По залу разнесся гул одобрительных голосов, который был сладчайшей музыкой для ушей Варлама. В предчувствии триумфа, он продолжал свою обвинительную речь:
— Невинное лицо этой вампирки может обмануть многих, но ее существование — угроза всем нам. Она убивает своих жертв, за ней тянется целая вереница трупов. Причем она даже не удосуживалась прятать тела, а оставляла их где придется. Мне стоило невероятных усилий замять целый ряд уголовных дел. Вы только представьте, что могло бы произойти, если бы властям удалось поймать ее! Что вовсе не исключено, если принять во внимание ее весьма неосторожный образ жизни. Она угроза нашей более-менее спокойной жизни в этом городе!
Полина не могла поверить своим ушам! Она хотела сказать всем, что не виновата, что это он, Варлам обратил ее, это его надо судить, но не могла даже рта раскрыть. Ей оставалось лишь следить за развитием событий, холодея от ужаса.
А большинство вампиров слушали Варлама с явным одобрением. Он представил дело так, что они и впрямь видели в Полине лишь угрозу, опасность быть раскрытыми. Но вот один из вампиров, входящих в Совет, спросил:
— Но кто ее творец? На нем лежит не меньшая ответственность за все, содеянное ею.
— Этого мне выяснить не удалось, — сокрушенно ответил Варлам, и никто бы не заподозрил, что его слова не искренни. — Эта мерзавка отказывается говорить. К тому же ее творец вряд ли позволил бы ей назвать свое имя.
— Ты прав, — согласился вампир. Затем он некоторое время переговаривался с другими членами Совета и наконец спросил: — Какое наказание ты желаешь вынести ей?
Это был скорее ритуальный вопрос, означавший, что Совет согласен с обвинениями Варлама и практически любой приговор, вынесенный им, будет одобрен. Большинству присутствующих дело казалось очевидным, не требующим длительного рассмотрения, и Совет не был исключением.
В коридоре развернулось полномасштабное сражение. Весь клан Варлама сейчас сражался с Алексой и Сергеем, вернее та его часть, что еще была жива. У них просто не было выбора. Всем было прекрасно известно, что если им не удастся остановить эту парочку, то Варлам сам убьет их. И вполне возможно, что каким-нибудь весьма изощренным способом, по сравнению с которым смерть в битве покажется высшим блаженством.
Меч Алексы взмах за взмахом собирал свою кровавую жатву. Сейчас, перемазанная кровью своих жертв, она походила на индийскую богиню Кали. И глаза ее имели такое же безжалостное выражение, которое могло испугать любого. К слову сказать, Сергей выглядел практически так же и не отступал от своей разъяренной возлюбленной ни на шаг.
От входа в главный зал их отделяла всего пара метров, но это были самые тяжелые метры. И вот, сделав невероятное усилие, они наконец-то добрались до дверей. Ударив в створки со всей силой, Алекса распахнула их.
— Учитывая все преступления, в которых повинна эта вампирка, — начал Варлам, — единственным приемлемым приговором может быть смерть. И приговор должен быть исполнен немедленно!
Совет еще немного посовещался, отдавая дань традициям, и наконец один из членов совета сказал:
— Приговор справедлив и должен быть исполнен немедленно!
Губы Варлама тронула торжествующая улыбка, но тут раздался шум открывающихся дверей, и чей-то протестующий голос потребовал:
— Остановитесь!
Все обернулись на голос и увидели довольно жуткую картину. Там стояли двое. Оба в крови чуть ли не с ног до головы, а у одного в руках был окровавленный меч, к тому же это была еще и женщина, только в мужском костюме. Те вампиры, что стояли ближе всех к странной паре, невольно посторонились.
Полина и Варлам обернулись на вошедших практически одновременно, и оба мгновенно узнали их. У Полины при виде Алексы и ее спутника вырвался радостный возглас, который не мог остановить даже ментальный контроль, а вот у магистра города слова стали поперек горла. Его лицо окаменело, будто он увидел саму смерть.
— Кто вы? — сурово потребовал ответа один из членов Совета.
— Мое имя — Алекса. И я пришла, чтобы помешать свершиться этому фарсу. — Ее голос был полон решимости.
Варлам наконец немного пришел в себя, вспомнил, что он как-никак является магистром города и именно ему следует как-то реагировать на происходящее. Он сказал:
— Я требую уважения к суду! Немедленно выведите этих двоих отсюда!
— Уважения к суду? — процедила Алекса, с быстротой молнии пробежав зал и оказавшись возле Варлама. — Да ты сам превратил его в балаган!
— Выставите ее вон! — потребовал Варлам, и голос его был готов сорваться на визг.
Остатки клана Варлама попытались окружить ее, но Алекса грозно сказала, выставив перед собой меч:
— Предупреждаю, я убью каждого, кто приблизится ко мне! Я желаю обратиться к Совету.
— Ты не имеешь на это права! — вскричал Варлам.
— Это я-то не имею? — холодно ответила Алекса, а затем обратилась к Совету: — Я — Александра, вампир королевского клана, прошу Совет выслушать меня и только затем вынести решение по этому делу.
Прежде чем Варлам успел открыть рот, члены Совета благодушно кивнули, а один из них сказал:
— Говори, мы слушаем тебя.
— Варлам, магистр города, представил на суд эту недавно обращенную вампиршу — Алекса сделала жест в сторону Полины — Он обвинял ее в страшных преступлениях, но так ли уж велика ее вина? Не несет ли ответственность за все это тот, кто обратил ее? Он не дал ей выбора, обратил против ее воли, а затем бросил на произвол судьбы. Естественно, она не поняла, что произошло. Не зная, ни кто она, ни что с ней происходит, даже не догадываясь о наших законах, она вынуждена была следовать лишь инстинкту. Все, в чем ее обвиняют, она совершила лишь по незнанию.
— Если все так и было, то ты, безусловно, права, — согласился Совет. — Но кто тот вампир, кто так поступил с этой девушкой, поправ все наши законы? Не вызывает сомнений, что он должен предстать перед нашим судом. Почему обвиняемая так старательно скрывает его имя?
— Потому что она не знает его, — ответила за Полину Алекса. — Как не знает и его лица, так как обращение произошло не преднамеренно, а по неосторожности, ибо обративший ее вампир не может в полной мере контролировать свою силу.
Среди вампиров прокатился гул возмущенных голосов, так как обвинения Алексы были весьма серьезны. Гораздо более серьезны, чем те, что Варлам выдвигал против Полины. А Алекса продолжала свою обвинительную речь:
— Но даже если бы эта бедная девочка и знала его имя, он никогда не позволил бы ей сказать его вслух. Как сейчас, на протяжении всего суда, не позволил ей проронить ни слова!
