хватает, – боязливо сказал Живая Нога.
День наступил только у нас. На Западе продолжалась ночь...
Юрий Олеша
...На том месте, где в прежней деревне стояли ворота, поднимались густые заросли шиповника. Самое время было ему цвести, и дух вокруг стоял неимоверный и дурманящий.
Богатырь не поленился обойти заросли кругом. Кустарник стоял стеной, и не было в этой стене ни проходов, ни проломов, ни прорубов.
Жихарь хотел было снова обратиться к батюшке бору за подмогой, но не решился, потому что понял – к обычному лесу этот шиповник никакого отношения не имеет. Не просто так он здесь вырос: то ли обитатели бывшей деревни сами ото всех загородились, то ли проходил этой дорогой премудрый чародей и в мгновение ока вырастил колючую ограду, чтобы люди туда не совались себе на пагубу.
Богатырь и другой раз не поленился обойти заросли, покуда не наткнулся на сухостойную сосну. Иголки на сосне, которые еще не осыпались, были рыжими.
«Жалко, что никто из Симеонов на силача не обучался, – подумал он. – Вдвоем бы мы легче управились...»
Он вздохнул и уперся плечом в ствол. Солнце уже вытопило из мертвого дерева последние капли смолы, и паутинки из плетеной рубахи прилипали к золотистым потекам.
Богатырь толкал ствол и понимал, что нужно все сделать быстро, пока сила не ушла – подкрепляться больше нечем. Столько еды зря перевел на шайку Симеонов! А с другой стороны, людской закон соблюл...
Засохшая сосна, видно, тоже поняла это: она заскрипела, зашаталась, вот уже и толстые корявые корни вышли из земли... Богатырь оставил ствол, ухватился за корни руками, как пахарь за сошники, громко зарычал и закричал, чтобы сподручней было, и дерево, словно убоявшись его голоса, выворотилось из земли, тяжко пав на живую изгородь.
Шиповник рос плотно, и верхушка сосны легла точно на него, не провалившись до земли, чего Жихарь опасался.
Дело было сделано. Богатырь посмотрел на вымазанные землей и смолой руки, подпрыгнул, вскочил на ствол и побежал по нему легко и ловко, словно белочка какая.
«Чуть-чуть сосны не хватило, спрыгну – вся спина в шипишинах будет», – подумал он и все-таки спрыгнул, оказавшись внутри колючего круга. Паутинная рубаха не подвела, а штаны зато порвались во многих местах – эх, не надо было русалку-рукодельницу проигрывать! Да кто же знал?
Перед ним лежала поляна – обычная поляна, только за шиповником было начало лета, а здесь – начало осени.
Вокруг поляны шла другая ограда – железная, хозяин не пожалел дорогого металла. Концы прутьев ограды венчались как бы наконечниками копий, перелезать через нее было опасно: рука сорвется, и повиснешь, напоровшись... Если есть ограда, то должны быть и ворота...
У ворот стояли несколько самобеглых повозок – Жихарю с Яр-Туром уже доводилось видеть подобные в той жуткой стране, куда завел их оскорбленный леший. Но вот именно что подобные – на тех-то, маленьких и кургузых, ездили стражники-менты, а на этих, сразу видно, – цари, короли, богдыханы и магараджи. Здешние, понятно. Повозки были разноцветные, длинные, ярко блестели на солнце лоснящимися боками и колесными спицами.
Ворота были открыты, и Жихарь, не без опаски, вошел.
Потом поглядел налево...
На него, вытянув руки, летел здоровенный бритый мужик в чудной одежде – но и одежду такую богатырю уже довелось видеть и даже покупать.
Жихарь поднырнул под охранника и тут же выругал себя за трусость и невнимательность – мужик летел, не трогаясь с места, он застыл в прыжке. Вот почему Недвижное Царство...
Справа тоже был охранник, он стоял широко расставив ноги, а в вытянутых руках держал также знакомую Жихарю дыробойную снасть. Черная дырка смотрела богатырю прямо в лоб, а приглядевшись, он увидел, что в воздухе висит маленький востроносый кусочек металла.
Удивления и размышления следовало оставить на потом.
«Поступи, как сердце подскажет, – учил ночью Беломор, – а что останется – то и твое».
Стерегли здешнее хозяйство не только люди, но и собаки – тяжелые, черные с подпалинами, мордастые, с отвисшими брылами, навсегда поперхнувшиеся лаем, а одна даже словно бы вцепилась зубами в чью-то ногу.
Кто-то незваный входил сюда до него.
Под ногами стелилась выложенная разноцветным булыжником тропинка. Жихарь пошел вперед. Здесь тоже росли кусты – но не дикие, а ровно подстриженные. Богатырь ждал, что за поворотом покажется огромный дворец.
Но вместо дворца он увидел дом – правда, очень большой и с огромными окнами, белый, легкий, веселый.
