— Вставай, Пат, — хрипло дыша, сказал Май. Он протянул Шуту руку, помогая подняться. — Цел?
— Цел… — Шут с трудом встал, превозмогая внезапно накатившее головокружение, и посмотрел на охранника. Да, барышни и впрямь тут лишились бы чувств — судя по количеству крови вокруг физиономии Труно, череп у того был проломлен необратимо. Никакого сожаления на этот счет у Шута не возникло… — Идем, сказал он Маю, который поднимал с пола длинный клинок тюремщика. По сути это был даже не нож, а короткий меч. Скрипач повертел его из стороны в сторону, оценивающе прибрасывая на ладони. В другой руке он держал чудом не угасший факел.
— А баланс-то так себе, — небрежно отметил он и кривовато улыбнулся Шуту.
В свете огня лицо музыканта было похоже на маску хищника, который вкусил чужой крови. Но в этот миг всклокоченный, злой как демон Май казался Шуту родней и прекрасней любого бога.
Они сделали это.
7
Шут хотел покинуть этот дом сразу же. У него не было ни малейшего желания задерживаться. Но когда он сказал об этом Маю, тот недоуменно воскликнул:
— Уйти?! Просто так взять и уйти?! После всего, что он сделал, этот… этот… — поток красочных эпитетов в адрес Торьи весьма впечатлил Шута. — Да ни за что! — закончил свое горячее выступление музыкант. — Пока я не увижу его кишки на этом огрызке железа, — он махнул клинком Труно, — никуда не уйду!
Шут смотрел на скрипача с удивлением — по правде сказать, он не ожидал от своего спутник такой кровожадности. Одно дело разбить башку охраннику, чтобы вырваться на волю… совсем другое — намеренно идти на месть.
— Зачем? — спросил он Мая. — Зачем тебе это?
— Затем, — яростно ответил скрипач, — что никто не смеет нагибать меня, как бабу и хлестать плетьми! Никто не смеет отбирать мою скрипку и держать на гнилой воде! Ты помнишь, что сказано в Писании? Помнишь завет Отца? "Ни врагу, ни брату не дозволяй владеть твоей судьбой! А если принял удар, верни его, ибо так справедливо!"
— Ну да… — устало ответил Шут. — А в писании от Матери сказано иначе… "Прощай врагам твоим и будь милостив к сирым душою" — уж что-что, а храмовые тексты он помнил до сих пор…
— Вот пусть девки жалостливые и прощают! — с этими словами Май решительно зашагал в сторону пыточной. Там он, рыча от злости, залил все маслом из какой-то бочки и запалил такой костер, какого Торьино подземелье еще не знало. Видя, как пламя облизывает странные и страшные орудия, Шут подумал, что это все-таки очень приятное зрелище.
Выход они нашли только один — по высокой каменной лестнице, винтом уходящей наверх. Шут поднимался медленно, пытаясь понять, что вообще происходит и куда он сейчас ввязывается… Зато Май прыгал через ступеньку, забыв про усталость и голод. Впрочем… столкнувшись в коридоре с пожилой служанкой, скрипач незамедлительно вырвал у нее из рук крынку с молоком и жадно приник к широкому горлышку, заливая лицо и ворот белыми струями. Служанка, конечно, хотела поднять крик, но увидев оружие, лишь попятилась и испуганно вжалась в стену. Пока Май опустошал крынку, она наверняка молила богов сохранить ей жизнь. Короткий меч упирался женщине прямо в грудь.
— А теперь, — сказал скрипач, утирая губы и протягивая крынку Шуту, который все это время стоял рядом с факелом, — ты, голубушка, отведешь нас к своему хозяину. И только попробуй пискнуть! — после молока глаза у музыканта заблестели, оно оказалось очень кстати. Да и сам Шут охотно допил все, что оставалось в крынке.
Кухарка была не намного смелее охранника и поначалу пыталась жалобно скулить, мол, отпустите люди добрые… но легкий укол мечом промеж лопаток быстро вразумил глупую бабу.
В доме было тихо и темно — утро еще не вступило в свои права, хотя где-то на хозяйственном дворе уже кукарекали ранние петухи.
