Владимир Пекальчук - Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые

Можно было бы помочь людям организовать эффективную борьбу с огнем, орать во всю глотку, повторяя команды кого-то более знающего — да только в Эренгарде язык людей совсем не такой, как в Телмаре. Ни слова не понять. Хотел бы помочь — да только как? Ведра носить? Не унять этими каплями разбушевавшееся пламя.

Он стоял посреди мечущихся людей, словно скала, такой же безмолвный и неподвижный, и мрачно вслушивался в женские воззвания к небесам, бессмысленные и бесполезные, и плач перепуганных детей. Последние, кто чуть постарше — пытается помогать носить воду, кто совсем мал — ничего не понимает, кроме того, что происходит нечто ужасное и, может быть, непоправимое.

А ведь люди, живущие в Немерии и Кор-Гале, подумалось внезапно, понимают орочий язык, да и орки по соседству с этими странами понимают своих соседей-людишек. А все потому, что тамошние Младшие чуток поумнее, и уже двести лет как зареклись с орками воевать. А где нет войны, там есть торговля, где есть торговля — там не может быть полного непонимания.

Эренгардские же корольки, до земли жадные, до недавнего времени были врагами, и сейчас былая вражда еще дает о себе знать. И вот стоит рядом с пожаром орк — все равно что на другом краю света. Помочь не может ни словом, ни делом — понимания нету. Ни люди его не поймут, ни он людей. Увы.

Позади раздался топот копыт и грохот деревянных колес по дороге. Пара замухрышистых лошадей из последних сил тащит телегу с огромной бочкой и странной конструкцией, к бочке приделанной. Крепкий, коренастый дварф, сидя на козлах, орет на людей перед повозкой, разгоняя в разные стороны. Ну конечно, где есть что-то хитроумное и сложное в изготовлении — там обязательно должен быть либо гном, либо дварф. Талант у них сварганить что-то сложное и, обычно, ненужное.

А ведь это — противопожарное устройство, пришла догадка. Бочка налита под завязку, и размер такой, что всему городу напиться хватит. Вот это уже не игрушечные ведерки с орочью кружку величиной, в таком количестве воды разъяренному огненному монстру и захлебнуться впору.

И как только он это подумал, под телегой что-то громко хрустнуло, передок опустился и уткнулся в землю, дварф слетел с козлов и растянулся на земле, а колеса уставились в небо, словно глаза рыбы-звездочета. Передняя ось не выдержала, сломалась.

Орк презрительно сплюнул: криворукие людишки ничего не могут сделать хорошо. Руководил постройкой наверняка этот же бородатый мастер, который сейчас, кряхтя, поднимается с земли, а руки-то человечьи работали, не искусные гномьи и не сильные дварфовы.

Тем временем дварф, поднявшись, зычно закричал, сзывая людей. Моментально собравшаяся толпа в тридцать человек обступила бочку на колесах и попыталась сдвинуть ее с места, да не тут-то было. Уж коли исправную два коня едва тащили — куда людишкам сломанную осилить? И ведь дотолкали бы, дотащили, да передок в землю уперся — и все тут. Слишком тяжела бочка для людей…

Решение пришло мгновенно. Что непосильно людишкам — то по плечу орку! Он шагнул к ближайшему дому и прислонил к стене топор, подскочил к телеге и оттолкнул людей, пытающихся оторвать перед ее от земли. Разорвал упряжь, освобождая изнемогающих лошадей: они будут только мешать. Казалось, никто даже не удивился. Ни люди, ни дварф. Оно и понятно, не до удивлений, когда родной городок в беде.

Телега со здоровенной бочкой, полной воды — это раз в шесть-семь больше, чем он сам весит, никак не меньше полусотни пудов, а то ведь и больше! И эту громадину тащили два коня на восьми ногах… Но сомнения в сторону, легендарный Граггвандир целый день таскал по небу сияющую ладью Изгоняющего Тьму, когда этот бог поссорился с обычно таскавшим его экипаж драконом. А ведь корабль бога Света, тяжелый и горячий — это не какая-то там бочка. Да только Граггвандира, истинного героя, это не остановило: весь мир ждал наступления нового дня, и если крылатая бестия упрямится — орк справится не хуже!

Ну, а тут задача попроще. Не полная света и жара ладья, а всего лишь бочка, и не по целому небосводу, а только пару переулков. И, увы, легенд об этом не сложат.

Мышцы напряглись и свились в тугие канаты, когда изгой взвалил дышло на плечо, оторвав от земли вес, в разы превышающий собственный. Большая часть нагрузки легла на задние колеса, но и двадцать пудов — это двадцать пудов, как ни крути, да и он вовсе не Граггвандир, просто никчемная ходячая падаль.

— Теперь толкайте! — прохрипел, превозмогая огромный вес, в надежде, что людишки пусть не поймут, но догадаться-то должны. В конце концов, боги им дали головы, как и всем.

Толпа навалилась, телега вздрогнула и пришла в движение. Теперь главное шагать, быстро переставляя ноги, у него их только две, а в момент шага добрых тридцать пудов веса — и его, и бочки — приходится всего на одну. Дышло давит на плечо немилосердно, кажется, удержать на себе небосвод и то легче было бы. Но это ерунда, лишь бы не сломалось, окаянное. А он — не деревяшка, выдержит.

Люди со всех сторон сбегались к едва ползущей телеге, упирались плечом в нее и толкали. А когда не стало места свободного — друг в дружку упирались, добавляя свою силу тому, кто перед ними стоит. Сломанная телега, отчаянно скрипя и треща, все быстрее приближалась туда, откуда веяло жаром и доносился рев пламени.

Всего лишь один переулок показался длиннее, чем путь в Телмар и обратно через край Детей Камня много лет назад. Ничего удивительного, туда его гнала ярость и жажда мести, назад он возвращался с красавицей женой, увенчанный славой и почетом. Тогда сама степь пружинила под ногами, придавая силы каждому шагу. А теперь ступни, кажется, прилипают к чужой, холодной земле, и каждый раз все труднее оторвать ногу, чтобы сделать следующий шаг. А ведь в ней ему предстоит лежать, пришла невеселая мысль, некому будет вернуть его тело туда, куда живым уже не вернуться, никто не сложит погребальный костер. Увы.

Злость и бессильная ярость переполнили душу. Ну почему все так вышло?! Почему, раз уж вышло как вышло, не хватило сил открыть рот тогда, когда это было нужней всего?! Почему он безвольно молчал, прекрасно понимая, на что себя обрекает?! Из груди вырвался хрип, нога, презрев чудовищный вес огромной бочки, оторвалась от земли, чтобы сделать новый шаг. Кто виноват во всем этом? Никто, лишь он сам. Кто обрек его на такие муки? Он сам выбрал для себя путь мертвеца — и пройдет его. С честью пройдет, и плевать, что это — путь бесчестья. Он — орк! Сын Степи и Ветра! И пусть родная земля осталась позади, но Ветер, не ведающий преград и границ, здесь, с ним. И предки — они наверняка сейчас смотрят на него. Сломаться под весом презренной бочки?! Да ни за что!