– И раза три они тебя сбрасывали.
– Это никогда меня не останавливало.
– Но тебя никогда не скидывали на землю с высоты в тысячу футов, – напомнил Геррис. – А ещё лошади редко превращают своих седоков в кучку обугленных костей и пепла.
«Об этой опасности мне известно».
– Не желаю больше ничего слушать. Я разрешил вам уйти. Найди корабль, Геррис, и беги домой. – Принц встал из-за стола, задул свечу и забрался обратно в постель на влажные от пота простыни.
«Нужно было поцеловать одну из близняшек Дринкуотеров или даже обеих. Нужно было целовать, пока была возможность. Нужно было отправиться в Норвос, повидать мать и родные для неё места, чтобы она знала, что я её не забыл».
Он слышал, как снаружи, барабаня по кирпичам, идёт дождь.
К тому времени, как приблизился час волка, непрерывный ливень хлестал по земле мощными холодными потоками, угрожавшими в скором времени превратить мощённые кирпичом улицы Миэрина в реки. В предрассветной прохладе дорнийцы перекусили фруктами и хлебом с сыром и запили всё козьим молоком. Геррис налил было себе в кубок вина, но Квентин его остановил.
– Никакой выпивки. После будет время напиться.
– Надеюсь на это, – сказал Геррис.
На террасу выглянул Громадина.
– Я знал, что пойдёт дождь, – мрачно заявил он. – Прошлой ночью кости так и ныли. Они всегда ноют к дождю. Драконам это не понравится. Вода и огонь не уживаются друг с другом, это факт. Стоит развести хороший костёр, так чтоб ярко пылал, и вот те на – начинает капать дождь, и что ты получаешь в итоге? Сырые дрова и погасший огонь.
Геррис хмыкнул:
– Драконы не из дерева сделаны, Арч.
– Некоторые из него самого. Тот старый король Эйегон, который похотливый, чтобы нас завоевать, делал драконов из дерева. Правда, всё закончилось скверно.
«То же может случиться и с нами», – подумал принц. Его мало волновали глупости и ошибки Эйегона Недостойного, но он был полон сомнений и опасений. У Квентина разболелась голова от неуклюжих шуток его друзей.
«Они не понимают. Может они и дорнийцы, но я – это сам Дорн. Через много лет, уже после моей смерти, в песнях воспоют только моё имя».
Он резко вскочил.
– Пора!
Его товарищи поднялись на ноги. Сир Арчибальд допил свою порцию молока и тыльной стороной громадной ладони стёр с верхней губы молочные усы.
– Я прихвачу наши маскарадные костюмы.
Он вернулся с узлом, полученным от Принца в Лохмотьях на второй встрече. Внутри находились три длинных сшитых из множества квадратных лоскутков плаща с капюшонами, три дубинки, три коротких меча и три маски из начищенной до блеска меди: бык, лев и обезьяна.
В общем, в узле было всё, чтобы превратиться в Медных Тварей.
– Они могут спросить пароль, – передавая вещи, предупредил Принц в Лохмотьях. – «Пёс».
– Вы в этом уверены? – уточнил Геррис.
– Настолько, что готов поставить на это жизнь.
Квентин понял его верно.
– Мою жизнь.
– Да, её самую.
– Как вы узнали пароль?
– Мы случайно наткнулись на парочку Медных Тварей, и Мерис вежливо у них поинтересовалась. Но тебе, как принцу, дорниец, скажу, что для твоей же пользы лучше не задавать подобных вопросов. У нас в Пентосе есть поговорка: не спрашивай булочника, что он кладёт в пирожки. Бери и ешь.
«Бери и ешь». Квентин согласился, в этом был определённый смысл. Арч заявил:
– Я буду быком.
Квентин передал ему маску.
– Тогда я – львом.
– Значит, из меня вы сделали мартышку. – Геррис прижал маску обезьяны к лицу. – Как они вообще дышат в этих штуковинах?
– Просто надень, и всё. – Принц не был настроен шутить.
Помимо прочего, в узле лежал кнут – жуткая штуковина из старой кожи с рукоятью из меди и кости, достаточно прочная, чтобы спустить шкуру с вола.
– А это нам зачем? – спросил Арч.
– Таким Дейенерис усмирила чёрную тварь. – Квентин взял кнут и повесил его на пояс. – Арч, прихвати свой молот. Он нам пригодится.
Попасть ночью в Великую Пирамиду было не так-то просто. На закате все двери закрывались на замки и засовы и оставались запертыми до первых лучей солнца. Каждый вход охраняли стражники, а многочисленные караулы патрулировали нижнюю террасу, откуда были видны проходившие внизу улицы. Раньше охрану пирамиды несли Безупречные, теперь же – Медные Твари. Квентин надеялся, что это единственное отличие.
Караул обычно сменялся на восходе, но до него было ещё около получаса, когда трое дорнийцев спустились по лестнице, предназначенной для слуг. Окружающие стены были сложены из кирпичей полусотни оттенков, но в темноте все они казались серыми, пока Геррис не подносил к ним свой факел. За весь долгий путь приятели не встретили ни души. Тишину нарушало лишь шарканье их сапог по истёртым кирпичам.
Главные ворота пирамиды выходили на центральную площадь Миэрина, поэтому дорнийцы направились к дверям, расположенным со стороны переулка. Тут находился вход, которым раньше пользовались рабы, отправляясь с поручениями своих хозяев. Через него же проходили простолюдины и торговцы с товарами.
Бронзовые двери были заперты на железный засов. Возле них стояли две Медных Твари, вооружённые дубинками, копьями и короткими мечами. На их медных масках крысы и лисы играли блики от горящего факела. Квентин взмахом руки приказал Громадине держаться в тени, а сам вместе с Геррисом направился вперёд.
– Что-то вы рано, – заявил лис.
Квентин пожал плечами:
– Если хочешь, можем уйти. Милости просим отстоять и нашу смену. – Он знал, что говорит по-гискарски не слишком правильно, но половина Медных Тварей были освобождёнными рабами из разных стран света, так что его акценту никто не удивился.
– Хрен тебе, – огрызнулся крыс.
– Говори пароль, – сказал лис.
– Пёс, – ответил дорниец.
Медные Твари переглянулись. На три секунды Квентин испугался, что что-то перепутал, или Милашка Мерис с Принцем в Лохмотьях выпытали не тот пароль, но тут лис буркнул:
– Ну и пёс с вами. Дверь ваша.
Они ушли, и принц перевёл дыхание.
У них было не так уж много времени. Скоро должна была появиться настоящая смена караула.
– Арч, – позвал принц, и, сверкая маской быка, появился Громадина. – Засов. Быстро!
Железный прут был толстым и тяжёлым, но зато отлично смазанным. Сир Арчибальд поднял его без затруднений, и пока отставлял в сторону, Квентин открыл двери. Геррис, шагнул внутрь, помахав факелом:
– Тащите, скорее!
В соседнем переулке, ожидая сигнала, стоял фургон мясника. Возница хлестнул мула и вывел повозку, оглушительно прогрохотав обитыми железом колёсами по каменной кладке мостовой. На полу фургона были навалены разрубленная на четыре части туша быка и две туши овец. За повозкой появились полдюжины пеших сопровождающих. Пятеро были в плащах и масках Медных Тварей, но Милашка Мерис переодеваться не стала.
