– Где твой лорд? – спросил Квентин.
– У меня нет лорда, – ответила женщина. – Твой приятель-принц ждёт неподалёку с полусотней ребят, если ты спрашивал про него. Тащи дракона, и он, как и обещал, позаботится о безопасном отходе. Здесь же командует Кагго.
Сир Арчибальд окинул фургон кислым взглядом.
– А дракон поместится в этой тележке? – спросил он.
– Должен. В неё влезает пара быков, – ответил Убийца Мёртвых. Исполосованное шрамами лицо было скрыто под маской кобры, но подвешенный к поясу знакомый чёрный аракх выдавал его с головой. – Нам сказали, эти твари мельче, чем чудище королевы.
– В яме они растут медленнее. – Судя по тому, что удалось прочесть Квентину по этому вопросу, то же самое происходило в Семи Королевствах. Ни один из драконов, выведенных и выращенных в драконьей яме Королевской Гавани, не мог похвастаться размерами Вхагар или Мераксес, и, тем более, Чёрного Ужаса – монстра короля Эйегона Завоевателя.
– Вы взяли достаточно цепей?
– Сколько у тебя драконов? – спросила Милашка Мерис. – Тех цепей, что спрятаны в фургоне под мясом, хватит на десяток.
– Отлично. – Квентин чувствовал лёгкое головокружение. Всё происходящее казалось нереальным. В какой-то момент ему даже почудилось, что это такая игра, а в следующий миг – что он попал в кошмар, в дурной сон, в котором открывает тёмную дверь, зная, что за ней скрывается ужас и смерть, но остановиться не в силах. Ладони вспотели и стали скользкими. Принц вытер их о штаны и сказал:
– У ямы больше охраны.
– Знаем, – ответил Геррис. – Нужно подготовиться.
– Уже готовы, – сказал Арч.
Живот Квентина скрутил спазм. Он испытывал острое желание облегчиться, но знал, что сейчас отлучиться не посмеет.
– Что ж, тогда сюда. – Это был редкий случай, когда принц чувствовал себя маленьким мальчиком, но, тем не менее, Геррис, Громадина, Мерис с Кагго и остальные Гонимые Ветром его послушались. Двое наёмников извлекли откуда-то из тайника в фургоне арбалеты.
Сразу за конюшней нижний ярус Великой Пирамиды превращался в запутанный лабиринт, но Квентин Мартелл уже был здесь с королевой и запомнил дорогу. Они миновали три огромные кирпичные арки, прошли вглубь пирамиды по крутому каменному спуску, оставили позади темницы, пыточные камеры и пару глубоких каменных резервуаров. Шаги гулко отражались от стен, позади гремел фургон. По пути Громадина прихватил со стены ещё один факел, чтобы освещать дорогу.
Наконец перед ними показалась двустворчатая дверь, заржавевшая и запертая на длинную толстую цепь, каждое звено которой было толщиной в человеческую руку. Квентину Мартеллу хватило лишь раз взглянуть на размер и мощь этих дверей, чтобы задуматься о разумности его плана. И, что ещё хуже, обе створки были явно помяты изнутри, словно нечто пыталось пробиться сквозь них. Толстое железо потрескалось и раскололось в трёх местах, а слева верхний угол двери выглядел частично оплавленным.
Охраняли вход четверо солдат из Медных Тварей. Трое были вооружены копьями, четвёртый – сержант – коротким мечом и кинжалом. На нём была маска в виде головы василиска. Лица других стражей закрывали маски, изображавшие каких-то насекомых.
«Саранча», – догадался Квентин.
– Пёс, – произнёс он.
Сержант замер.
Этого было достаточно, чтобы Квентин понял: что-то не так.
– Взять их, – прохрипел принц, увидев, как рука василиска метнулась к короткому мечу.
Сержант двигался быстро, но Громадина его опередил, бросив факел в ближайшую саранчу и выхватив из-за спины боевой молот. Меч василиска ещё только покидал ножны, когда боёк молота врезался ему в висок, пробив медную маску, плоть и череп. Сержант успел сделать полшага в сторону, потом его колени подогнулись и он осел на пол. Тело нелепо задёргалось.
Квентин зачаровано смотрел на это, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Его собственный меч оставался в ножнах. Он даже не подумал его вытащить. Взгляд принца был прикован к бьющемуся в агонии сержанту. В свете упавшего на пол, но не погасшего факела искажённая, вытянутая тень дёргавшегося в конвульсиях умиравшего человека выглядела чудовищно и нелепо. Мартелл не заметил нацеленного в него копья стражника, пока Геррис, врезавшись в принца, не оттолкнул его сторону. И хотя наконечник лишь царапнул щеку львиной головы, удар всё равно оказался таким сильным, что едва не сорвал маску. – «Оно было пущено прямо мне в горло», – изумлённо подумал Квентин.
Окружённый саранчой Геррис выругался. Мартелл услышал шаги бегущих людей. Один из стражей отвлёкся на выскочивших из темноты наёмников, чем и воспользовался Геррис. Обогнув копьё, он скользнул к Медной Твари и ткнул мечом под медную маску туда, где находилось горло. Грудь второго солдата пронзила арбалетная стрела.
Последний из саранчи, бросив копьё, закричал:
– Сдаюсь! Я сдаюсь!
– Нет. Ты умрёшь. – Одним взмахом аракха Кагго отсёк ему голову. Валирийская сталь прошла сквозь плоть, кости и хрящи, словно сквозь масло. – Слишком много шума, – пожаловался он. – Нас слышали все, у кого есть уши.
– Пёс? – спросил Квентин. – Паролем на сегодня должен был быть «пёс». Так почему они не дали нам пройти? Нам сказали, что...
– А ты не забыл, как тебе говорили, что весь твой план безумен? – вмешалась Милашка Мерис. – Делай то, ради чего пришёл.
«Драконы, – подумал Квентин Мартелл. – Да, мы пришли за драконами». – Он чувствовал, что его вот-вот стошнит. – «Что я вообще здесь делаю? Отец, почему? За четыре секунды умерло четыре человека, и ради чего?»
– Пламя и кровь, – прошептал он, – кровь и пламя. – Собравшаяся у его ног лужа крови понемногу впитывалась в кирпичный пол. За этими дверями его ждало пламя. – Цепи... у нас нет ключа...
– А вот и ключик, – ответил Арч, резко взмахнув боевым молотом. От удара бойка по замку посыпались искры. Удар, ещё и ещё. На пятом замок развалился, и цепи грохнулись вниз, загремев так громко, что Квентин был уверен, что их услышала вся пирамида.
– Тащите фургон. – Сытые драконы, куда послушнее. – «Пусть перекусят жареной бараниной».
Арчибальд Айронвуд взялся за створки и распахнул железные ворота. Заржавевшие петли хором заскрипели так, что от этого звука должны были проснуться те, кто проспал взлом замка. Внезапно повеяло жаром и сильным запахом пепла, серы и горелой плоти.
По ту сторону дверей было темно. Тьма казалась угрюмой, мрачной, живой, угрожающей и голодной. Квентин чувствовал, что в ней, свернувшись, поджидает нечто.
«Воин, придай мне смелости, – взмолился принц. Он не желал этого делать, но не видел иного пути. – Для чего же ещё Дейенерис показала мне драконов? Она хотела, чтобы я доказал, что достоин её».
