Руки развязывать не стал. Он каждому что-то говорил, видимо объявлял приговор, потом толкал в спину, заставляя шагнуть вперед, точно под петлю…
— Ты слишком молод, чтобы хорошо играть в эту игру, — сказал Артип, перемещая пятый, свой самый любимый камень — аспидно-черный, чуть приплюснутый, неведомо кем, скорей всего прихотью природных сил, ровно ограненный.
Лот Балагур промолчал, он думал над следующим ходом, хотя уже ясно видел, что проигрывает окончательно. Он терял все деньги, что у него были. И должен был покинуть город…
Конвоиры сошли с эшафота, оставив палача один на один с жертвами. Петли уже были там, где им полагается быть — на шеях. Узлы висели у приговоренных на груди, словно огромные амулеты. Палач — распорядитель казни — прошествовал к большому рычагу, открывающему люки, взялся за него двумя руками, замер. Толпа затаила дыхание, но палач не двигался. Недовольный гул волной покатился над площадью. Снова на виселицу полетели яйца и навоз. Один из преступников не выдержал напряжения, ноги его подкосились, он обмяк, опустился на колени, словно собрался помолиться. Веревка натянулась, петля сдавила ему горло, и он, паникуя, задергался, пытаясь подняться. Он извивался, будто червь на крючке, такой же слепой и беспомощный, жалкий, ничего не соображающий.
Толпа ревела.
Палач все чего-то ждал…
— Тебе многому еще надо учиться, — сказал покровительственно Артип.
Лот поднял на него глаза.
— Я еще могу выиграть, — в голосе его не было ни капли уверенности.
— Последний кон. Неужели ты и этого не видишь? — Артип усмехнулся. — Присмотрись и увидишь, что любой ход ведет к моей победе. Этого уже никак не изменить.
— Изменить можно все, что угодно, — буркнул Лот…
Полузадушенный человек дергался в петле.
Толпа бесновалась…
Лот тер виски ладонями, мучительно думая над очередным ходом.
— Что там такое? — Артип приподнялся.
Что происходило на виселице, отсюда было не разобрать — эшафот стоял боком, обзор закрывали широкие балки опор. Понятно было лишь то, что там не все в порядке.
— Все можно изменить, — совсем тихо сказал Лот, бросив косой взгляд на отвлекшегося противника. — Все… Если играть не по правилам…
Палач медленно поднял руку, призывая зрителей к тишине. Он выждал несколько мгновений и, когда толпа чуть успокоилась, потянул рычаг.
Крышки люков провалились. Пять человек с мешками на головах рухнули вниз. Скрипнули узлы, веревки натянулись, спружинили, подбросив тела. Громко, отчетливо хрустнули шеи, и в толпе взвизгнула женщина. Но один из висельников, тот у кого отказали ноги, все еще был жив. Он судорожно дергался в петле, и зеваки, затаив дыхание, жадно слушали, как страшно хрипит его раздавленное горло. Агония все никак не кончалась. Не желающий умирать висельник бился в петле. На ткани мешка проступили пятна — не то пот, не то кровь, не то слюна. Толпа ахнула — темные пятна превратили мешок в жуткую маску призрака. Женщины завизжали, пугая себя еще больше. Кто-то, не выдержав тесноты и страшного зрелища, упал в обморок…
— Да что же там? — Рыжий Артип, привстав на цыпочки, смотрел в сторону виселицы.
И Лот решился. Он взялся за свой камень и, словно бы невзначай задев локтем старший камень Артипа, сдвинул его на две клетки вправо. Потянувшись к противоположному краю доски, Лот низко над ней наклонился и украдкой схватил еще один камень противника. Пятый. Не самый младший.
— Ты сходил? — Артип медленно поворачивался, не отводя взгляда от виселицы. Лот выпрямился и спокойно сказал:
— Да… — в кулаке он держал ребристый камень соперника. Артип глянул на доску, и брови его поползли вверх.
— Ты!.. — От негодования он даже поперхнулся. — Ты пере двинул мои камни!
— Разве?
— И где мой пятый? Где?
— Что?
Артип посмотрел под ноги, не свалился ли камень с доски.
— Ты его снял! Мошенник! Руки! Покажи руки!..
Упрямый висельник дернулся в последний раз, по его телу волной пробежала судорога, и больше он не двигался. Пять безжизненных тел медленно вращались вокруг своей оси и покачивались, словно жуткие маятники. Палач поднял руки над головой и хлопнул в ладоши, показывая, что казнь закончена. И толпа взревела.
Артип вздрогнул, рефлекторно глянул в сторону эшафота, и Лот воспользовался мгновением — он вскочил на ноги, взмахнул руками, словно в припадке гнева, и зашвырнул украденный камень в бурлящую людскую гущу.
— Я мошенник?! — Он пытался перекричать вопящую толпу.
— Покажи руки! — Артип схватил его плечи, встряхнул.
— На, смотри! — Лот сунул руки под нос Рыжему Артипу. — Что? Где? Ты сам мошенник! Понял, что я могу выиграть! И спрятал его!
— Что?!
— А!
Толпа расползалась. Кто-то самый отчаянный, несмотря на увесистые удары охранников, лез к эшафоту, надеясь вырвать из одежды висельников лоскут на счастье. Другие старались поскорей выбраться из давки. Визжали женщины и дети. Бешено ругались мужчины. Потерявшиеся в сумятице родственники искали друг друга, выкрикивая имена. Люди драли глотки, делясь впечатлениями среди гама и ора, восторженно размахивали руками, в толкотне задевая соседей, и сами получая болезненные тычки…
— Где мой камень? — кричал Артип.
— Отдавай деньги! — вопил Лот.
— Ты сдвинул Малыша! Мошенник!..
Они сцепились, словно два пса. Держали друг друга мертвой хваткой и никто не хотел уступать. Доска опрокинулась, камни рассыпались по земле. Идущие мимо люди втаптывали их в пыль.
— Ты жульничал! Я останусь в городе! И верни деньги!
— Где мой камень?! Где Буйвол?! Куда ты его дел?
Малыш и Буйвол потеряли друг друга почти сразу, как пришли на ярмарку. Слишком много здесь было людей, слишком ярко и пестро, слишком шумно и тесно. Они уже отвыкли от всего этого.
Друзья договорились, где встретятся, если вдруг разойдутся. И потому не беспокоились, занимались своими делами.
Буйвол бродил меж лотков, прицениваясь к ножам. Выбор был большой, и воин не спешил с покупкой. Он подолгу разговаривал с ремесленниками и торговцами, со знанием дела осматривал предлагаемое оружие, пробовал балансировку, удобство рукоятки. Проверял на ногте остроту лезвия. Буйвол давно хотел купить себе небольшой нож, такой, чтоб его можно было носить скрытно. Ведь не всегда меч оказывается под рукой. И не всегда можно достать клинок из ножен. В тесной схватке, в свалке, без ножа не обойтись.
Малыш искал всякую мелочь — ему требовались наконечники для стрел, брусок для их заточки, перья, клей, шелковые нити и еще что-то, о чем он никак не мог вспомнить, но твердо знал, что стоит только ему это увидеть, как тут же поймет, что именно эта вещь ему нужна…
