«Андоли говорила, что помнит эту книгу», – вспомнил Сказочник, – «интересно, соврала или нет?»
* * *
...Море простерлось до горизонта лиловым шелком. В него, словно в зеркало, гляделся закат. Над ним белыми точками парили чайки, высматривая добычу.
Море было прекрасно, непостижимо и неподвластно жалкому разуму смертных. Оно могло дарить и отнимать жизнь, приносить радость или беду. Говорили, что два десятилетия тому назад, беда сама перешла через море и уткнулась в прибрежную полосу острыми носами галер – а теперь вот оно отдыхало, спокойное и безмятежное, словно и не принесло в Эртинойс неизбывной горечи поражения...
Шеверт остановился, потирая левое подреберье.
Конечно, все это были пустые сантименты.
Конечно, море здесь не при чем – виноваты ийлуры и элеаны, которые настолько увлеклись собственными дурацкими играми, что не соизволили повернуть навстречу настоящей опасности.
И, конечно же, отражение заката в морской глади было столь умопомрачительно красивым, что хотелось оставить бренную землю и, обратившись чайкой, унестись в небесную высь. Наверное, только оттуда можно было взглядом охватить Радужное море и хотя бы попытаться его понять.
… За прошедшие два дня мало что изменилось в их маленьком отряде. Разве что ийлур стал шагать чуть бодрее, да Топотун бросал на Андоли все более откровенные взгляды. Элеана по-прежнему щебетала пташкой, стреляла глазками и уворачивалась от неуклюжего воздыхателя. Топотун злился, но отчего-то не смел перечить Андоли, а только сжимал огромные кулаки и громко сопел. Шеверт даже подумал злорадно – так тебе и надо, думай о деле, а не о девках – но вслух не сказал ничего. Пусть себе... Как там говорится? Молодо-зелено? То-то же...
Они почти спустились к морю: осталось преодолеть широкую песчаную полосу, кое-где поросшую пучками жухлой травки, пройти вдоль линии прибоя и нырнуть в лабиринт прибрежных скал, где и был испокон веков схоронен портал.
Шеверт покосился на северянина: тот стоял на расстоянии вытянутой руки и тревожно вглядывался в горизонт. Розовые блики вечерней зари румянили бледные, заросшие щетиной щеки ийлура, смягчая суровое выражение лица и расцветая огоньками надежды в глазах.
– Ты когда-нибудь видел пути кэльчу? – негромко спросил Шеверт.
– Приходилось, – неопределенно буркнул Дар-Теен.
– А про ключ ничего не вспомнил?
Северянин лишь пожал плечами.
– Они высадились… именно здесь?
– Что? – не понял Шеверт. Затем, догадавшись, о чем спрашивает ийлур, кивнул в сторону коричнвых пиков прибрежных скал, – а-а, серкт, что ли? Ну да, здесь это было.
– А куда галеры делись потом?
– Потопили. Наверное, чтобы обратного пути не было...
– Хм... – и северянин замолчал.
Зато парочка, состоящая из самовлюбленной Андоли и безнадежно в нее влюбленного Топотуна точно не страдала от недостатка слов. Шеверт поймал себя на том, что ему уже тошно от переливчатых трелей элеаны, и что пора бы объяснить Топотуну, как должен себя вести кэльчу, а как не должен.
– Вперед, – скомандовал Шеверт, – нужно еще открыть вход.
И они побежали по склону, к линии прибоя, где волны лениво перебирали гальку и шептались с ветром.
Шеверт бегал плохо и медленно; северянин – тот сразу отстал из-за больной ноги. Зато Андоли мигом оказалась впереди, и ее тоненький силуэт терялся в слепящих лучах закатного солнца, как будто ноги элеаны, обутые в неуклюжие башмаки, вовсе не касались песка. Топотун, конечно же, не мог допустить, чтобы его обогнала женщина: шумно пыхтя, парень припустил что есть духу, опережая девчонку на каких-то пару шагов... И вдруг – смешно скукожившись, словно горящая в огне бумага, упал.
А затем – словно лезвием – резнул по слуху голосок элеаны:
– Патруль! Шеверт, назад, назад!
Кэльчу едва сообразил, что северянин резко толкнул его в спину, валя на сырой песок. И засвистели стрелы, зло и мстительно; Андоли, бросая свое худенькое тело из стороны в сторону, подпрыгивая, падая на плечо и перекатываясь, кое-как добралась до ближайшей скалы и замерла там, прилепившись спиной к камню.
Шеверт приподнялся на руках – тут же стрела пригладила макушку, противно заскрежетав по альтес.
– Не высовывайся! – шикнул ийлур, – ползем к скалам? Говори, куда?
«Так. Успокойся. И думай, думай, Сказочник!»
В этот раз все даже началось из рук вон плохо. Топотун ранен – а может быть и убит. Засада рядом с порталом – откуда серкт знают, что именно здесь крысиная нора, ведущая в их владения?
– К скалам, живо, – прохрипел Шеверт, – Андоли прикроет... Вон они, твари... Смотри, северянин, смотри и запоминай.
Отряд серкт, с десяток воинов, высыпал из узкой расселины. Ийлур только присвистнул и тут же выругался: сходство с детьми Фэнтара Пресветлого было поразительным. Только вот кожа у серкт отливала на солнце, как будто припудренная золотой пылью.
«Три лучника», – уныло подсчитал Шеверт, – «бедняга Топотун...»
– Бежим.
И, оттолкнувшись руками от сырого песка, Сказочник рванулся вверх по склону, к выступающей мысом глыбе. Он совершенно не представлял себе, что делать дальше; серкт было слишком много для них троих, и спрятаться по большому счету было уже негде. Ийлура, едва поспевающего за ним, Сказочник даже в расчет не брал.
Тем временем серкт окружили Топотуна, кто-то наклонился к распростертому на песке кэльчу, и дальше – не задерживаясь, легко двинулись следом за улепетывающей дичью.
– Вот божье проклятье! – сердце, казалось, из последних сил гонит кровь.
Шеверт на мгновение задержался, оглянулся – и тут же едва не получил стрелу в глаз. Дернулся в сторону, совершенно случайно, и стальной наконечник горячо обжег щеку. Ийлур подхватил его под локоть, потянул за собой.
– Похоже, кончился наш поход, а, Сказочник?
Шеверт только сплюнул в песок вязкую слюну. Ноги казались парой неподъемных колодок, а ведь надо было бежать, бежать...
«Покровитель, если ты меня слышишь, не дай мне снова попасть в подземелья!»
Задыхаясь, Шеверт в последний раз глянул на преследователей: сильные и стремительные, они неумолимо настигали. Вот уже и мечи взяли наизготовку, странной, серповидной формы...
И вдруг стало ясно, что – нет. Еще не все потеряно.
Потому как, увлекшись погоней, чужаки потеряли из виду маленькую элеану... И даже не сразу поняли, что происходит, один за другим падая в жухлые кустики.
Шеверт зажмурился – крепко-крепко – чтобы серые мошки перестали прыгать перед глазами. А потом, глотнув напитанного солью воздуха, скомандовал:
– Назад. Назад, северянин, побери тебя Бездна! К элеане!
