— Нет, ваше высочество. Мне не одиноко. Я вполне умею себя занимать, особенно если у меня достаточно книг.
Дорин смотрел на пламя в камине, стараясь не думать о жутком месте, именуемом Эндовьер. Он представил, какое пронзительное одиночество испытывала Селена там, где не было не только книг, но и многого другого, без чего человеческая жизнь опускается до уровня скотского существования.
— И все же я сомневаюсь, чтобы тебе постоянно хватало общества себя самой.
— Вы хотите это исправить? — засмеялась она. — Меня ничуть не привлекает стать одной из ваших любовниц.
— А что в этом плохого?
— Мне достаточно известности ассасина. А прославиться тем, что какое-то время делила ложе с наследным принцем, — это не мое.
Принц выразительно кашлянул, но Селена продолжила:
— Вам нужны объяснения, почему я не стремлюсь к вам в постель, или достаточно сказать, что мои чувства не продаются за драгоценности и безделушки?
— И она еще будет рассуждать о нравственности! — не выдержал Дорин. — А людей ты убивала за деньги или из любви к ремеслу?
Взгляд Селены сделался жестким.
— Не смею задерживать вас, ваше высочество, — сказала она, указывая на дверь.
— Ты меня… прогоняешь?
Дорин не знал, смеяться ему или злиться.
— Прикажете позвать Шаола? Вряд ли он обрадуется, увидев наследного принца наедине с ассасином.
Селена торжествующе скрестила руки на груди. Она знала, что в этом поединке победа досталась ей. Ей даже нравилось смотреть на ошеломленного Дорина, которому нечего было сказать.
— Странно у нас с тобой получается. Ты обвинила меня в распутстве, и это в порядке вещей. Но стоило мне сказать правду об особенностях твоего ремесла — и ты готова меня выгнать.
Вот оно, настоящее развлечение, о котором он давно мечтал! Их стычка стоила сотен придворных ассамблей и карнавалов.
— Прогнать меня ты не можешь — замок принадлежит мне. Чем испепелять меня глазами, лучше расскажи о своей жизни. Где ты так здорово научилась играть на клавикордах? И что за вещь ты играла последней? В ней было столько печали, будто ты думала о своем тайном возлюбленном, — сказал Дорин и подмигнул.
— Меня учили играть, как учат любого ребенка. Сначала я ненавидела клавикорды. Мечтала разрубить их топором. Потом что-то стало получаться.
Селена встала и, подойдя к двери, вздохнула:
— Вы правы, я думала о нем.
— Что-то к вечеру у тебя колючки выросли, — усмехнулся принц и тоже встал.
Он остановился неподалеку от Селены.
— Днем ты была более разговорчивой, — заметил он.
— А я, ваше высочество, — не диковина, на которую вы можете глазеть! — вдруг бросила ему Селена, подходя ближе. — И не придворная дурочка, очаровавшая вас на карнавале. Должно быть, вам многое наскучило в здешней жизни. Но я не предмет для развлечений и удовлетворения вашей страсти. Уверена, это было главной причиной, почему вы отправились в Эндовьер. А титул защитницы — так, для внешнего прикрытия.
— Что? — только и мог вымолвить ошарашенный Дорин.
Селена плюхнулась в кресло.
— Неужели вы всерьез думаете, что я не догадываюсь, зачем вы сюда пришли? Поговорить о романе «Корона героя»? Вам этого мало. Вам самому хочется приключений, о которых там написано.
— Мне и без тебя приключений хватает, — пробормотал Дорин.
— Не лукавьте, ваше высочество. Не пытайтесь меня уверить, что мое присутствие в замке — заурядное событие, меркнущее на фоне придворной жизни. Вы с детства по горло сыты этой жизнью. В вашем замке все страдают от скуки. Потому ваш отец и устроил эти состязания. Я уже и так нахожусь во власти короля. Но становиться еще и вашей шутихой я не собираюсь.
Принц вдруг почувствовал, что краснеет. Кто и когда позволял себе так его отчитывать? Родители. Учителя, когда он был мальчишкой. Но потом — никто. Ни советники, ни придворные и уж тем более ни какая-то самоуверенная девчонка.
— Ты забыла, с кем разговариваешь?
— Мой дорогой принц, — спокойно ответила Селена, разглядывая свои ногти, — мы здесь одни. До внешней двери далеко. Нас никто не слышит, и я могу говорить все, что хочу.
Селена думала, что взбешенный принц сейчас набросится на нее с кулаками или выхватит меч. Но Дорин вдруг начал громко, безудержно хохотать. У Селены вспыхнули щеки, отчего ее глаза стали еще ярче. Отчаянная девчонка! Понимала ли она, как бы он мог с нею поступить, не будь она ассасином? А понимал ли он, какой гнев обрушат на него отец и Шаол, если он забудет всякую осторожность и позволит страсти руководить собой?
