— Пойдем, — сказала ровным голосом Тенар, и они зашагали к дому Огиона.
Тенар била дрожь, которая все усиливалась по мере того, как они удалялись от деревни. Она хотела скрыть свой страх от Ферру, которая была встревожена, но не напугана, поскольку так и не поняла, что же, собственно, произошло.
Стоило им войти в дом, как Тенар сразу же поняла, что пока они ходили в деревню, здесь кто-то побывал. Пахло палеными волосами и горелым мясом. Покрывало на кровати было смято.
Когда она попыталась обдумать случившееся, то сразу поняла, что на нее наложено заклятие. Оно поджидало ее здесь. Тенар по-прежнему била дрожь, а мысли в ее голове смешались и замедлили свой бег. Она была не в состоянии сосредоточиться, Тенар произнесла вслух Настоящее Имя камня, и ее забросали камнями, швырнули их ей в лицо — в лик зла, в ужасный лик… Она осмелилась произнести… Теперь она не могла вымолвить ни слова…
Тенар подумала на своем родном языке: «Янемогудумать на Хардике. Янедолжна…»
Но она могла думать на каргадском. Не слишком быстро. Словно она была вынуждена советоваться с явившейся из мрака и думавшей за нее девочкой Аркой, которой Тенар была когда-то давным-давно. Явившейся, чтобы помочь ей, как она помогла Тенар прошлой ночью, повернув проклятие чародея против него самого. Арка не знала многого из того, что знали Тенар и Гоха, но ей было не привыкать накладывать проклятья, и еще она знала, как выжить в кромешной тьме и умела молчать.
Молчать было нелегко. Ей хотелось кричать во весь голос. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь… сходить к Мосс и объяснить, что случилось, объяснить, почему она должна покинуть Ре Альби, попрощаться, в конце концов. Тенар хотела сказать:
— Козы теперь твои, Хифер. — И она попыталась произнести это на Хардике, чтобы та могла ее понять, но Хифер с недоумением взглянула на нее и хихикнула.
— О, все козы принадлежат господину Огиону! — сказала она.
— Тогда… ты… — Тенар хотела сказать: «сбережешь их для него», но ее тело охватила внезапная слабость, и она вдруг услышала собственный визгливый голос: «Идиотка, полоумная придурковатая баба!» Хифер перестала смеяться и изумленно уставилась на нее. Тенар зажала рукой собственный рот. Она взяла Хифер за плечо, развернула ее к зреющим в сарае сырам, указала пальцем на них, потом на Хифер, и так несколько раз, пока та понимающе не закивала и вновь не захихикала, поскольку Тенар вела себя жутко смешно.
Тенар кивнула Ферру — пошли! — и вошла в дом, где неприятный запах усилился, заставив девочку испуганно съежиться.
Тенар вытащила из шкафа их пожитки и дорожную обувь. В свою поклажу она положила сменное платье и белье, два старых платьица Ферру и наполовину законченное новое, а также два веретена, что она вырезала для себя и для Ферру, немного еды и глиняную бутыль с водой в дорогу. В сумку Ферру были сложены лучшие корзинки девочки, костяные фигурки в сплетенном из травы мешочке, несколько перышек, маленький коврик с причудливым рисунком, что подарила ей Мосс, а также мешочек с орехами и изюмом.
Тенар хотела сказать: «Полей персиковое деревце», но не рискнула вновь открыть рот. Она вывела девочку наружу и знаками объяснила, что от нее хочет. Ферру обильно полила тоненький прутик.
Они дружно всхлипнули и вернулись в дом, где молча принялись за работу.
Тенар поставила кувшин обратно на полку и тут увидела в дальнем ее углу три больших книги, некогда принадлежавшие Огиону.
У Архи эти большие кожаные шкатулки, битком набитые бумагой, никаких ассоциаций не вызывали.
Но Тенар не могла оторвать от них глаз, и, покусывая от напряжения костяшки пальцев, пыталась решить, как ей поступить: взять их с собой или оставить здесь. Тенар просто обязана была взять их с собой, хотя ноша и без того была тяжела. Их нельзя было оставлять в оскверненном доме, там, где побывало зло. Они принадлежали им всем: Огиону, Геду, ей. Знание. Учи ее всему! Тенар вытащила из дорожной сумы всю шерсть и пряжу, что она хотела взять с собой, и, положив на освободившееся место одна на другую книги, туго перевязала горловину сумы кожаным ремешком. Затем она сказала:
— Нам пора, Ферру.
Тенар говорила по-каргадски, но имя девочки осталось прежним, поскольку это было каргадское слово, означавшее пламя, горение. И девочка, не спрашивая ни о чем, пошла за ней, закинув свой кожаный мешок за плечо.
Они взяли с собой свои дорожные посохи — ореховый прут и ольховую ветвь. Посох Огиона так и остался стоять в темном углу за дверью. Они оставили входную дверь распахнутой настежь навстречу морскому бризу.
Животный инстинкт уводил Тенар прочь от возделанных полей и горной дороги, по которой она пришла сюда. Держа Ферру за руку, она шагала напрямик через крутые террасы к тропе, которая, причудливо изгибаясь, спускалась к Порт-Гонту. Тенар понимала, что если она столкнется лицом к лицу с Аспеном, то пиши пропало, а он наверняка поджидает ее где-то на дороге. Но, возможно, не на этой.
Прошагав примерно милю вниз по склону, Тенар вновь обрела способность размышлять здраво. Первой же мыслью, пришедшей ей в голову, было: «Я выбрала правильную дорогу». К ней вернулось знание Хардика, а чуть позднее и слов Древнего Наречия. Она тут же остановились, подняла с земли камушек и, держа его в руке, произнесла про себя: «толк», а затем опустила камень в карман. Затем Тенар обратила взор на бескрайние просторы неба, где степенно плыли тучи, и сказали про себя один-единственный раз: «Калессин». И в голове у нее тут же прояснилось, словно там повеяло свежим ветерком.
Они ступили в длинную тенистую расщелину с поросшими густой травой склонами, испещренными выходами скальных пород, и тут Тенар вдруг стало не по себе. За поворотом открылся вид на раскинувшуюся внизу иссиня-черную гладь бухты, в которую на всех парусах входил меж Боевых Утесов прекрасный корабль. В прошлый раз Тенар испугалось подобного корабля, но сейчас она была готова со всех ног бежать по дороге навстречу этому паруснику.
Но она не могла — приходилось подлаживаться под шаг Ферру. Сейчас девочка шла быстрее, чем пару месяцев назад, да и под гору идти было легче. Корабль мчался им навстречу, влекомый магическим ветром. Он резал воды гавани, словно лебедь — воздух. Парусник причалил к пристани прежде, чем Тенар и Ферру дошли до следующего поворота дороги.
Города, сколь бы маленькими они не были, оставались для Тенар сущей загадкой. Она никогда не жила в них. Однажды, давным-давно, Тенар побывала в самом большом городе Земноморья, на Хавноре, да еще, в свое время, они с Гедом причалили на лодке к пристани Порт-Гонта, но на улицах не задержались, а сразу двинулись вверх по этой самой дороге к Обрыву. Третьим и последним городом, в котором она побывала, был Вальмут, где жила ее дочь — сонный, прогретый солнцем городок, раскинувшийся на берегу бухты, заход в которую торгового корабля с Андрад считался выдающимся событием, и все разговоры его жителей вертелись вокруг засолки и копчения рыбы.
