Но бесконечно топтаться возле машины, надеясь, что Рашид таки соизволит появиться, мы все равно не могли. Коммерческие отношения обязывают.
— Ладно. — Лиза вздохнула и сняла перчатки. — Идем.
Способности, которые принято считать сверхъестественными, несмотря на то что в зачаточном состоянии они есть практически у каждого, у разных людей проявляются по-разному. В этом нет ничего удивительного. Человеческое сознание — забавная штука. Всякий человек, взаимодействуя с миром в течение своей жизни, получает бездну информации, однако воспринять способен только малую ее часть. Сознание фильтрует этот поток, потому что ни один нормальный взрослый человек не смог бы одновременно обрабатывать его — и заниматься чем-то еще.
Обеспечивать безопасность своей семьи.
Зарабатывать деньги.
Помнить о необходимости готовить еду, убираться в доме, оплачивать счета. Всем известен феномен «рассеянного профессора», но немногие задумываются о том, почему очень умный человек выглядит таким идиотом, когда ему надо приготовить яичницу или поговорить с председателем ТСЖ.
Это вопрос ресурса.
Дети замечают много больше необычных вещей, не являющихся необходимыми для выполнения их обязанностей, чем взрослые, только потому, что у них этот фильтр настроен еще недостаточно жестко. «Детские фантазии», включающие в себя чудовищ в шкафу, говорящих кошек, летающих лошадей, сеансы совместного сновидения и прочую магию, знакомы практически каждому. Никто не видит ничего странного в том, что в летнем лагере дети вызывают дух Белой Дамы, верят в привидения и рассказывают друг другу фантастические истории.
Но рано или поздно каждый из этих детей становится взрослым.
Теперь у него офис с девяти до пяти, надо обязательно занести бумаги бухгалтеру в среду и заплатить за телефон, а еще диета, режим дня для ребенка, и к стоматологу нужно не забыть записаться… Он расходует слишком много ресурсов на свою каждодневную реальную жизнь и потому не может позволить себе отвлекаться на смутные ощущения, источник которых невозможно определить.
И все-таки сознание — это фильтр, а не глухая бетонная стена, иначе никто из нас не умел бы того, что умеет. Если убедить его в том, что эти смутные ощущения жизненно важны, а их источник, во-первых, существует, а во-вторых, достаточно авторитетен, оно сможет усваивать и обрабатывать их, как любую другую информацию.
Звуки.
Буквы, напечатанные на листе бумаги.
Вибрацию, рожденную поездом, который проходит по метротуннелю у тебя под ногами.
Нужно только придумать достаточно убедительную теорию, объясняющую сознанию, что именно натолкнуло тебя на мысль, которую оно должно обработать. Ему будет недостаточно сказать «я вдруг понял, что здесь что-то не так». У всякого откровения должен быть спусковой крючок, зацепка — сколь угодно дурацкая, но способная протащить нужную информацию через этот фильтр.
Я обычно отслеживал фантомные ощущения и необычные привкусы. Рашид полагал, что улавливает смутные запахи. Для Макса, бывшего музыканта, сигналом было «не то звучание». Марька думала, что просто видит лучше, чем большинство людей. А у Лизы были чувствительные пальцы. При московских минус двадцати ходить без перчаток — сомнительное удовольствие. Но это было лучше, чем соваться в промзону вслепую.
Правая бровь Босса поехала вверх, но на то, чтобы промолчать, ума у него все-таки хватило. И то хлеб.
Заказчикам часто бывает интересно, как на самом деле выглядит та работа, за которую они нам платят. В общем-то они даже имеют право это знать. Согласитесь, трудно отказать человеку, который «просто хочет посмотреть, как вы будете справляться с нашей маленькой проблемой», если этот человек платит вам очень приличные деньги. За то, что вы, откровенно говоря, регулярно делаете бесплатно и будете продолжать делать в дальнейшем, поскольку такова уж ваша гребаная карма.
Вот только посторонний человек на зачистке — это всегда лишние проблемы. Даже в том случае, если он искренне собирается никому не мешать.
— Вадим Викторович, ваше место — у Марьяны за спиной. — Лиза бросила это Боссу, не оборачиваясь. Не слишком-то вежливо, но он это проглотил и только молча кивнул. Черт, мне начинал нравиться этот парень. Во всяком случае, он знал, как нужно ходить по территории чужих монастырей.
На эту старую складскую территорию, расположенную в пятнадцати минутах ходьбы от метро «Выхино», можно было попасть только через КПП-3. КПП-1 и КПП-2, даже если и существовали когда-то, теперь были намертво застроены бараками. От них не осталось даже дыр в бетонном, поверху обтянутом колючей проволокой заборе — все было заделано. Зато вдоль этого забора повсюду были видны собачьи подкопы.
На проходной дежурил пожилой усатый охранник. Не думаю, что кто-то соблаговолил рассказать ему, зачем на самом деле мы приехали, но на звонок в дверь он отреагировал моментально. Электрический замок щелкнул, отключившись, и мы вошли внутрь. Едва перешагнув порог, Марька уставилась на дежурного. Мужик поежился. Не особенно близко знакомые с ней люди часто чувствуют холодок в груди, когда Марька на них вот так внимательно смотрит. Она вовсе не хочет их пугать, просто панически боится пропустить признаки того, что с человеком что-то не так. У нее пунктик на одержимости — последствия психологической травмы.
Впрочем, конечно, чья бы корова мычала…
Босс едва не рванул первым через турникет. Мне пришлось аккуратно придержать его за локоть. Привычки часто оказываются сильнее разума, а этот парень явно нередко бывал на территории складов. Что ж, еще одно очко в его пользу. Всегда неплохо иметь в команде кого-то, кто знает каждый угол твоего будущего поля боя. Конечно, у нас с собой был подробный план промзоны, но даже на самом лучшем из них почему-то никогда не помечают дыры в сетке-рабице и места, где металлические листы паршиво приклепаны друг к другу.
Будем надеяться, что Босс о них знает.
— У Марьяны за спиной, — напомнила Лиза. — Это ради вашей же безопасности.
— Прошу прощения, — с достоинством сказал он. — Но вам не кажется, что пора поторопиться?
Лиза скользнула ладонью по турникету, коснулась подушечкой пальца толстого стекла, отделяющего закуток дежурного. Поморщилась и набрала воздуха, чтобы ответить ему. И в этот самый момент на меня накатило.
Страх.
Он наползал с той стороны, из-за закрытой двери проходной, как наползают на берег океанские волны, чтобы слизнуть и унести в темную глубину еще горсть песка. Упавший кокос. Витую ракушку. Или, например, неопытного пловца. Как шуршание трущихся друг об друга песчинок, его шепот наполнял воздух. И он усиливался. Очень этот звук мне не понравился.
