Боль окружает со всех сторон, вгрызается в душу, причиняет жуткие мучения. Он демон, я погубила демона, и сейчас я вишу на карнизе над пропастью, наполненной лавой, которая обжигает жаром ноги. А он склонился над трещиной и протягивает мне руку, крича и умоляя, что бы я за нее схватилась. Я подняла голову и взглянула в безумно любимые голубые глаза без белков.
Я должна выполнить миссию и закрыть проход.
Но я не могу.
Сердце похоже сейчас разорвется от боли. Господи, прости меня, но я не могу! Слишком больно вновь идти рядом с ним, говорить с ним и спорить, прижиматься к нему, и целовать. Я не смогу! В конце концов я тоже человек.
Рука разжалась легко. И я стала падать все ниже и ниже, до последнего глядя в эти глаза, наполненные болью и отчаянием.
Прощай.
Я сидела на лестнице и плакала навзрыд. Меня трясло, но я все вспомнила.
Мне дали вторую жизнь, второй шанс, забрав память. Я сама так захотела.
Но он снова нашел меня, и воспоминания вернулись. Боже, как больно внутри, как больно! Вдруг я почувствовала теплый шершавый язычок, который слизывал соленые слезы с моих щек. На коленях сидел Обормот, прижимаясь ко мне и тихо мурча. Я обняла его и зарылась лицом в мягкую серую шерстку, все еще тихо всхлипывая.
— Где он?
— Его увели маги, они надели на него что-то вроде золотых наручников. Он даже не сопротивлялся, все на тебя смотрел и шевелил губами, а потом его увели куда-то.
— Солнечные наручники. Они поглощают почти все силы, в них невозможно колдовать.
Обормот потерся о мою щеку мордочкой, а потом чихнул.
— Не переживай, ну подумаешь демон, ну и что? Зато он тебя любит, этого только слепой не заметит, а я пока еще зрячий.
Я вздохнула.
— Я знаю, но ты не понимаешь! Я воин света, я спасаю жизни и убиваю нечисть.
Котик сочувственно покрутил лапкой у виска.
— Я, конечно, понимаю, что у тебя шок и все такое. Но это не повод, что бы сходить с ума и страдать манией величия.
Я фыркнула.
— Что ты понимаешь, ушастик, я серьезно! Меня когда-то призвал на служение ангел, и с тех пор я состою на службе света, обладая жизнью длинною в вечность и хорошими способностями к колдовству.
— Я с тобой, как с сумасшедшей спорить не буду. Ангел, так ангел, призвал, так призвал, мне то что, — я нахмурилась, меня явно не воспринимали всерьез.
— Ты мне лучше вот что скажи. Что мы будем делать дальше? Пойдем Коула выручать или нет, а то я слышал, что на рассвете он умрет.
— Он демон, — резко ответила я, вставая со ступеней, — и он умрет, как и положено нечисти. А утром мы отправляемся дальше!
Ровно через час я стояла на улице, расспрашивая трактирщика как пройти к тюремной башне. Кот сидел рядом и сверял маршрут с где-то раздобытой картой. Светила полная луна, горели яркие звезды, только вот гуляла я не с любимым человеком, а с котом по кличке Обормот.
— Так, теперь на право, вон в ту подворотню, так мы срежем часть пути.
Я с сомнением покосилась на темный вход под арку, но потом решила не спорить. Прошептав пару формул, я зажгла пульсары — по одному в каждой руке, и активировала ночное зрение. Стало видно, не то чтобы отлично, но теперь по крайней мере я не запнусь. Котик храбро жался к моим ногам, явно не рассчитывая на удачу. Справа что-то резко метнулось по направлению ко мне и я рефлекторно запустила в это нечто пульсаром. Оно взвыло, рухнуло и уползло обратно, кот мгновенно взобрался ко мне не руки, поцарапав за ногу. Я прошипела все, что о нем думаю, но покорно понесла пушистика дальше.
Вскоре подворотня кончилась и мы снова увидели яркий лунный свет. На нас покосился удивленный пьянчужка, ползущий мимо по своим делам, но приставать не стал.
— Куда дальше?
— А никуда, вон она, башня, впереди. За тем домом со странной крышей.
Крыша у дома и впрямь была странная — плоская, а не покатая, как у всех. Но за ней хорошо виднелась высокая каменная громада тюрьмы. Я пошла вперед, бросив на землю тяжелого Обормота. Было куча возмущений, но я приложила палец к губам и он недовольно заткнулся и бобежал следом. Когда мы подошли ближе, я заметила двоих стражников, дежуривших у входа.
— Ты отвлечешь стражу от входа, а я проберусь внутрь и найду его.
— Хорошо, но как ты найдешь нужную камеру?
Я обернулась к коту и сверкнула глазами.
— Я найду, будь уверен.
Обормот пожал плечами и согласился с моим сильно расплывчатым и бредовым планом. Я была ему за это благодарна, так как с тех пор, как вышла на улицу и пошла в сторону башни, мои мозги полностью отключились вместе с инстинктом самосохранения. Голос разума, давно и громко что-то вопивший в моей голове, наконец плюнул на неблагодарную меня, собрал вещи и смылся, оставив хозяйку на произвол судьбы. Гм… я была только рада.
Кот тихо начал красться по направлению к стражникам, распластавшись по земле, словно беременная черепаха. Стражники с интересом за ним наблюдали, заметив почти сразу. Еще бы, он так пыхтел, что даже мне стало ясно — затея провалилась. Но все же котик мужественно и упорно прополз пол пути, потом тихо ругаясь нашел что-то у себя на шее, радостно вскрикнул, и тут же встал. Мы все с интересом на него смотрели.
— Бу! — Кот направил на солдат свою серебряную мышку и угрожающе застыл, слегка покачиваясь на задних лапках.
Никто не умер и не забился в коликах, а я громко ругалась шепотом, сидя в своем укрытии.
— Гляди, Корг, кот с крыльями поймал мышку и принес ее нам. Надо взять, пушистик явно старался, вон как его шатает.
— Тебе надо, ты и бери, — проворчал Корг и отхлебнул еще глоток из полупустой фляги.
— Эй, давай не жадничай, бог велел делиться, а ну дай сюда, — и драгоценный напиток с бульканьем полился во второе горло.
— Хорошо сидим.
— А то.
Котик наконец понял, что его никто не воспринимает всерьез и сердито засопел. А потом размахнулся и бросил мышку на землю. Что-то вспыхнуло, и тут же погасло. Я замерла, не решаясь открыть полуослепшие глаза. От дверей тюрьмы раздался тонкий писк.
Выглянув из-за угла, я увидела кота, валяющийся радом браслет и двух толстых мышей на ступенях башни, снующих среди каких-то тряпок.
— Мда, ну ты даешь.
Я подошла к находящемуся в ступоре коту и, подняв с мостовой, покрутила в руках серебряный браслетик. Мышка как мышка, только камешки глаз мерцают как живые. Подумав, я повесила браслет обратно на шею Обормоту.
— Молодец, а теперь сиди здесь и жди меня, дальше ты мне не помощник.
— Ллин, — слабо заголосил он, начиная приходить в себя. Я на глаз оценила размеры будущей истерики и позорно сбежала через выбитую пульсаром дверь в недра тюремной башни.
