Но пока неизвестный пси-вампир ошибок не допускал, следов не оставлял и всячески препятствовал своей поимке.
Поговаривали о введении комендантского часа.
Несмотря на все это, свидание удалось на отлично. Донно был все так же предупредителен и вежлив, как обычно, только более открыт. Он разговаривал, шутил, поддразнивал Энцу. Ее смущало, что он постоянно брал ее за руку, поглаживая пальцы, но сдерживала себя, привыкая.
Да и Донно, собственно, того и добивался. Приручал ее, приучал к себе. Конечно, он видел, какой дискомфорт вызывают у нее прикосновения, но нутром чуял, что это можно преодолеть. Сделать себя ее привычкой, усмехался он про себя. На самом деле хотелось схватить ее, крепко сжать, дышать ее запахом, зарываться в волосы, целовать лицо... но пока терпел. Испугается ведь, и сбежит.
Иногда он хотел прихлопнуть Джека - за то, что его-то она может взять за руку даже сама, хлопнуть по плечу и не вздрогнуть, закаменев, когда он прикоснется. Умом Донно понимал, что к чему, но сердцем - не хотел.
Прощаясь у дома Джека - Донно едва ли не скрипел зубами, при мысли о том, что она с ним живет, - он легко прикоснулся губами к ее щеке. Прохладной, нежной. Она пахла цветами, очень слабо и свежо.
Вознаграждением Донно было то, что Энца улыбнулась в ответ, не отшатнувшись и не вздрагивая.
Поэтому он сразу же назначил следующее свидание, чтобы не терять завоеванного и двигаться дальше.
- Ого, - уважительно покрутил головой Джек. - Идете в "Ротонду"?
- Да, - отозвалась Энца, - А что? Это какое-то особенное место?
Она переодевалась в ванной: порезы на ноге достаточно зажили для того, чтобы можно было, наконец, надеть платье. Вчера, по дороге домой, она, повздыхав, разорилась на новые туфли к нему.
- Да не то чтобы прям особенное, - сказал Джек. - Дорогое, но красивое и... атмосферное, что ли. Мне там понравилось.
- А вы куда идете?
- А мы в "Ле-бабу", а потом в кино. Мы попроще, не то что вы, выпендрежники.
Энца вышла из ванной и замерла, оправляя складки платья.
- Ну как? - нервно спросила она. - Я нормально выгляжу?
Джек валялся на диване, лицом к окну и наблюдал за облаками. Он лениво извернулся, но обзора не хватило, пришлось вставать.
- Ну? - напомнила о себе Энца, потому что Джек со странным выражением на лице молчал, рассматривая ее.
Кашлянул и отвел глаза.
Потом заржал, согнувшись пополам. Вот ведь скотина, сердито подумала Энца. В кои-то веки подумала, что какое-то положительное впечатление на него произвела, так нет же.
- Ты что, прямо так пойдешь? - сквозь слезы выдавил он. - Ты сейчас на школьницу похожа, которая на экзамен идет. Его арестуют за совращение малолетних...
Джек упал на диван, продолжая хохотать.
Расстроенная Энца попыталась разглядеть себя в зеркале, но в квартире Джека больших зеркал, чтоб во весь рост, не было. так что особо ничего она не увидела. Сама-то она считала, что оделась классически и прилично случаю. Свое черное платье, в стиле пятидесятых, из плотного матового шелка и белым жемчужным воротничком она любила. К нему полагались белые короткие перчатки и маленькая сумочка, в которую она с трудом утрамбовала почти все, что привыкла с собой носить. Туфли на каблуке, аккуратная прическа и макияж. А эта скотина смеется.
А она ведь над ним не смеялась, хотя и он приоделся, сменил вечные футболку и джинсы на рубашку с брюками. Рубашку он до конца не застегнул, правда, и рукава закатал, но ему все равно шло.
Перебрасываясь язвительными замечаниями о будущем вечере, они вдвоем спустились вниз, Джек сел за руль своей машины, а Энца к Донно, который ее уже ждал.
Спустя час у Джека завибрировал телефон. Джек постарался незаметно сбросить вызов. Потом еще раз. Звонила Энца, так что ей хватило такого намека больше не набирать ему.
Не то, чтобы он был так уж вежлив по отношению к своей девушке на свидании, не отвечая на этот звонок, скорее не хотел провоцировать Елизавету. Та не выносила посторонних разговоров, прерывавших беседу.
К счастью, минут через пять она ушла припудрить носик, и Джек вытащил телефон.
- Ну, чего тебе?
- Джек! - прошипела в трубку Энца. - Ты можешь говорить?
Судя по характерным звукам смываемой воды и постоянно хлопающим дверцам, была она в туалете.
- Могу, - сердито отозвался Джек. - Только недолго, пока Эли отошла.
- Джек, что делать? Донно мне подарок сделал.
- Ты что, ду... маленькая? В смысле "что делать"?
- Ну, понимаешь, он такой... ценный. Это серебряный браслет. Я просто не знаю... что он имеет в виду? Может, если я его взяла, теперь надо что-то делать?
- Что делать? Благодарить, например, - раздраженно сказал Джек, невольно сам переходя на шепот и постоянно поглядывая в сторону коридора, куда удалилась Эли. - Откуда я знаю.
- Ну ты же мужчина? - спросила Энца. - Ты же должен знать, что вы там имеете в виду, когда дарите такие подарки...
Джек запнулся, не зная как ответить: с первым утверждением он поспорить не мог, но логика напарницы сбила его с толку.
- Ой, блин... - вдруг воскликнула Энца. - Мамочки...
- Чего там?
- Джек, я срубила нечаянно держатель для бумаги... ну, туалетной...
- Твою ж мать, - рассердился Джек. - Ты чего, размахивала там чем-то?
- Ну да, браслетом этим, - уныло призналась Энца. И торопясь, добавила, - Но я его поймала, никто не услышал.
- Так, - сказал Джек. - Целиком срубила или осталась часть?
- Остался уголок на винтике.
- Найди, чем его отвинтить... только не срезай, а то следы останутся, от твоей магии... клади в сумку и делай ноги оттуда. Ну, в смысле, иди к Донно. Еще не хватало штрафы платить. В этой "Ротонде" штрафы даже за поломанные спички берут.
- Джек, а...
- Все, отбой! - торопливо сказал Джек и отключил телефон, заметив, что рыжеволосая шевелюра мелькнула в зеркале, висящем у поворота к туалету.
Несмотря на мягкость манер и неизменное воспитание, Эли была крайне ревнива, очаровательно смущалась этим своим собственническим порывам, так что Джек одновременно и чувствовал себя польщенным, и постоянно напряженным: любая деталь могла повлиять на трепетные чувства женщины. Джек предусмотрительно скрывал факт своего совместного проживания с напарницей.
Одно то, что они работали вместе, ежедневно вызывало пару-тройку сетований и шутливых поддразниваний рыжеволосой ревнивицы. Пока еще шутливых, как подозревал умудренный опытом Джек.
- Я чувствую себя неизвестно кем, - пожаловалась Энца поздним вечером, вернувшись.
