— А почему Охк? — спросил Мэроу. За всё время, что они шли, напряжённость так и не покинула его. И теперь он сидел мрачный, недоверчивый, с непроницаемым бледным лицом, на котором играли отсветы костра.
— Раньше степь так звали, — с готовностью пояснил Акмер. — Она тогда и больше была, Совий лес вырос уже куда позже. Лесу то, стало быть, и тысячи лет нету. — Его амулет тонкой змейкой опутывал запястье. — Это от отголосков в курганье. Мало ли чего. — Проследив за взглядом Мэроу, сказал охотник. — На поясе, видишь. — И он показал свой широкий пояс. — Это доброе солнце, для светлого дня.
— Помогает? — Мэроу, казалось, был искренне заинтересован амулетами, в то время как Лант заметил насмешливый огонёк в его глазах.
— А то! — Акмер аж руками всплеснул.
— А что с остальными камнями? — Не переставал спрашивать Мэроу, вновь вернув каменную маску на лицо. — Они что значат?
— Там не так интересно. Но вам с нами ещё одну ночь быть, а может и больше. Расскажу со временем.
— Тот, камень, где изображён крылатый. Это ведь илий?
— Конечно илий, я ж не птицу имел в виду, — заметил Доллун, — илий, он везде илий. Не видал их, честно скажу. Что им в наших краях?
После этого Мэроу замолчал и, воспользовавшись паузой, Доллун затянул новую историю. О бесстрашном охотнике Большом Медведе. О том, как в степь забрёл лось из леса. О том, как охотник хитростью заставил лося поделиться своей мудростью и с тех пор стал понимать язык зверей.
Потом кое-что рассказал и Акмер. Его история была о воре, забравшимся в курганье, чтобы поживиться тем, что принадлежит умершим великим вождям. Да на утро так мёртвый и лежал у входа, и никто не узнал, что с ним сталось. А волосы у него белые были…
И тут и Мэроу, и Лант непроизвольно посмотрели на Лютама. Тот в свою очередь поднял бровь, и расхохотался:
— Я? По курганам лазать?
Доллун тоже засмеялся, даже острый Клык и Седой Лис усмехнулись, только Коговиц продолжал молча смотреть на огонь, так и не проронив ни слова.
Лютам вдруг сделался серьёзным.
— Я родом из Тарнора, это в нескольких днях пути от Курона. Тогда был туман, а меня в суматохе потеряли. В тот день все снимались с места. Но же когда туман, лучше подальше отойти. Ну, я малой был, год отроду, забыли меня в корыте. Я в туман и остался. А когда все вернулись вечером, когда сошёл туман. Так и нашли меня. Только с белыми волосами. Вот и вся история.
— Он ещё когда пелёнки пачкал, уже побывал в тумане, что с прибрежья наползает. А! Как вам такое?! — и Акмер довольно хлопнул Лютама по плечу.
— Что было потом? — садясь поудобнее, Мэроу обхватил руками колени.
— А что потом, после тумана? — горько усмехнулся Лютам. — Земли перестали родить. А что ещё садить можно было — всё таким выдавалось, что и в рот брать жалко. Люди стали разбредаться, кто куда, и всё запустело. А мне оставаться со своими не к добру было. Я же был в тумане, выжил, не смотря всё. Да ещё и беловолосым стал. Меченый, понимаешь? — обратился он к Мэроу, а после перевёл взгляд на Ланта. — Кто же меченых любит? Здесь же если ты охотник и волосы простят. Волосы им не важны, если умеешь дело своё делать. Тем более, за меня поручился Седой Лис.
— Кто так метко стреляет, что ж и не поручиться. Я поручусь далеко не за всякого. — И старый охотник замолчал. Больше, за вечер, от него так ни одного слова и не услышали.
Когда степь отдалась во власть ночи, сидящие у костра кто как мог, устроились на своих плащах, да и заснули. Лютам остался на страже следить за костром. Лант сложил два мешочка у головы, там же положил флягу. И уже собирался ложиться в плаще, когда к нему нагнулся Доллун и тихо прошептал на ухо:
— Что меч у тебя — это ясно. Можешь не прятать. А у тебя, взъерошенный, кинжал за пазухой. Вы тут смотрите, глупостей не творите.
После чего охотник с удовольствием свернулся калачиком возле огня, оставив Ланта и Мэроу в напряжённом недоумении. Оба так и замерли, не зная, что сказать, и как себя вести. Однако все охотники, за исключением Лютама, уже спали. Или делали вид, что спят. И было бесполезно говорить что-либо сегодня.
— Что ж, — Лант с улыбкой снял плащ и положил меч возле себя. — Держи, я и так целый день грелся, твоя очередь.
Мэроу не споря, взял плащ и закутался, умащиваясь на мягкой траве. К счастью, ночь была тёплая, земля сухая, и ветер спал далеко в своих чертогах, не тревожа путников.
На следующий день шумные сборы разбудили Мэроу, когда солнце ещё только взбиралось на тусклый небосвод. Розовые отсветы ещё только пронзали горизонт, а Седой Лис уже помешивал что-то в небольшом котелке.
— С добрым утром, — проговорил Седой Лис Мэроу, посмеиваясь, в то время как пар поднимался тонкой струйкой вверх. Вокруг всё выдавалось диким и необжитым. Таким пустынным, что невольно холодок подкрадывался к сердцу.
Лант всё ещё спал, обняв меч.
— Сразу видно, не привыкли вы к степи. — Размеренно говорил седой Лис, не отрывая взгляда от котелка. — И поступь неуверенная, и озираетесь затравленно, но это ничего, пройдёт. Попутешествуете, месяц-другой и к дороге привыкнете.
— Может, мы останемся в деревне.
— Раз так, — невозмутимо ответил Лис. — Там и оставайтесь. — Тонкие брови сошлись в прямую линию. — Но мир он порою странен, идёшь утром в сарай, а попадаешь вечером во дворец. А ты на меня зверем не смотри. Я тебе ничего плохого делать не собираюсь. Не нужно мне это. Вот нужно было бы, тогда кто его знает… — Лис впервые поднял глаза и так и начал колоть ими Мэроу, но тот взгляда не отвёл. Оба смотрели один на другого с застывшими, суровыми лицами.
— Не утешает, — Мэроу отклонился назад и упёрся рукой в прохладную землю.
— А утешение найдёт тот, кто его готов принять. — Охотник вновь вернулся к своему занятию. Зачерпнул ложкой похлёбку и медленно отхлебнул, пробуя на вкус. — Ты попробуй… мальчик, — он запнулся, точно ожидая, что сейчас Мэроу назовёт своё имя, но тот выжидающе молчал. — Ты попробуй втолковать наёмнику из Вириана, что мир светел. А? Трудно будет.
— Это не то слово, — подошедший к ним Доллун плюхнулся в траву, да так что аж квакнул.
— Развелось их. Нечего было плохую землю заселять, и не скитались бы теперь по миру неприкаянные, прям как кочевой народ.
— Это Вириан портиться начал лет шестьдесят назад. — Поправил Доллуна Седой Лис. — Когда Морка убили в битве у крепости Тан-Надин, уже тогда земля чахла. За двадцать лет всё иссохло, туманы стали наползать, скотина так же высыхала и падала. Ничего путёвого не вырастало. Такой злой человек не мог не оставить следа там, где он творил свои бесчинства. Вот и притянул лихой морской след. А за последние двадцать лет всё вкрай пропало. Делать и там больше нечего, вот и нанимаются, кто больше заплатит. Курон он ближе к Совьему лесу будет, поспокойнее там, однако край тоже не богатый.
