– Невероятно, господин! – заключил Фетри. – Такая тонкая и такая прочная! Просто не верится! Из нее получится завидная броня. И не одна! Получше, чем из любого василиска!
– Что это было за чудовище? Прошу, утешьте любопытство, – Болират тронул рейнджера за локоть, покрывшись потом и с восхищением глядя, как блестят синевато-черные чешуйки.
– Не знаю, милейшие, – Брис принялся скручивать кожу, чтобы убрать в сумку. – Вроде змей какой-то. Про Аасфира слышали?
– Сын Абопа? Есть такое чудовище в море. Но это уж слишком – убить его невозможно. Да и кто покусится на бога? – Болират недоверчиво покачал головой.
– Пять штаров плачу! – хозяин лавки опустил широкую ладонь на кожаный сверток.
– Нет. Мне это еще нужно, – отверг франкиец.
– Семь! – предложил Цаонс, глаза его пожелтели и засветились.
– Сожалею, но не продается. Хотя я поговорю с людьми, которые, возможно, согласятся уступить свою часть, – сложив Плащ Обольщения и кожу в сумку, рейнджер взял с прилавка Синий Зигзаг и направился к выходу.
– Заходите к нам еще! Обязательно заходите! – крикнул ему вслед восхищенный торговец.
Спускаясь к берегу Росны, Голаф подсчитал, что у него осталось около четырехсот сальдов. Этого вполне бы хватило, чтобы снять комнатку в «Волшебном парусе» и жить там дней десять, позволяя себе несколько кружек эля вечерами. За это время он, конечно, найдет работу и что-нибудь узнает о госпоже Пэй.
Брис перешел реку по мосту, поглядывая на красные стены ристалища Хлема и толпу, гудевшую вокруг арки входа. Наверное, на знаменитой арене готовилось какое-то азартное действо: битва анфирийских мечников с гномами, травля зверей или состязания рыцарей Ордена. Рейнджер не любил это место, хотя сам дважды участвовал в публичных поединках, поднимая рваными сапогами пыль и брызгая кровью, когда не было возможности заработать другим способом.
Ближе к Варгиевой площади ноздри франкийца защекотал запах жареного мяса. Он вспомнил, что не ел с утра – спеша на берег, отказался разделить завтрак с командой Фарома. Теперь голод дал о себе знать крепче, до спазмов в животе. Не долго размышляя, Брис свернул под полосатый навес, устроенный рядом с харчевней и, взяв лепешку с баклажанами и сочащейся жиром козлятиной, пристроился за кривоногим столом. Через минуту подавальщица принесла запотевшую кружку эля. Франкиец ел неторопливо, тщательно разжевывая жесткое мясо, запивая солоноватый вкус крупными глотками из кружки. Рядом шмякал массивными челюстями какой-то хмурый дед. Трое мастеровых в длинных серых фартуках ломали грязными пальцами печеную треску и говорили что-то о низком спросе на глиняную посуду и о потерявших совесть аютанских торговцах. Голаф же погрузился в другие мысли: он думал, что может быть больше не стоит испытывать ноги бессмысленными скитаниями, а сердце чувствами по мэги Пэй; что может быть пора вернуться в родной Вильс и, исполняя договор отца, заключенный с семейством Трум, жениться на госпоже Илесе. Хотя до этого крайнего и вопреки всему неизбежного шага у него в запасе было еще много времени – почти год – он подумал, что его былая свобода уже ничего не стоит, ведь все отпущенное время он потратит так бездарно и бесполезно.
Когда франкиец почти закончил с горьковатым элем, он увидел среди множества прохожих девушку с длинными темными волосами, и сердце задрожало – она, удаляясь к Варгиеву рынку, была слишком похожа на Астру Пэй. Схватив сумку и футляр с мечом, он поспешил следом. Нагнал ее на спуске к воротам и взял за руку.
– Извиняюсь, – хрипло проговорил он. – Я вас с кем-то перепутал.
Карими с крапинкой глазами она смотрела на франкийца, удивленно, с любопытством, будто стараясь понять, как в чертах его лица, примятого, заросшего короткой светлой щетиной, может уживаться разом благородство бездомного принца и тень души разбойника.
– Ильва, – сказала она, назвав свое имя.
– Голаф из семейства Брисов. Опустившийся бродяга, как многие могут подумать, – он не спешил отпустить ее руку. – Госпожа, а вы случаем не мэги?
Вместо ответа она рассмеялась, прижав ладонь к губам.
Дальше они пошли вместе.
* * *
Пуская коня легкой рысью от склепа Вюрогов, Лаоренс размышлял, какую отплату устроить дерзкой мэги. Мараться самому особо не хотелось, тем более перед скорыми выборами в Белую Палату муниципалитета. Можно было нанять парней из шайки Крюнаса: они бы выследили ее днем или ночью и приволокли в его имение на Эверисе, где девочка исчезла бы навсегда. Он бы убил ее не сразу – дал бы себе насладиться этапами мести, которую она заслужила. Погнал бы кнутом по опасным лабиринтам подвала, а потом, когда одежда и кожа ее обратятся в красные лохмотья, бросил бы в бассейн к маленьким, но очень жадным до кровавого мяса рыбкам. А может, даже не стал убивать ее: оставил бы себе, отчистив от скверны магии старым и верным способом, как это делали зачинатели его благочестивого Ордена с ведьмами.
Однако сначала нужно было разобраться, откуда взялась полоумная мэги, явившаяся в Иальс будто черный знак беды, и со времени поджогов портовых складов успевшая прославиться, как триста лет назад одна змея, величавшая себя принцессой Атрии. Еще было непонятным, какое отношение Астра может иметь к магистру Изольде. Вряд ли они были подругами – иначе Лаоренс знал бы об этом, часто заезжая в Олмию. И какая странная затея затянула двух мэги ближе к кладбищу и захолустью, населенному гномьим отребьем. В том, что Изольда прячется где-то здесь, паладин уже не сомневался, ведь не мог же вчерашний низкорослый уродец без причин назвать имя олмийки и настаивать на сказанном даже перед страхом жестокой расправы. Она была где-то здесь, и Лаоренс Нером утвердился, что скоро найдет ее.
Выехав с кладбища, он направил коня к амбарам, по пути вспоминая, как на шумном балу в Лузине, сумел увлечь неприступную госпожу Изольду в королевский сад. Как она вырывалась из его объятий, а потом задыхалась в них, кусая его шею и вонзая в спину длинные ногти. Тогда, конечно, он был изрядно пьян, испробовав с Марусом Цимом много старых вин. Да… Но ведь и потом было чего вспомнить.
– Эй! – Лаоренс остановился перед воротами на амбарный двор и спросил у работников в белых от муки одеждах. – Не видели возле тех домов или где поблизости высокой красивой дамы с рыжими волосами?
– Не, господин, – мотнул головой один из них.
– Мы только работу свою видим. Много ее этим сезоном, – отозвался второй с широкой, похожей на лопату бородой.
– Я ведь заплачу, если поможете найти, – паладин Нером откинул плащ и тряхнул кошельком.
– Извиняйте, господин, но не видели, – бородатый работник развел руками. – Чего нам врать? У нас здесь женщин красивых не бывает.
