– Змея! Змея! – позвал Саруман, и из ближайшего барака выполз змеиный язык, прижимаясь к земле, как собака. – Снова в путь, змея, – сказал Саруман. – Эти великие господа снова нас выгоняют. Идем!
Саруман повернулся, собираясь уходить, и змеиный язык заторопился за ним. Но когда Саруман проходил мимо Фродо, в его руке сверкнул нож, и он быстро ударил. Лезвие ударилось о кольчугу и сломалось. Дюжина хоббитов во главе с Сэмом с криком схватила негодяя и повалила на землю. Сэм выхватил меч.
– Нет, Сэм! – сказал Фродо. – Не убивай его даже и теперь. Он не повредил мне. И во всяком случае я не хочу, чтобы его убивали в таком состоянии. Некогда он был велик и благороден, и мы никогда не посмели бы посягнуть на него. Он пал, и мы не можем помочь ему; но я пощажу его в надежде, что для него еще возможно исцеление.
Саруман встал и посмотрел на Фродо. В глазах его было смятенное выражение удивления, уважения и ненависти.
– Вы выросли, невысоклик, – сказал он. – Да, сильно выросли. Вы мудры и жестоки. Вы отравили мне радость мщения своей мягкостью, и я по вашей милости пойду отсюда в горечи. Я ненавижу вас и ваше великодушие. Я пойду и больше не стану вас беспокоить. Но не ждите, чтобы я желал вам здоровья и долгой жизни. У вас не будет ни того, ни другого. Но это не моя заслуга. Я лишь предсказываю.
Он пошел, и хоббиты расступились, образовав проход. Их кулаки сжимались, они хватались за оружие. Змеиный язык поколебался, затем последовал за хозяином.
– Змеиный Язык! – окликнул Фродо. – Вы можете не идти за ним. Вы не причинили мне никакого зла. Можете отдохнуть и подкормиться у нас, а когда окрепнете, пойдете куда захотите.
Змеиный Язык остановился и посмотрел на него, готовый остаться. Саруман обернулся.
– Никакого зла? – хихикнул он. – О, да! И он выползал по ночам, только чтобы взглянуть на звезды. Но я не слышу, чтобы кто-нибудь спросил, где прячется бедный Лото. Ты ведь знаешь, а, Змея? Расскажи им!
Змеиный Язык припал к земле и заскулил:
– Нет, нет!
– Тогда я скажу, – заявил Саруман. – Змея убил вашего шефа, этого бедного глупца, нашего прекрасного маленького босса. Не так ли, Змея? Ударил его ножом во сне. И закопал. Нет, Змея кое-что сделал. Оставьте его мне.
Дикая ненависть сверкнула в налитых кровью глазах Змеиного Языка.
– Вы приказали мне, вы заставили меня, – просвистел он.
Саруман рассмеялся.
– Ты всегда делал то, что говорил Шарки. Верно, Змея? Ну, а теперь он говорит: за мной!
Он пнул Змеиного Языка, лежавшего на земле, повернулся и пошел. Но Змеиный Язык неожиданно вскочил, выхватил спрятанный нож, с ворчанием, как собака прыгнул на спину Сарумана, дернул его голову назад, перерезал горло и с криком побежал по дороге. Прежде чем Фродо смог что-либо сказать, прозвенели тетивы трех луков, и Змеиный Язык упал мертвым.
К изумлению всех, вокруг тела Сарумана собрался серый туман и медленно поднялся на большую высоту, как столб огня. Большая завернутая в саван фигура нависла над холмом. Она дрожала, глядя на запад. Но запада подул холодный ветер, фигура отклонилась и со вздохом растаяла.
Фродо с ужасом и жалостью смотрел на тело, и ему показалось, что в нем происходят быстрые изменения. Лицо сморщилось, и вскоре лишь тонкая черная кожа обтягивала череп. Подняв кусок грязной ткани, лежавший рядом, Фродо закрыл им тело и отвернулся.
– Вот и конец, – сказал Сэм. – Страшный конец, и я не хотел бы видеть его. Но так лучше.
– Я надеюсь, что это и конец войны, – сказал Мерри.
– Я тоже, – проговорил Фродо и вздохнул. – Самый последний удар. И только подумать, что он упал здесь, у самой двери Торбы-На-Круче. Во всех своих страхах и надеждах об этом я никогда не думал.
– Я не стал бы говорить о конце, пока мы не расчистим эту грязь, – сказал Сэм угрюмо. – А для этого потребуется немало времени и труда.
Очистка действительно потребовала большого труда, но гораздо меньше времени, чем опасался Сэм. На следующий день после сражения Фродо поехал в Микел Дельвинг и освободил из тюремных нор пленников. И первым, кого он там встретил, оказался Фредегар Болдер, увы, больше не толстяк. Его схватили, когда разбойники захватили отряд восставших, который он вел из укрытия в холмах Скарн.
– Тебе было бы лучше отправиться с нами бедный старина Фредегар! – сказал Пиппин, когда Болдера принесли. Он был слишком слаб, чтобы ходить.
Болдер открыл глаза и постарался улыбнуться.
– Кто этот юный гигант с громким голосом? – прошептал он. – Неужели маленький Пиппин! Каков же теперь размер твоей шляпы?
Тут была и Любелия. Бедняга, она выглядела очень старой и худой, когда ее вывели из темной узкой норы. Она настояла на том, чтобы идти самой; и ее так приветствовали, так восторженно хлопали и кричали когда она появилась, опираясь на руку Фродо, по-прежнему сжимая свой зонтик, что она была тронута и даже расплакалась. Никогда в своей жизни она не была так популярна. Но новость о смерти Лото сразила ее, и она не захотела возвращаться в Торбу-На-Круче. Она вернула его Фродо и уехала к своим родственникам Брейсгирдлям из Хардботтла.
Когда следующей весной старушка умерла – в конце концов ей было больше ста лет, – Фродо был удивлен и сильно тронут: все имущество, и свое, и Лото, она завещала ему, чтобы он помог бездомным хоббитам. Так кончилась семейная вражда.
Старый Уилл Бетфут дольше всех находился в тюремных норах, и хотя, вероятно, с ним обращались не так плохо, как с остальными, ему потребовалось много времени, чтобы восстановить силы, прежде чем он снова смог исполнять свои обязанности мэра. Фродо согласился быть его заместителем, пока мастер Бетфут не придет в норму. Единственное решение, которое он принял в качестве заместителя мэра, заключалось в возвращении шерифов к их прежним функциям и численности. Задача отыскания последних остатков разбойников была возложена на Мерри и Пиппина, и они отлично справились с ней. Южные отряды, узнав о битве при Байуотере, бежали и не оказывали сопротивления Тэйну. К концу года их всех переловили и выслали за границы Удела.
Тем временем начались усиленные восстановительные работы, и Сэм был очень занят. Хоббиты могут трудиться, как пчелы, когда это необходимо. К услугам Сэма были руки тысяч добровольцев всех возрастов, от маленьких, но проворных рук юношей и девушек, до высохших и ороговевших рук стариков и старух. К началу июля от новых домов шерифов и других построек людей «шефа» не осталось ни одного кирпича. Кирпичи эти были использованы для ремонта старых нор, которые стали уютнее и суше. В бараках, амбарах и старых норах были найдены сделанные разбойниками большие запасы добра, еды и даже пива. Особенно большие склады были в туннелях Микел Дельвинга и в старых карьерах Скарн. Поэтому июль встретили с большой радостью и надеждой, чем ожидали.
