Но, с другой стороны, он и сделать ничего не мог. Одновременно в нем существовали бессилие и непокорность, они боролись друг с другом и постоянно росли, но, тем не менее, все так же были равны друг другу.
И по мере того, как эти два чувства росли, в самом далеком уголке сознания юноши медленно открывалась черная дверь. Дверь, скрывающая воспоминания о жизни Цин Лэя.
Эти воспоминания не стали сливаться с памятью Цин Вэньцзи, нет, они сформировали образ мужчины, что беззвучно вышел из-за двери.
Черные волосы, черные одежды, черные глаза и холодное выражение лица.
— Пусть со мной нет прежней культивации, но поставить на место жалкого демона, не завершившего и пяти доменов… будет не сложно.
Цин Вэньцзи не мог почувствовать его присутствие, однако он словно стал Цин Лэем. Сам не осознавая своих действий, он произнес равнодушным, словно доносящимся из самых глубин загробного мира голосом:
— Владыка абсолютен. Истина и Ложь.
Сказав это, Цин Вэньцзи просто закрыл глаза. Он не понимал, что делает и что говорит, но отчего-то знал, что все делает правильно. Что именно это он должен говорить и делать.
В то же время силуэт Цин Лэя, чуть показавшийся из-за двери, так же закрыл глаза.
— Открытые глаза как Истина, закрытые – как Ложь. Я – Ложь!
Стоило им обоим закрыть глаза и произнести эти фразы, как рука окончательно сжалась в кулак.
Казалось, все было кончено. Ладонь сжалась в кулак, оставив от Цин Вэньцзи лишь сломанную куклу!
Однако проходили секунды: одна, вторая, третья, пятая, десятая… а ладонь не спешила исчезать, словно не верила в собственный успех. Лишь когда прошла минута, в пространстве послышался вздох.
— Неужто я ошибся?..
Секунда, еще одна. Минута. Две.
— Ошибся…
Ладонь медленно разжалась, и слова этого пропитанного древностью голоса застыли в воздухе. Цин Вэньцзи стоял с закрытыми глазами, совершенно невредимый.
Спустя секунду его глаза, в которых плескалась безграничная тьма, медленно открылись, чтобы через несколько мгновений вновь закрыться, а с губ сорвались новые слова:
— Открытые глаза как Истина, закрытые – как Ложь. Мир – Ложь!
И мир начал искривляться и корежиться, не в силах противостоять невидимой силе, заключенной в словах Цин Вэньцзи.
— Это он!.. — только и успел прокричать пропитанный древностью голос прежде, чем мир вокруг, подобно обычному стеклу, начал трескаться и крошиться.
А когда Цин Вэньцзи вновь открыл глаза, перед собой он увидел того самого мужчину средних лет. Два его пальца касались межбровья юноши, однако с уголков губ мужчины текла кровь, а лицо, и без того бледное, побелело еще сильнее.
— Самонадеянно… — холодно, но в то же время отстраненно произнес Цин Вэньцзи.
Онуже хотел занести руку, чтобы провести контратаку, как внезапно застыл. Взгляд его затуманился и юноша на секунду закрыл глаза. Образ Цин Лэя вновь скрылся за черной дверью, что в то же мгновение исчезла.
Цин Вэньцзи, казалось, только сейчас начал приходить в себя. Когда он вновь открыл глаза, его холодный, равнодушный взгляд сменился на растерянный. Какие-то секунды он смотрел на мужчину в зелёном перед собой, но вскоре в его взгляде появилось понимание.
В следующее мгновение он уже отскочил на несколько метров назад. Юноша осознал, что если бы не то странное состояние, охватившее его в той иллюзии, то сейчас, скорее всего, его тело стало бы мертвой оболочкой без души.
— Кто ты?
В словах Цин Вэньцзи сейчас не было ни капли почтительности. Какой прок от вежливости при общении с человеком, который, фактически, пытался превратить тебя в марионетку?!
Стерев кровь с подбородка и уголков губ, мужчина в зеленом молча посмотрел на свои пальцы, что совсем недавно лежали на межбровье Цин Вэньцзи, затем вновь бросил взгляд на юношу, и вновь опустил его на пальцы. Он не спешил отвечать на вопрос Цин Вэньцзи, что, впрочем, не удивительно. Ведь Цин Вэньцзи в его глазах был всего лишь муравьём, которого можно с легкостью раздавить. И произошедшее только что не смогло изменить его мнение.