— Я ухожу. Но я вернусь. И скоро.
— Не сомневаюсь, — сухо ответила Селена.
— Спокойной тебе ночи, Селена Сардотин.
Дорин обвел глазами комнату и снова озорно улыбнулся:
— Но прежде чем я уйду, скажи: этот твой таинственный возлюбленный… он ведь не из замка?
Нельзя, ей нельзя было заикаться об этом. Глаза Селены мигом потухли.
— Спокойной ночи, — ледяным тоном произнесла она.
— Я не хотел тебя обидеть, — виновато сказал принц.
Селена молча махнула рукой, глядя не на него, а на огонь. Чтобы не усугублять ситуацию, принц тихо подошел к двери и взялся за ручку. Дверь скрипнула.
— Его звали Саэм, — глухо, будто издалека, послышался голос Селены.
Она по-прежнему смотрела на игру пламени.
«Его звали Саэм».
— Что с ним случилось? — все-таки спросил принц.
— Он умер, — повернувшись к нему, с печальной улыбкой ответила Селена.
— Когда?
Дорин забыл всю ее резкость. Черт побери, если бы он только знал, он бы говорил о чем угодно, только не об этом…
— Тринадцать месяцев назад, — выдавила из себя Селена.
Душевная боль, отразившаяся на ее лице, была мимолетной, но Дорин уловил это мгновение, и у него все сжалось внутри.
— Мне очень жаль, — прошептал он, понимая всю глупость этих пустых слов.
Она пожала плечами, показывая, что его сожаления не меняют и не могут изменить случившегося.
— Мне тоже… жаль, — сказала Селена, поворачиваясь к огню.
Теперь каждое слово становилось лишним. И каждая минута пребывания принца здесь — тоже.
— Удачи тебе в завтрашнем испытании.
Селена не ответила. Дорин вышел, тихо закрыв дверь.
Ее бередящая душу музыка продолжала звучать у него внутри, когда он вернулся к себе и поджег материнский список потенциальных невест. Эта музыка сопровождала его за чтением в постели и смолкла, лишь когда он уснул.
Селена вжалась в каменную стену замка. Ноги дрожали, но почерневшими от смолы пальцами и такими же черными ступнями она старалась зацепиться за любую выемку и трещину между каменными глыбами. Брулло что-то кричал ей и еще девятнадцати претендентам, карабкавшимся вверх по стене, но ветер относил его слова, и здесь, на высоте семидесяти футов, их не было слышно. Один претендент вообще не явился на испытание, и даже его караульные не знали, куда он пропал. Может, ему и впрямь удалось бежать. Уж лучше рискнуть, чем вляпаться в это дурацкое испытание. Скрежеща зубами, Селена чуть подтянула туловище и левой ногой нащупала расселину.
До цели этих безумных карабканий оставалось еще двадцать футов в высоту и тридцать в длину. Там, равнодушный к тяготам претендентов, развевался золотистый флаг. На словах испытание звучало просто: подняться на высоту девяноста футов и забрать полотнище. Тот, кто сумеет спуститься с флагом вниз, получит от Брулло одобрительное похлопывание по спине. Но это не избавляло остальных от свидания с местом, где находился флаг. Претендента, оказавшегося самым последним, ждало возвращение в ад, из которого его на время вызволили.
Удивительно, что никто из претендентов пока не сорвался со стены. Возможно, им помогали балконы, карнизы окон, решетки и сетки, за которые можно было ухватиться. Селена одолела еще несколько футов. У нее гудели и саднили пальцы. В таких делах лучше не смотреть вниз. Аробинн часами заставлял ее стоять на карнизе башни, приучая не бояться высоты. Обливаясь потом, Селена достигла очередного оконного козырька и подтянулась на руках. Козырек оказался достаточно широким, и это позволяло ей немного передохнуть, а заодно взглянуть на своих соперников.
Естественно, Кэйн опять находился впереди. Он выбрал самый легкий для подъема участок стены. Могила и Верин лезли следом за ним. Ниже ее находился Нокс. Почти вровень с ним лез юный ассасин Пелор. Остальные, похоже, толклись кучей, мешая друг другу. Каждому Брулло дал возможность выбрать одно вспомогательное средство: веревку, шипы, особые сапоги. Конечно же, Кэйн предпочел веревку.
Селена выбрала жестяную баночку со смолой и не жалела о своем выборе. Сейчас, когда она закончила привал и осторожно поднялась во весь рост, ее просмоленные руки и ноги послушно приклеились к каменной стене. Баночка висела у нее на поясе. Перед тем как продолжить восхождение, Селена дополнительно просмолила ладони. Внизу кто-то вскрикнул, но она подавила любопытство. Она знала, что избрала более трудный участок, зато здесь не было соперников. На легком участке претенденты буквально отпихивали друг друга.
