– Ваше сиятельство, если ему так хочется лазать по другим мирам – ради бога, но это ни в коем случае не должно касаться нас. Признайте, что это была его собственная инициатива, – уставился он на герцога тяжелым взглядом, и Шериан понял, что он старается выжать из Гессиана признание: дескать, я ничего такого советнику не приказывал, действовал он, как ему в голову взбредет, никакого отношения ко всему упомянутому не имею. И тогда герцог сохранит свой трон.
Зарвавшиеся наставники, за исключением ничего не понимающего Рониго, разом поднялись, ожидая его ответа, и герцог некоторое время переводил взгляд сузившихся глаз с лица на лицо. Сейчас, если он скажет "нет", они большинством голосов лишат его герцогской короны и выберут того, кто будет слушаться их беспрекословно и таким образом похоронят все начатое.
Гессиан медленно поднялся и горделиво выпрямился, крикнув лишь одно слово и оно оказалось не тем, чего они ждали:
– Измена!
Наставники ошарашено воззрились на него, ничего не понимая, а в здание уже влетели стражники, до того сторожившие выход, а заодно и еще пара десятков воинов под предводительством Олферса, разом забив просторное помещение до отказа. Шериан неподвижно встал возле Гессиана с обнаженным мечом в окружении своих Проклятых, неведомо куда девших коней.
– В тюрьму их, – коротко распорядился герцог, и стража стала крадучись приближаться к наставникам, помня об их способностях.
Но стоило одному коснуться края одежды почтенных горцев, как его ударило чем-то невидимым так, что он отлетел к противоположной стене и упал ничком на пол. Остальные нерешительно переглянулись и вот тут-то вступили Исчезающие, наглядно показав, что им на магию плевать, потому как они в том милом состоянии, когда ничего уже не может причинить им вреда. Наставников жестоко скрутили, не обращая никакого внимания на вопли и сопротивление, и поволокли вон из помещения. На улице втолкнули в три закрытые повозки и под надзором Шериана повезли в тюрьму. Советники кулями остались валяться внутри, так и не успев опамятоваться от шока. Больше всего они боялись, что та же кара постигнет и их, но Гессиан рассудил по-другому, решив, что всего увиденного ими хватит для того, чтобы впредь беспрекословно выполнять все его приказы. Советники посмотрели на герцога даже с некоторым благоговением и кланяясь до самого пола, поспешили убраться, боясь, что гневный правитель может и передумать.
Рониго наблюдал с немым уважением, ничуть не сожалея об участи коллег, хотя теперь, немного остыв, и признавал, что доля правоты в их словах все же была.
– Ну что, мой друг? – спросил у него, грустно улыбаясь, герцог.
– Редкостное зрелище, ваша светлость, – покачал головой барон. – Шериан знал?
– Нет, – сказал Гессиан. – Я и сам не предполагал, что до этого дойдет. Все решилось в последнюю секунду, хотя, каюсь, командующего Олферса я предупредил, чтобы он был настороже. Хорошо, что обошлось без крови, мне не хотелось никого убивать. Они сами вынудили меня на такие действия.
– Шериан о них позаботится, – махнул рукой Рониго. – Нет, ну как быстро все произошло, я даже не заметил, когда успели влететь эти его шипастые. Странный народ, что-то я их раньше не видел…
Шериан спокойно доехал до здания тюрьмы, с рук на руки передав шестерых заключенных, которые напоследок одарили его такими взглядами, что и смертельному врагу не снилось. Это уже была даже не ненависть, а нечто неизмеримо большее.
– Ты пожалеешь, – прошипел ему вслед желтый. – Мы заставим тебя жалеть об этом до конца твоей жизни.
Шериан молча вскочил на коня и не оборачиваясь поскакал к дворцу в сопровождении своей не желающей исчезать свиты. Он не показывал вида, но это прибавление в стане врагов его сильно обеспокоило. Очень уж нехорошо они на него смотрели, такие даже с того света вернутся и найдут, чем отплатить за унижение и ему и герцогу, а заодно и все остальным свидетелям своего позора. Хорошо же началась его жизнь здесь, по-доброму.
Весь этот день и следующий до самого вечера оказались забиты под завязку. Нужно было откопать и привести в надлежащий вид старые документы, едва не рассыпающиеся от ветхости, составить новые верительные грамоты с заверением их герцогом. Обсудить с Рониго все тонкости предстоящего дела и прочее, прочее. В общем, море бумажной работы, благо помощники были, чтобы и подсказать и исправить, если где что не так. Во дворце вовсю готовились к приему – таскали цветы целыми корзинами и гирляндами, украшая огромный тронный зал, начищали до блеска полы и светильники, закладывая в них особую разновидность уже известной Шериану травы, но только эта не только горела дольше, но и давала очень яркое ровное пламя. На Шериана вся эта беготня оказывала самое удручающее действие. Он еще по императорскому дворцу помнил, какими нескончаемыми и пустыми могут быть эти приемы. Море сплетен, глупых вопросов, широко распахнутых в притворном восторге женских глаз.
Дворяне в Кирмане предпочитали одеваться довольно броско, но Шериан чувствовал себя в подобной одежде очень неуютно, вроде мишени для арбалета. Сказывалась служба императору, где он старался одновременно и быть незаметным и выглядеть в меру опасным. Поэтому он выбрал белую кружевную рубашку, черные бархатные штаны и камзол, обшитый золотой тесьмой. Если судить по реакции слуг, бродивших по дому тихо, как мыши, но при виде хозяина против обыкновения застывших, а не старающихся почтительно поклониться и ускользнуть, получилось весьма впечатляюще. Дворецкий уважительно распахнул перед ним дверь, строго наблюдая, как слуга вывел из конюшни одного из двух статных жеребцов и подвел его к барону. Сегодня Шериан решил подъехать к дворцу с соблюдением всех приличий.
Тронный зал, преображенный общими усилиями всех дворцовых прислужников, был залит мягким светом, наполнившим воздух чуть дурманящим ароматом. Народу собралось предостаточно, особо учитывая, что еще примерно треть от присутствующих рассеялась по парку, разбившись на отдельные парочки и группки. Не чувствовалось и намека на натянутость веселья. Придворные развлекались от души. Кто танцевал под завораживающие звуки музыки, а кто и просто отдыхал за столом с бокалом вина, ведя неспешную беседу с соседями. Вообще, невероятная легкость царила всюду, смех и мимолетные искрящиеся улыбки.
Леди Цецилию Шериан заметил сразу же просто потому, что не заметить ее было нельзя. Она, как и он сам, несколько выбивалась из общей массы придворных своей нарочито строгой высокой прической и открытым платьем цвета слоновой кости с ажурной вышивкой Красивая дама уже заняла свой пост возле герцога, отвадив таким образом половину претенденток. Шериан направился к ним, замечая по пути бросаемые на него украдкой любопытные взгляды.
