слуг, так что рыцари отнеслись к путешествию так же серьёзно, как к миссии. Наша пища состояла из полевых пайков, мыться мы должны были исключительно с помощью очищающей магии, а на случай ухудшения моего здоровья Фердинанд заготовил достаточно лекарств.
Максимум, чего я смогла добиться в отношении нормальной еды, это попросить Эллу и Хуго приготовить для меня бэнто. Я посоветовалась с Фердинандом на тему сохранения еды во время путешествия, и он одолжил мне небольшой магический ледник. Причём внутри нашлась ещё одна коробка с ланчем, так что я просто положила свою рядом и погрузила ледник в пандомобиль.
Фердинанд сказал мне свести свой багаж к минимуму, чтобы я могла сделать пандочку настолько маленькой, насколько возможно, после чего отдал мне часть своего, снова увеличив вес перевозимого мной груза. Не то чтобы это было действительно важно, но меня это почему-то всё равно раздражало.
— Госпожа Розмайн, пожалуйста, будьте осторожны. Мы позаботимся о том, чтобы к вашему возвращению для вас были подготовлены постель и лекарства. Возвращайтесь как можно скорее, — попрощался со мной Фран.
Судя по обеспокоенным словам Франа, он ожидал, что к концу путешествия я наверняка снова окажусь прикованной к постели. Его опасения, скорее всего, имели основания, но всё же я надеялась завершить этот сбор, обойдясь минимумом лекарств.
Провожаемые моими встревоженными слугами, мы отправились на гору Лоэнбе́рг. Экхарт летел впереди, я следовала за ним, Дамуэль и Бригитта летели по обе стороны от меня, а Фердинанд — позади.
Последние десять дней, как и следовало ожидать летом, было невыносимо жарко. Мне казалось, что я таю под солнечными лучами, а полёт на ездовом звере высоко в небе только усугублял жару. Я страдала в одиночестве, так как рыцари были одеты в магические доспехи. Их эффективность немного зависела от уровня магической силы носящего, но тем не менее, в них практически не чувствовалось ни жары, ни холода.
Просто от одного взгляда на них я чувствовала, что начинаю таять. Казалось, в металлических доспехах и должно быть невыносимо жарко, но на самом деле они защищали от зноя! Я находила это очень нечестным.
* * *
Мы летели всё дальше и дальше на юг, пролетели центральный регион с его многочисленными фермами и добрались до холмов, поросших лесом. В конце концов, нам стали встречаться горы, а спустя ещё какое-то время мы увидели особенно высокую гору, которая выделялась даже среди стоящих рядом.
Видимо, это и была наша цель. Фердинанд говорил, что гора Лоэнбе́рг самая высокая в этом хребте.
От подножия горы начинался зелёный лес из высоких деревьев. Примерно на полпути вверх он переходил в заросли травы с отдельными небольшими деревьями, возможно, из-за извержений в прошлом. Возле вершины вообще не имелось следов растительности, осталась только голая и каменистая поверхность. К счастью, не было ни дыма, ни чего-либо ещё, что указывало бы на скорое извержение.
Ездовой зверь Экхарта — волк с крыльями — начал снижение к земле, и я повторила тот же манёвр на пандочке. Когда мы приземлились у подножия горы, летнее солнце уже садилось.
— Наша работа начнётся завтра рано утром, а в идеале сбор должен пройти, когда солнце будет в зените. Что касается сегодняшней ночи, Розмайн, мы все будем спать в твоём ездовом звере. Увеличь его после того, как вы с Бригиттой очиститесь с помощью магии, — распорядился Фердинанд. — Мне… не хотелось бы повторения того, что произошло весной.
Его последняя фраза прозвучала с горечью. Похоже, Фердинанд сожалел о том, что он тогда указал нам, девочкам, спать отдельно в ездовом звере, а затем позволил похитить нас, в результате чего мы остались одни в опасной ситуации, в которой он никак не мог нам помочь.
Обсудив планы на следующий день, мы с Фердинандом съели нашу еду из ледника, а остальные трое — свои пайки́. Затем мы с Бригиттой забрались в пандобус, чтобы привести себя в порядок.
— Госпожа Розмайн, сейчас я наложу очищающее заклинание, — сказала мне Бригитта.
Она создала штап и что-то тихо пробормотала. Я не знала, когда и как это подействует, а потому не успела задержать дыхание перед тем, как меня накрыл огромный шар воды.
— Бха-ха?!
Я опасалась, что могу захлебнуться. Очищающая магия не представляла реальной угрозы, так как процесс длился всего несколько секунд. Но даже зная это, я начала чувствовать приближение смерти. Пока у меня не было возможности вздохнуть, мне казалось, что эти несколько секунд длились вечно.
— Госпожа Розмайн, вы в порядке?! Примите мои искренние извинения.
— Кхм… Я в порядке. Я просто не знала, когда задержать дыхание.
Бригитта переменилась в лице, тут же начала извиняться, однако вода уже исчезла, и я была в полном порядке. Я почувствовала себя странно, когда вода, попавшая мне в нос, вдруг исчезла, но зато всё моё тело было теперь чистым и свежим.
— Бригитта, нам следует поторопиться. Мы должны позвать мужчин, когда закончим.
Я остановила Бригитту, напомнив ей, что нам нельзя задерживаться, затем увеличила пандобус до таких размеров, чтобы мы все могли в нём поместиться. Как только Бригитта закончила освежаться, я открыла дверь, чтобы остальные могли зайти вместе со своими вещами.
— Значит, таков ездовой зверь Розмайн? — пробормотал Экхарт.
Он огляделся и прикоснулся к сиденью, с удивлением отметив, насколько оно мягкое.
— Я уверена, что спать здесь будет намного лучше, чем снаружи. Здесь не только удобные сиденья, но и достаточно места, чтобы выпрямить ноги. Главный священник, разве моя пандочка не потрясающая?
— На ум приходит только слово «абсурдная».
Почему он настолько упрям?! Почему он не понимает величия моей пандочки?!
Пока я мысленно жаловалась на Фердинанда, он, нахмурившись, огляделся. Даже несмотря на то, насколько эффективной он признал пандочку, он остался раздражающе упрям в отношении своего мнения о ней. Как по мне, ему нужно было что-то делать со своим упрямством.
Затем рыцари стали определяться с порядком ночного дежурства, а меня Фердинанд прогнал спать.
— Розмайн, тебе незачем сидеть с нами. Завтра будет непростой день. Хорошо
