— Какие?
— Стиральные. Предупреждая вопросы — нет, это не магия, а механика. Вроде мельниц, но посложнее, конечно. Есть и другие способы: то, что по разным причинам нельзя постирать, вроде кожаных изделий, можно сдать в химчистку. Там грязь вроде бы специальными растворителями убирают. Подробнее не объясню, сам не очень-то… в курсе.
— Ишь ты. Дорогая штука, небось, эти самые машины с растворителями?
— Да не особо. Стиральную машину может позволить себе даже семья с достатком ниже среднего. Хвастать не хочу, да и нечем тут особо хвастать, но на моей родине люди живут куда богаче, чем здесь. Сытно, спокойно и безопасно.
— Жалеешь, что угодил в наши дикие да нищие края?
— Есть немного. Но именно немного. Преимущества в моём нынешнем положении тоже просматриваются немалые, и если я о чём жалею, так это о том, что не могу по своей воле туда и обратно скакать. Уж тогда бы я развернулся! — Иан-па усмехнулся, но хищную улыбку быстро сменила печальная. — Хотя… может, и к лучшему, что я не могу попасть назад. Как-то мне не улыбается нести, гм, бремя белых или дона Румату отыгрывать.
— «Смутны твои слова, странник».
— Не обращай внимания. Это так, мысли вслух. Пойду лучше стиркой займусь… кстати, не одолжишь какую-нибудь не сильно нужную тряпку? Лучше всего грязную.
Мирг мысленно хмыкнул, но просьбу исполнил.
Да. Вот об этом авторы попаданской фэнтези точняком писать не любят. Я недовольно поддел двумя пальцами тряпку, павшую жертвой моего экспериментаторского пыла. При попытке извлечь её из бадейки тряпка расползлась, как гнилая. А всего-то пять минут под форсаундом… видать, я чуток переборщил с мощностью, желая воссоздать метод ультразвуковой стирки. Хоть ума хватило на собственных вещах испытаний не проводить, и то хорошо.
М-да. А ведь помимо проблемы стирки меня ожидают проблемы чистки зубов, мытья волос и прочей личной гигиены. Страшно подумать, как бы я изворачивался и из чего делал тампоны, случись мне попасть в эту жуткую антисанитарию в женской, как аффторессы пишут, «тушке».
Полцарства за пипифакс!
О. Совсем забыл. У меня ведь нету половины царства. Даже половины какого-нибудь задрипанного графства, и той нет. Стало быть, про пипифакс лучше не вспоминать.
И надеяться, что местные лопухи гипоаллергенны.
Значительно позже, когда я таки справился со стиркой (вот с сушкой особых проблем не возникло: дозировать нагрев так, чтобы не сжечь ткань, оказалось не сложно) и вернулся на кухню в сопровождении предвкушающего урчания желудка, меня настигла новая попытка мысленного контакта со стороны Йени Финра. Попытка удалась, но я сократил беззвучное общение до предела — так, мол, и так, предпочту поговорить вслух за завтраком, присоединяйся.
И спустя минуту он последовал моему совету.
Как и вчера, Луа хлопотала у плиты. Правда, ни мне, ни менталисту на этот раз ничего из еды из её рук не перепало. Собственно, она словно нас и не заметила. Что ж, я тоже не одарил её приветствием. И отнюдь не почувствовал себя униженным в процессе самообслуживания. Я ведь, вопреки неожиданно сложившейся репутации, аристократ липовый. К ресторациям не приучен-с.
— Доброго дня.
— И вам доброго дня… мастер, — ответил Йени Финр с лёгкими запинками. Явно не привык ни получать такие пожелания, ни отвечать на них. — Мне кажется, я нашёл ответ на ваш вопрос.
— А я, кажется, просил не употреблять не заслуженный мной титул. Впрочем, это не так уж важно. Итак, ответ?
— Маг стоит на меже, разделяющей явь и изнанку мира. На грани меж существующим и не существующим. И именно маги решают, что впустить в мир и что из него… убрать.
— Неплохая попытка.
— Я снова ошибся?
— Нет. Но ты всего лишь расширил и уточнил ответ, который я уже слышал. Власть над непроявленным, воля, меняющая мир, связь с изнанкой… всё это уже упоминалось. И право выбора, то есть внутренняя свобода, упоминалась тоже.
— Но каков тогда правильный ответ?
— А его не существует.
— Что?
Я не отказал себе в удовольствии и зажмурился, словно сытый кот.
— Нет единого, справедливого всегда и для всех ответа на вопрос, чем маги отличаются от всех остальных разумных существ. Спроси у Луа: что она думает на этот счёт?
— Луа? — слегка повернул голову Йени Финр. Названная помолчала, но всё же ответила, — не повернувшись, неохотно:
— Маги суть те, кому Высочайший испытания ради дал более силы, чем большинству. Но не всем дано выдержать Его испытание с честью…
— А как же маги тьмы? — полюбопытствовал я. — Им, наверно, даёт силы архидемон?
Вот тут она всё-таки развернулась. Ненадолго:
— Тебе это кажется смешным, Иан-па?
— Нисколько. Всего лишь печальным. Обрати внимание, Йени Финр: Луа сейчас озвучила определение, приравнивающее магов и жрецов. Для неё нет разницы меж личной силой и той, что дарована извне… и это, кстати, тоже не ошибка в чистом виде, поскольку маги пользуются для своих нужд внешними, заимствованными энергиями.
— Теми, что принадлежат изнанке мира?
— Именно.
Менталист подумал.
— Так. И каково же главное отличие магов и не магов для вас, мастер?
— Я отвечу. Только запомни, что мой ответ — это всего лишь моё мнение, не более того. Я не претендую на обладание окончательной истиной… и тебе не советую предъявлять претензии такого рода. Запомнишь?
— Да, мастер.
— Ну что ж. Я начну издалека. Менять мир — это дело, в сущности, нехитрое. И я полагаю, что люди, да и другие существа делали это задолго до овладения магией…
— Как?
— При помощи инструментов. Научились разжигать огонь и готовить на нём пищу, а также ковать металл? Изменение. Научились возделывать землю и собирать урожай? Изменение. Даже приручение диких зверей — это изменение мира. Для которого магии не требуется.
— Огонь дарован людям Высочайшим и Пресветлым! — вставила Луа. Я проигнорировал её реплику, продолжая плести рассказ-ответ:
— Когда первый маг коснулся силы и с её помощью изменил мир, магия пополнила список инструментов. Тех орудий, которыми пользовались разумные. Но орудие это оказалось особым. Такие инструменты, как нож, мотыга, дубинка или швейная игла целиком принадлежат этому миру. По отношению к нам это орудия внешние. А вот магия обеспечивает нас внутренними орудиями. Тот же нож можно передать другому, и получивший спокойно может воспользоваться им… а передавший — не сможет. Но нельзя передать другому заклятье…
— Почему нельзя? Можно!
Я покачал головой.