— Считай, что ты прошел проверку, — спустя несколько минут тишины сказал мужчина в зеленом, после чего, сделав шаг, просто исчез.
А с его уходом, который на этот раз определённо точно был истиной, а не иллюзией, на Цин Вэньцзи обрушились волны привычного шума оживления, а так же обеспокоенный голос стоящей в сотне метров от него Тинг.
— Вэньцзи!
Все это время она стояла здесь, будучи неспособной преодолеть преграду, скрывшую Цин Вэньцзи и мужчину в зеленом от остального мира. Она не видела, что происходило в иллюзии, но из-за того, что чувствовала отголоски эмоций Цин Вэньцзи, понимала, что происходит что-то странное и очень плохое. Однако поделать она ничего не могла – более чем хорошо понимала, что этот барьер, сдерживающий её, ей не пробить. Она бы даже поцарапать его не смогла.
Но вместе с уходом мужчины в зелёном исчез и барьер, а потому Тинг в считанные секунды оказалась рядом с Цин Вэньцзи, начав осматривать его на предмет повреждений.
— Что там произошло? — спросила девушка, убедившись, что с Цин Вэньцзи все в порядке.
Юноша молчал. Он и сам точно не понимал, что именно произошло в иллюзии. Он только помнил, как его собиралась раздавить огромная ладонь. Что касается всего остального… воспоминания об этом были подернуты невероятно плотным туманом. Даже если Цин Вэньцзи находил нить, ведущую к этим воспоминаниям, в конце концов она безжалостно обрывалась, не позволяя юноше разглядеть хоть что-то.
Однако он должен был что-то сказать Тинг, при этом не просто «что-то», а правду… точнее, то, что она сможет принять как правду.
— Я помню лишь как меня попыталась раздавить огромная ладонь… но потом я как-то смог вырваться из иллюзии… в последний момент… наверное…
Он не стал открыто лгать, при этом умело изобразив растерянность. Сейчас, даже если бы Тинг действительно хотела выявить его ложь, ей бы это не удалось. Оставалось только поверить.
— Чтож… — девушка была крайне задумчива после ответа Цин Вэньцзи. Похоже, она сделала какие-то свои выводы из его слов, — Наверное, сейчас не лучшее время, но… — она достала из бездонной сумки ленту, сплетенную из шести Златорогого оленя, и протянула юноше, — Это тебе.
Глава 12
Цин Вэньцзи, словно только что оторвался от каких-то очень важных мыслей, немного недовольно посмотрел на ленту, однако увидев её, сразу понял, что лента была крайне необычной. А когда он осознал, что эта лента была подарком от Тинг… в его груди буквально взорвался фонтан самых разных эмоций.
Стыд и вина от того, как он посмотрел на ленту, радость, граничащая с восторгом, ведь он не смел и надеяться на то, что Тинг что-то подарит ему в ответ! Но рядом с этой радостью была небольшая, тонкая прядка сомнения. Достоин ли он этого, безусловно, невероятно ценного подарка?
Цин Вэньцзи совсем не был уверен, что достоин. Ведь он лжец.
Он не тот Цин Вэньцзи, которому адресуется эта лента, того Цин Вэньцзи, образа, что он создал для Тинг, даже не существует.
Но он был не только лжецом, но и трусом. Он боялся признаться в своей лжи. Боялся, что настоящий он не нужен будет Тинг. Боялся, что его отвергнут, стоит только показать истинное лицо.
И этот страх скрывался в глубине его души с того самого момента, как он встретил её. Скрывался, с каждым днем становясь все сильнее.
— «Не стоит врать своему проклятью».
Именно это сказал ему тот мужчина в зеленом перед тем, как попытался убить.
Цин Вэньцзи не знал, что такое проклятье Дьявола, но, тем не менее, смог понять, кого он имел ввиду. Ведь врал он только Тинг. Остальные, по его мнению, попросту не заслуживали его внимания.
Вокруг шелестела листва – мужчина в зеленом, судя по всему, не решился напасть на Цин Вэньцзи, когда он был окружен людьми. Как только юноша вышел из пещеры бессмертного четвертого старейшины, то сразу оказался под влиянием той иллюзии. Пока он в иллюзии стоял на месте, его тело вышло к подножию с обратной стороны пика. Туда, где не проходило ни единой души. Туда, где на многие километры простирался кленовый лес. Это всё ещё была территория четвертого пика секты Небесного Облака, но символизировала, скорее, границу секты, чем саму секту.