— Спит небось… — с ненавистью бормотал Май, поднимаясь за служанкой на второй этаж особняка. — Устроим ему приятный сюрприз! — на середине пролета он пошатнулся и схватился рукой за перила, но справился с головокружением быстро, кухарка даже не заметила этой заминки.
Голод… Посиди-ка с неделю на одной воде… Шут вообще не понимал, откуда Май берет силы ходить и даже драться.
Но затея эта ему не нравилась. Нет, Шут не испытывал нежных чувств к своему мучителю, и справедливое наказание считал вполне уместным… но не вот так. Он полагал, что Торью надо судить, что сам король должен решить, какова будет расплата за содеянное бывшим министром зло.
И совершенно не хотел быть причастным к обычному грубому убийству…
— Май… — Шут осторожно тронул скрипача за рукав. — Что ты хочешь сделать с ним?
— Спроси лучше, чего не хочу, — фыркнул тот. — Будь моя воля, я бы сначала придушил его, потом бы утопил, потом отравил, потом…
— Ну хватит, — остановил его Шут. — Я думаю, достаточно будет просто связать и дождаться гвардейцев короля. Пусть Руальд сам судит этого человека.
— Короля! — Май посмотрел на Шута с подозрением. — Ты так говоришь, словно и в самом деле с ним знаком!
— Знаком, — вздохнул Шут.
Скрипач удивленно покачал головой, но ничего не сказал на это. Только ответил спокойно:
— Я сам решу, что с ним делать, Пат. Тут мне и король не указ.
Оказавшись перед дверью в опочивальню Торьи, он несколько мгновений медлил. Хмурясь, смотрел на зеленую от старости бронзовую ручку. А потом словно что-то решил для себя и сердито рванул ее.
Разумеется, дверь была заперта.
Май даже зашипел от досады. Понятно, что ключа служанка не найдет — деревянную створку держал обычный засов изнутри.
— Ахх, ты… — еще один поток брани обрушился на злополучную дверь. Май не пытался скрывать своего присутствия. Он готов был драться с врагом открыто. А тот предпочел закрыться в своей норе…
— Подожжем дверь! — сказал скрипач Шуту и отобрал у него факел.
Старое дерево загоралось плохо. Тут бы тоже не помешало то масло, которым Май поливал пыточный арсенал Торьи. К слову сказать, едкий запах дыма уже струился по всем этажам дома. Музыкант злился и сыпал отборными ругательствами.
Однако прежде, чем он убедился в бесполезности своей затеи, на улице послышался стук множества копыт, лязг оружия, крики и прочий шум, столь характерный появлению большого конного отряда.
— Именем короля! — загрохотали в главные ворота особняка. — Именем короля — откройте!
И вот тут-то Торья наконец понял, что прятаться смысла больше нет. И наверняка решил бежать через свой подземный ход — закопченная до черноты дверь распахнулась, едва не пришибив изумленного Мая. Однако опомнился скрипач очень быстро и в следующий миг уже бросился на обидчика, широко замахнувшись своим коротким клинком. К большому удивлению Шута, господин бывший министр оказался гораздо ловчей, нежели это представлялось Маю. Он без труда увернулся от удара и парировал его своим мечом. Звон железа наполнил коридор, и очень быстро Торья оттеснил отощавшего, не слишком-то сильного скрипача, которого превосходил как по росту, так и по весу. Шут даже испугался, что еще немного — и Май сам заработает дырку в животе. Допустить этого Шуту никак не хотелось, поэтому он подхватил упавший факел и что было силы обрушил его на макушку Торьи, который весьма удачно забыл про второго своего «гостя». Увы, промахнулся — железный обод врезался хозяину дома в спину. Зато огонь охотно лизнул кружевной манжет бывшего министра, а затем и его волосы. Торья, мгновением ранее выбивший клинок из рук Мая, взвыл от боли и рывком обернулся к Шуту. Но сделать ничего уже не успел… Май не медлил и секунды — бросился на своего обидчика со спины и, повалив на пол, мертвой хваткой вцепился в горло.
